[<< Содержание]        ЛЕХАИМ ОКТЯБРЬ 2003 ТИШРЕЙ 5764 – 10(138)

 

ПОСЛАНИЯ ЛЮБАВИЧСКОГО РЕБЕ

 

Вайелех

Роскошь изучения Торы

 

Книга Зогар (ч. 2, 206б), говоря о 53 неделях чтения Торы, напоминает, что на иврите слово «ган», нумерологический эквивалент которого равен 53, означает «сад».

Сад – это то место, где мы обретаем отдохновение от трудов, ибо с садом связаны наши представления об удовольствии. Тора – в определенном смысле – точно так же, как и сад, дарует нам духовное удовлетворение.

Эту аналогию можно и продолжить следующим образом. Так, к примеру, дом является убежищем, в поле мы трудимся, чтобы добыть себе пропитание. Что же касается сада, то, казалось бы, его существование не подчинено никакой утилитарной цели. Сад ведь прежде всего служит для отдыха, радости и наслаждения.

Точно так же и наша связь с Торой – не прямая насущная необходимость, если мы говорим лишь о духовном выживании. Тора для нас прежде всего – источник жизненной силы. Но для нас, евреев, поистине – именно благодаря Торе жизнь и представляется исполненной смысла.

 

Единство, разделенное во времени

Однако изложенная выше концепция сталкивается с одной проблемой: если мы сосчитаем недельные разделы Торы, то их сумма окажется равной 54, а не 53.

Попыткой разрешить это противоречие при таком подсчете было объединение двух глав – Ницовим и Ваейлех  в единое целое. Ибо в результате мы и впрямь получаем в сумме 53 раздела.

Ряд источников – к примеру, Тур и Шулхан Орух, Орах Хаим (428, 4) – предлагают нам некий набор правил, регулирующих когда именно главы Ницовим и Ваейлех следует читать как единое целое, а когда их надлежит разделять на две самостоятельные сущности.

Правила эти восходят к термину в Книге пророка Даниела (1, 13-15), «пасбаг а-мелех». Если исходить из расширительного толкования этого высказывания, то следует поступать следующим образом.

Когда а-мелех, то есть начало Рош а-Шона – дня коронования Б­га Царем Мироздания, приходится на баг, то есть понедельник или вторник, второй или третий день недели, – тогда главы Ницовим и Ваейлех разделяются, и их читают по-отдельности.

Если же Рош а-Шона начинается в иной день, например, в четверг или в Шабос (в Субботу), то они читаются вместе, как единое целое: Ницовим-Ваейлех.

Таким образом, способ чтения этих глав Торы зависит от соответствующего года. И именно по этой причине в иные годы надлежит объединенную сдвоенную главу читать как две различных главы.

 

Слияние противоположностей

Следует однако указать еще на один аспект, ставящий под вопрос подход к Ницовим-Ваейлех как к единой главе. Ибо сами эти названия заключают в себе смысл едва ли не противоположный.

Так, Ницовим означает «вы стоите». Это значение указывает на то, что человек занял положение, в котором он сохраняет устойчивость: его нельзя поколебать, сдвинуть с места.

Ваейлех означает «и пошел он». Это название главы говорит о действии, прямо противоположном: оно указывает на то, что мы должны пребывать в движении к совершенству. Или, как сказано в Теилим (84:8), нам заповедано переходить «от силы к силе» в нашем служении Б­гу.

Тем не менее, известно, что именно слияние противоположностей – основополагающий принцип в соблюдении нами повелений, законов Торы и мицвойс. Ведь Тора и мицвойс – это пути общения между неизменным Б­гом и смертными – людьми, подверженными всем превратностям бытия в этом мире.

Следовательно, в нашем служении Б­гу есть элементы, пребывающие неизменными (Ницовим), – ведь именно они и воплощают сам характер Торы, которая дана нам от Б­га. Но в нашем служении Всевышнему есть и элементы иного рода. Они призваны научить человека использовать сам поток изменений, в котором мы пребываем, – во благо. А тем самым – и мы станем постоянно совершенствоваться в нашем служении Б­гу (Ваейлех).

То, что обе главы – Ницовим и Ваейлех чаще читаются вместе (так устроен наш календарь),  призвано подчеркнуть: эти два принципа, о которых мы говорили, должны дополнять друг друга. Но выпадают и такие годы, когда эти две главы Торы читаются раздельно. И это явственно напоминает нам об их самостоятельной сущности.

Когда глава Ваейлех читается сама по себе, тогда это чтение говорит нам о непрерывности роста. Эта концепция отражена в самом начале данной главы. Субъектом действия, описываемого этим глаголом, является Моше. При том, что Моше было в конце его земного существования 120 лет и он достиг высших уровней в понимании Б­га, он вовсе не «почил на лаврах». Напротив, понимая необходимость непрестанно двигаться выше и выше, он и в последний день своей жизни стремился к новым духовным горизонтам.

 

Восхождение – это Тшува

Всякий раз, когда глава Ваейлех читается отдельно, она читается на Шабос Тшува – в Субботу покаяния. Собственно, текст этой главы непосредственно связан со смыслом того дня, когда он читается.

Достаточно только задуматься, чтобы понять: Ваейлех подразумевает не просто постепенный прогресс, не всего лишь восхождение от одной ступени к другой. Нет, ибо само это слово указывает на радикальные перемены. Ведь «идти» – означает покидать одно место ради совершенно иного.

В духовном же смысле это значит – подниматься в служении Б­гу на уровень, где мы никогда еще не бывали. Нам следует совершать подъем, идти все выше и выше, раз за разом.

Но в той же мере тшува – покаяние – подразумевает, что человек, исполнившись духа раскаяния, смотрит на себя из точки, которая выше, нежели та, где он пребывал ранее. С этого момента – с тшувы – он начинает новый цикл служения Б­гу.

Тшува – сказано в книге Тания, Игрос а-Тшува (гл. 1) – предполагает полное отвержение человеком прежнего образа действий. И – на глубинном уровне – тшува диктует пересоздание личности как непреложную необходимость.

Как поясняет Рамбам в Законах раскаяния (2:4), каждый раскаивающийся баал-тшува должен чувствовать: «Я иной человек; я вовсе не тот, кто сотворил эти деяния».

 

Бесконечное восхождение

Выше мы уже цитировали стих из Теилим (84:8), указывающий, что нам назначено восхождение, которому нет конца: «Идут они от силы к силе, являются пред Всесильным на Сионе». То есть явственно указывается, что конечной целью нашего духовного процесса должно быть искупление, когда мы вновь предстанем перед Б­гом в Сионе.

Тшува – раскаяние – неотделимо от Искупления. Рамбам в Законах раскаяния (7:5) учит: «Торой обещано, что в итоге Израиль обратится [к Б­гу] в раскаянии, – и тем положит конец изгнанию и немедленно будет искуплен».

Однако надо отметить, что Эра Искупления вовсе не подразумевает, что с ее приходом наступит конец какой бы то ни было активности. Ибо недаром в заключение трактата Брохойс сказано: «Нет покоя праведным ни в нынешние времена, ни в Мире грядущем». Мы и тогда, в грядущем, будем продолжать наше духовное восхождение. Разница же между нынешними временами и грядущей эрой Освобождения будет заключаться в том, что внешнее и внутреннее напряжение, связанное ныне со всяким духовным ростом, – исчезнет. И на смену ему придут мир и гармония.

 

Рош а-Шона

ТРУБНЫЙ ЗВУК В ТРЕХ ИЗМЕРЕНИЯХ

 

Мицва, указывающая трубить на Рош а-Шона в шофар, относится к числу разрешительных, ибо в Бемидбар (29:1) сказано об этом дне:

 

 

«Днем трубных звуков пусть

он будет у вас».

Мишне Тора,

Законы о шофаре, 1:1

 

При том, что трубить на

Рош а-Шона в шофар нам велено

Торой, с ревом шофара ассоциируется и иное: «Восстаньте, спящие, ото сна, и дремлющие

пробудитесь от дремы; обозрите свои деяния и плоды их в тшуве».

Там же,

Законы Тшувы, 3:4

 

Говорите предо Мной о величии царственном, ибо тем вы коронуете Меня царем вашим...

Как?

Под звуки шофара.

Талмуд, Рош а-Шона, 16а

 

Мицва – это заповедь, и она возглашает веление Б-га. Также слово «мицва» означает «связь», «единение». Ибо исполняющий заповедь на земле тем самым соприкасается с Всевышним, давшим ему эту мицву.

 

Творец и его создание

Человек – конечен и смертен. Б-г же – бесконечен, вечен и превосходит границы любых определений. Тем самым ничто, рожденное или созданное человеком, не может соединить человека с Б-гом.

Соединение это может осуществиться лишь по инициативе Самого Б-га, когда Он, превосходящий что бы то ни было (включая и такие категории, как «конечный» и «бесконечный»), желает установить с человеком контакт. Желает – и тем самым делает такой контакт со стороны человека возможным.

Дав нам мицвойс, Б-г установил, что определенные физические действия являются исполнением Его воли. Когда мы поступаем в соответствии с мицвойс, тогда наши тела и души становятся вместилищами сверхъестественной воли, – и вот только тогда человек и соприкасается с Б-жественным.

Если мы взглянем на мицвойс с этой точки зрения, то специфика той или иной мицвы, по сути своей, не имеет значения. Важно не то, что именно Б-г повелел нам делать, а тот факт, что повеление делать именно так, – исходит от Б-га.

Говоря словами рабби Шнеура-Залмана из Ляд, написанными им в книге Ликутей Тора (Шлах, 40а): «вели нам Б-г тесать дерево». То есть: заповедай Он нам действие, лишенное всякого социального, познавательного или духовного смысла, – и это была бы мицва. Причем, мицва в той же мере, как самое «нравственное» предписание или самая глубокая и животворящая душу заповедь, предписанная нам Торой.

Есть, однако, и иная сторона мицвы: то очищающее воздействие, которое она оказывает на человека и на всю тварную субстанцию. И вот тут специфика каждой мицвы имеет первейшее значение. Но суть мицвы – в том, что она заповедана от Б-га. И по отношению к этому все ее социальные, воспитательные, духовные функции становятся вторичными.

 

Возвращение

Мицвойс связуют человека и Б-га, так что человек становится исполнителем Б-жественной воли. При этом Б-г наделил нас еще одним средством установить с Ним связь, причем – связь более глубокую, чем в предыдущем случае: это – тшува.

Слово «тшува» обычно переводится как «покаяние», но по сути оно означает «возвращение». Тшува – предписанное от Б-га средство для исцеления тех, кто преступил какую-то мицву.

Исцеление включает в себя три этапа. На первом – человек прекращает грешить. На втором – осознает прегрешение и исповедует его. И, наконец, на третьем этапе – принимает решение: впредь более не совершать греха.

При правильном исполнении тшувы прегрешение прощается. И тогда пятно, оставленное соответствующим неправедным деянием на душе грешника, смывается.

Более того, как сказано в Талмуде (Йома, 86б), тшува обладает силой «преображать грех в добродетель» и возводить баал-тшува –  раскаявшегося или «возвращающегося» – на уровень, на котором, по словам другого талмудического трактата, Брохойс (34б), «не может пребывать даже совершенный праведник».

То, что тшува в силах исправить само неисполнение мицвы, свидетельствует: могущество тшувы простирается далеко за пределы той связи, которая установлена между человеком и Б-гом посредством мицвойс.

В системе мицвойс человек связан с Б-гом благодаря тому, что исполняет Его волю. Неисполнение же или прямое нарушение мицвы приводит к тому, что человек не только утрачивает связь с Б-гом, но и увеличивает дистанцию, разделяющую Создателя и его творение – человека.

В контексте сказанного негативные последствия, вызванные нарушением заповеди, никогда не могут быть стерты или нейтрализованы. Ситуация может быть разрешена через осуществление наказания или даже благодаря прощению, полученному от Б-га, ибо велико Его милосердие. И связь может быть восстановлена, если нарушивший мицву вернулся к ее исполнению. Но сам факт, что в прошлом эта связь была нарушена, сохраняет свою силу. Факт этот пребывает во всей своей неизменности, – и тут нет места каким-либо рассуждениям о добродетели.

Тшува же имеет силу преображать прошлое. Ибо разрыв связи между человеком и Творцом, спровоцированный отступлением от заповеди, тшува превращает в орудие, позволяющее установить эту связь на более глубоком уровне.

Отринувший свои грехи и познавший боль, связанную с тем, что он отпал от Б­га, фокусирует свои чувства и стремления на одном – на жажде вновь обрести связь с Б-гом, неведомой совершенному праведнику. Как свет, отраженный зеркалом и собранный в фокус линзой, оказывается сильнее и ярче света, идущего непосредственно от источника, так же точно и баал-тшува возвращается к Б-гу. Возвращается – со страстью и самозабвением, превышающими устремленность к Б­гу тех, кто никогда не сходил с праведного пути и чтил все заповеданные ему мицвойс.

Так прегрешение оборачивается добродетелью. Ибо разрыв связи с Б-гом, как и отдаление от Б-га, спровоцированное нарушением мицвы, превращаются в силу. В ту силу, что способна установить утраченную было связь – причем, установить ее уже на ином уровне близости и глубины.

 

Мицва и аллюзия

Отталкиваясь от сказанного, сделаем шаг к постижению глубинных смыслов, запечатленных в тех двух цитатах из Мишне Тора, приведенных нами в самом начале.

Но прежде – несколько слов о самой Мишне Тора, представляющей собою систематизацию закона Торы, проделанную Маймонидом. Составленная им в XII веке, Мишне Тора стала первой тематической систематизацией законов Торы – Алохи. Еще и сегодня этот труд остается одним из самых полных. Как сказал сам Маймонид, он «собрал здесь все, что выводится из текстов Вавилонского и Иерусалимского Талмудов, алохических мидрашей и высказываний гаонов касательно того, что запрещено и что разрешено, что – чистое и нечистое, и всех иных законов Торы. Все это изложено ясным языком и доступным образом... Так что можно прочесть Письменную Тору, а потом эту книгу, – и знать всю Устную Тору. То есть – постичь Закон Торы в целом как он есть, и для того не понадобятся уже иные тексты-посредники...»

Итак, вернемся к тому, что в первом абзаце, открывающем раздел «Законы о шофаре», Маймонид называет указание трубить в шофар на Рош а-Шона – мицвой, Б-жественной заповедью. Он не дает этой мицве обоснования, что характерно почти для всех мицвойс, которые он систематизирует.

В тех редких случаях, когда Маймонид предлагает для мицвы некое обоснование, это он делает в силу того, что такое «основание» само является алохическим законом, поясняющим формально-правовые аспекты исполнения соответствующей заповеди.

Однако указание на то, что в Рош а-Шона надо трубить в шофар, – более чем мицва. Ибо это – необходимое условие для совершения тшувы. Этот звук – будто рыдание младенца, взывающего к отцу, которого он отверг. И вот этот звук пробуждает наши сердца, чтобы вернуться к Б-гу. Вернуться – для того чтобы восстановить и наполнить более глубоким смыслом ту связь между Ним и нами, которую мы разрушили, впав в грех.

Как пишет Маймонид в «Законах тшувы»: «При том, что трубить на Рош а-Шона в шофар нам велено Торой, с ревом шофара ассоциируется и иное: ‘’Восстаньте, спящие, ото сна, и дремлющие – пробудитесь от дремы; обозрите свои деяния и плоды их в тшуве’’».

Обратим внимание: Маймонид говорит о пробуждении к покаянию, связанном с ревом шофара. Говорит как о том, что «ассоциируется» со звуком рога, а вовсе не как о его функции или причине, по которой нужно трубить в рог. Ибо с шофаром связан один аспект, имеющий отношение к тшуве: причем, аспект этот важнее мицвы, и тогда он никоим образом не может быть частью соответствующей мицвы.

Собственно, шофар лишь ассоциируется с этим аспектом. Подобно тому, как аллюзия предлагает отсылку к чему-то, выходящему за рамки данного повествования. Вот почему этот приведенный выше абзац и появляется именно в «Законах Тшувы», а вовсе не в «Законах о шофаре».

 

Коронация

Но звук шофара несет на себе еще одну нагрузку. И этот аспект трубного рева сопряжен с тем уровнем отношений Б-га и человека, который много глубже всего, что связано и с мицвойс, и с тшувой.

Это – столь тонкий уровень реальности, что Алоха просто не касается его. Да он и не является ни компонентом мицвы о шофаре, ни подразумевается ею, как некая «аллюзия». Кроме того, что указание – трубить в шофар – дано нам как мицва и что рев рога является призывом к тшуве, звук шофара – это еще и пение торжественных труб во время коронации Б-га царем мироздания.

О дне еврейского новогодья в разделе Сидура «Молитвы на Рош а-Шона» говорится: это – «день, [отмечающий] начало Твоих трудов, напоминание о первом дне». При этом Рош а-Шона знаменует шестой день творения, а именно – день, в который сотворен был человек.

Тем не менее, этот день почитается «началом Твоих трудов» и «первым днем». Ибо осуществление Б-жественной цели творения связано прежде всего именно с первым деянием первого человека.

Творение Всевышнего включает в себя создания, стоящие «ниже» (то есть они – менее духовны), чем человек: в частности, – животных, неодушевленные сущности. Вместе с тем,  творение включает в себя также и создания, которые «выше» человека: души, ангелы, высшие реальности, или «миры».

Но человек – единственное из созданий, которому дарована свобода выбора, и это качество он разделяет с Самим Создателем. Тем самым, появление человека вносит в творение новую динамику. Причем, динамика эта и есть «начало Твоих трудов», и именно в ней находит свое выражение цель и суть творения.

Ведя речь об этом при посредстве терминов кабалы и учения хасидизма, можно утверждать, что до первого праздника Рош а-Шона Б-г был «правителем» Вселенной. Но Он, однако, не был тогда еще и ее «царем».

Царь (на иврите – а-мелех) – лишь тот, чей суверенитет добровольно признан подданными. Известно же, что тиран может править, опираясь на силу, но он при этом остается всего лишь владыкой (мошел), не обладающим статусом царя.

Когда первый человек открыл глаза, то он признал Творца, и по собственной воле избрал служение Ему, а Б-г стал царем. Об этом в книге Зогар (I, 221б) говорится так:

«Когда Адам встал на ноги, он увидел, что все твари перед ним трепещут и следуют за ним, как слуги за хозяином. И тогда он сказал им (Теилим, 95:6): ‘’Придите, поклонимся и склонимся, преклоним колена пред Г-сподом, Создателем нашим’’».

А заложенная Им в творении цель – чтобы мир, обладающий лишь слабым отсветом Б-жественного присутствия, избрал по собственной воле желание соединиться с Б-гом, – цель эта начала осуществляться.

Каждый год в очередную годовщину того дня, когда наш первый предок признал Б-га своим сувереном, мы – человечество – заново коронуем Б-га царем Вселенной. Мы выражаем наше желание сделать Его владыкой над нами и предаться Его власти. И подтверждаем в этот день нашу готовность служить Ему, празднуя принятие Им царской власти с радостным благоговением, присущим коронации.

Это – основа основ нашей с Ним связи: это – важнее мицвойс и важнее тех уз, что устанавливает тшува. Ибо и представления о «заповедях» как об осуществлении связи посредством мицвойс и о «прегрешениях», являющихся толчком к тшуве, обретают смысл лишь после того, как признан Владыка, Которому можно подчиняться – или не подчиняться.

Сравним изложенное со следующими словами из Мехилты на Шмойс (20:2-3): «Сказано в данном стихе: “Я – Б-г, Всесильный твой... Да не будет у тебя иных богов, кроме Меня”». Уподобим сие тому, как некий царь из плоти и крови вступает в некую страну. И слуги говорят ему: повелевай ими! Он же говорит в ответ: Когда признают они меня своим владыкой, тогда буду ими повелевать, ибо если не признают владыкой меня, не признают и моих повелений. Так Б-г говорит Израилю: “Я – Б-г твой... Да не будет...” Я – Тот, Кого признали вы владыкой в Египте... И если вы приняли Мое владычество, то должны принять и Мои повеления».

...Звучит рев шофара. Ухо слышит чистую, простую ноту, лишенную нюансов и оттенков: Б-жественное повеление исполнено, установлена связь между Б-гом и человеком.

Глубинный слух различит в звуках шофара и иное: рыдание души, оставленной Б-гом, выплакивание боли, причина которой – отдаленность от Б-га, и в ней же слышится желание вернуться к Нему, чтобы установить иную, более сущностную связь с Творцом.

Однако же самый глубинный слух, самая «душа слуха» непременно расслышит в трублении шофара стаккато коронационных труб. Они воистину возвещают о том, что положена сама основа связи человека и Б-га. Что творение обрело смысл существования.

 

 

Аазину

Скромность перед лицом величия

 

Большую часть главы Торы Аазину занимает песнь Моше. Ее вслед за комментарием Рамбама (Законы свитка Торы, 7, 10, гл. 8 и др.) называют также «Песней Аазину». По окончании ее в книге Дворим (32:44) сказано: «И пришел Моше, и произнес все слова песни этой народу, он и Ошеа, сын Нуна».

Раши поясняет, что в тот день оба они, и Моше, и Иеошуа говорили к народу и были облечены властью. Далее же Раши в комментарии на Дворим (32:44) задается вопросом: «Почему же здесь назван он Ошеа [а не Иеошуа]? Сделано это, чтобы сказать нам: не возгордился он [Иеошуа]; хотя был он удостоен величия, остался скромен, как и был».

Это уточнение Раши призвано не только пояснить нам, почему в данном стихе о Иеошуа говорится как о Ошеа, хотя сам Моше нарек любимого ученика новым именем. Задавая риторический вопрос: «Почему же здесь назван он Ошеа?» Раши подчеркивает, что новое имя ученика Моше к тому времени было «у всех на слуху».

При этом еще делается такой акцент: мы читаем о моменте возвышения Иеошуа, когда тот наделяется властью духовного лидера своего народа. И – несмотря на это – здесь названо его прежнее имя. Имя, как сказано в комментарии Раши на Бемидбар (13:6), вовсе не отвечающее столь высокому новому статусу.

Раши поясняет, что причиной тому была присущая Иеошуа скромность, которую он сохранил даже в такой ситуации.

 

Залог благополучия

Человеку свойственно изменяться, когда он достигает вершин власти и ответственности. Что удивительного в том, что, став во главе целого народа, человек испытывает своеобразную экзальтацию? Скажем, не то, чтобы его захлестывает эгоизм, – избави от этого Б­г! – но у него возникает чувство, что роль вождя требует держать некую дистанцию по отношению к ближним.

И Тора говорит нам: вопреки своему вознесению на вершины власти Иеошуа остался все «так же скромен, как и был». До возвышения он был «сподвижником Моше», однако даже и после того, как жезл власти перешел в его руки, Иеошуа остался чужд всякого самодовольства.

В этом – важный нравственный урок. Как вознесение Иеошуа к власти не разбудило в нем гордыни, так и нам всегда следует помнить: его пример преподан нам на все времена. Благодаря своим качествам мы можем возвыситься, достигнуть богатства и т. д. Но ни богатство, ни возвышение еще не являются сами по себе мерой наших заслуг и качеств. Ибо ясно: достигнутое нами – вовсе не безусловное свидетельство наших достоинств. Если мы думаем иначе – мы скатываемся к самодовольству. Тогда как поведение Иеошуа учит нас совсем иному. Именно когда наши заслуги признаны и вознаграждены, мы должны – по его примеру – «быть скромны, как прежде».

Тем более, когда восхождение к вершинам приводит к тому, чтобы встать во главе целого народа. Если человек, оказавшийся на вершине власти, заражен самодовольством, тогда эта черта его личности не только ослабит степень его влияния на окружающих, но может оказаться, что все его действия и усилия будут иметь обратный эффект. Это актуально осознавать особенно тем, кто является светскими лидерами.

Но склонность к самодовольству еще более опасна для лидера духовного. Потому что в этом случае те, кто смотрит на него «снизу вверх», преисполняются презрением к его самодовольству. А тогда они отвернутся не только от такого человека, недостойного быть духовным лидером, но – упаси Б­г! – и от религии как таковой.

 

Залог благосмирения

Если же человек, оказавшийся на вершине власти, исполнен смирения, как Иеошуа, видевший себя слугой народа, а не господином, то это может положительно повлиять на всех, кто соприкасается с таким духовным лидером. И в этом – залог того, что его влияние будет расти. И урок этот уместен в те дни, когда мы читаем главу Аазину, – почти сразу после новогоднего праздника Рош а-Шона.

В Рош а-Шона евреи венчают Б­га на царство во Израиле, и Он остается царем всего мироздания, (Рош а-Шона,16a, 34б).

Заметим – сам факт, что этот сущностный для всего мироздания акт совершают именно евреи, указывает, сколь значима их роль в судьбах нашего мира. Ведь именно нам назначено венчать Б­га Царем царей! И в этом таится своего рода опасность: евреи могут возгордиться той ролью, которая дана им от Б­га.

И то, что Иеошуа остался «так же скромен, как был», возвысившись столь много, должно о многом напоминать нам. Да, нам дано венчать на царство Б­га,  но следствием этого должна быть наша величайшая скромность. Ибо сказано в Игрос Койдеш (послание II): чем ближе человек к Б­гу, тем больше он осознает дистанцию, отделяющую его от Б­га.

Поэтому именно слуги Его, пренебрегающие собой, воистину являются сосудами Его благословения. Именно такие в грядущем году и пребывают залогом нашего благополучия как духовного, так и материального.

 

Брохо

ЛЮБОВЬ И ПРАВДА

 

А Моше было сто двадцать лет, когда он умер... И оплакивали

сыны Израиля Моше...

Дворим, 34: 7, 8

 

Последние стихи Торы, которыми завершается годовой цикл чтения святой книги, повествуют о конце земного пути учителя нашего Моше.

Величайший пророк, выведший свой народ из египетского рабства, стоит особняком во всей череде наших вождей и пророков.

 

Два объяснения

Наши мудрецы подмечают удивительную деталь в описании Торой траура евреев по Моше. Сказано, что его «оплакивали сыны Израиля».

В сходной ситуации, рассказывая о кончине другого великого еврея, Аарона, Тора (Бемидбар, 20:29) говорит больше: «...оплакивал Аарона весь дом Израиля».

Но величайший из комментаторов Торы, Раши, видит в этом различии другую причину:

«Мужчины (оплакивали Моше), однако Аарона, который стремился к миру и восстанавливал мир между людьми, между мужем и женой.., и мужчины, и женщины оплакивали».

Между этими двумя комментариями – весьма существенная разница. Как мы убеждаемся, первый говорит о преимуществе Моше перед Аароном. Раши же, наоборот, видит причину в особом миролюбии Аарона. В миролюбии даже большем, чем то, которым был наделен Моше. Комментарий Раши нам стоит обсудить особенно подробно. Как может быть, что, повествуя о кончине Моше, Тора – вместо того, чтобы подчеркнуть его величие, – находит некий изъян, несовершенство?

Уже в следующих словах, однако, Тора говорит:

«...Не было более пророка в Израиле, подобного Моше...»

Стало быть, Моше был совершенен! Так что же значат слова Раши на самом деле?

 

Не вся правда

Разумеется, одним из основных качеств Моше было его человеколюбие. Верный пастырь своего народа, он обучал Торе каждого. Но заботился Моше не только о духовном благополучии евреев. Ибо, комментирует Таанис (9а,) в пустыне и все материальные нужды также обеспечивал Моше. Однако, вследствие своей особой миссии, Моше проявлял свое человеколюбие иным, нежели Аарон, путем.

Об Аароне говорится: для того, чтобы помирить товарищей или супругов, он даже иногда «отходил» от правды. Аарон мог, например, рассказать одному из поссорившихся, что второй хочет помириться, и то же самое мог рассказать второму о первом. Таким образом Аарон приводил к тому, что при встрече враги опять становились друзьями. Надо заметить, что такое поведение Аарона не только разрешено, но и предписано в (Иевомойс, 65б) нашими мудрецами:

«Ради миролюбия разрешено человеку “отходить” (от правды)».

Главным же качеством Моше, сказано в Шмойс Раба (65:10), в Сангедрин (111а) и других источниках, было правдолюбие. Поэтому для Моше подобные пути «наведения мостов» были неприемлемы.

Конечно, и Аарон не говорил неправды. И, как уже было отмечено, такое его поведение разрешено. Ибо «отходить» от правды – отнюдь не значит врать, так как в подобных обстоятельствах речь идет лишь о сокрытии части правды. И поэтому для Аарона, чьим основным качеством, – поясняют Шмойс Раба и другие комментаторы, – считается милосердие, такое «отклонение» от правды ради мира среди людей было вполне допустимым.

 

Предписанная строгость

В этой разнице между двумя главами заложен важный урок для всех нас. Есть люди, чьим призванием, жизненным путем является милосердие. Такой человек не может быть суровым, даже просто строгим ни в какой ситуации. Он готов простить ближнему абсолютно все. Он даже способен скрыть то, что может огорчить другого человека. И, очевидно, такая позиция достойна уважения.

Однако отец и учитель на это права не имеют. Они обязаны проявлять строгость тогда, когда это требуется. Учитель, обучая ученика Торе, должен передать свои знания в полном соответствии с источником. Передать, при этом открывая не только приятные, легко воспринимаемые истины, но и суровые, не всегда понятные нормы. Итак, учитель обязан учить Торе, ни в чем не «отклоняясь» от правды.

Моше же именно и был – в первую очередь! – Учителем своего народа.

 

 

Йом Кипур

120 ДНЕЙ КАК ИСТОРИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

 

В седьмой день cивана Моше взошел на гору... Семнадцатого тамуза были разбиты Скрижали. Восемнадцатого он сжег [золотого] тельца и судил свершивших прегрешение. Девятнадцатого он взошел на гору, где пребывал 40 дней и молил о милости. Первого элула он взошел получить Вторые Скрижали и пребывал на горе 40 дней. Десятого тишрея Б-г вернул евреям Свое расположение, и было то к радости и полноте сердца, и сказано было Моше: «Я простил, как просил ты», – и так были даны Вторые Скрижали.

Раши на Шмойс, 32:1 и 33:11

 

Если в лаборатории провести анализ единственной капли морской воды, то она поведает о свойствах миллионов своих сестер, рассказав о каждой капле в любом океане.

То же самое верно и для истории. С одной стороны, каждый период – уникален, каждый год, каждый день, каждое мгновение – неповторимы. И все же, мы знаем, как нередко история жизни всего лишь одного человека может многое поведать нам о целом столетии. Как знаем и о том, что события, произошедшие на памяти одного поколения, способны подчас отразить в себе целую эпоху.

Поверхностному, не наблюдательному человеку кажется, что время – со всеми событиями, которое оно вмещает в себя, подобно скорее земному ландшафту со всем свойственным тому разнообразием. Сквозь призму такого неискушенного взгляда просто невозможно уподобить время водной глади, на которой не острому глазу порой не за что зацепиться.

Однако же, если вы отбросите все поверхностные характеристики и отринете второстепенные обстоятельства, то капля в океане времени отразит и сущностные свойства его вод, и законы, им управляющие.

Двигаясь во времени, мы подобны сухопутным странникам. Шаг за шагом нам раскрывается смысл событий, пополняя наш опыт. Мы поднимаемся на холмы, спускаемся в долины, проходим сквозь пустыни и перебираемся через топи, карабкаемся по скалам. И для нас сущностная природа каждого мгновения сокрыта глубоко под складками сиюминутных, второстепенных фактов и случайностей. Ведь каждое мгновение выражает не тотальный смысл жизни и истории, но – лишь специфическую данность, капризное сочетание некоторых характеристик происходящего.

Но, бывает, иной пейзаж столь наполнен смыслами, производит настолько глубокое впечатление, что оказывается целым миром в миниатюре.

Так и в странствиях человека или целого народа случаются мгновения, когда сущность происходящего здесь и сейчас воспринимается во всей ее глубине. Воспринимается так, что ряд событий концентрирует в себе всю историю личности или социума.

Таков был период протяженностью в 120 дней, пришедшийся на 2448 – 2449 год от Сотворения мира (1313 до н.э.). События, происходившие в этот период с евреями, вскоре после того, как они осознали себя народом, были сжатым компендиумом всей истории человечества. И именно в нем нашли отражение сами основы жизни на земле, весь ее ход и конечная цель.

Эти 120 дней, отсчитываемые с шестого сивана 2448 года до десятого  тишрея 2449 года, вместили в себя все. А именно: сотворение новой сущности, историю усилий и борьбы. Вместили они и конечный триумф, необходимым условием которого оказались даже ошибки и прегрешения.

 

Ход событий

В шестой день сивана 2448 года народ Израиля собрался у горы Синай, чтобы получить Тору. Евреи услышали Десять Заповедей, вобравших в себя всю Тору.

На следующее утро Моше взошел на гору, где 40 дней и 40 ночей пребывал в общении с Б-гом, постигая Тору, содержавшую в себе подробное высказывание Б-га о Себе и мире, адресованное людям (Шмойс, 19 и 20; 24:12-18).

По прошествии этих 40 дней Б-г дал Моше на горе Синай две каменные Скрижали – «создание Самого Всесильного», на которых были Десять Заповедей, написанных «перстом Всесильного» (Шмойс, 32:16 и 31:18).

Однако люди в лагере у подножия горы к этому моменту уже предали забвению только что заключенный ими завет с Б-гом. Обратившись к египетскому идолопоклонству, они изготовили себе тельца из золота. А затем и предались пиршествам и разгулу, празднуя обретение этого изваяния, которое, якобы, и есть Б-г Израиля (Шмойс, 32:1-6).

Б-г сказал Моше:

«“Иди вниз, ибо растлился твой народ, который вывел ты из страны Египетской. Быстро сошли они с пути, который Я заповедовал вам...” И повернулся Моше, и стал спускаться с горы, и две Скрижали Свидетельства – в руке его... Когда он приблизился к стану и увидел тельца и пляски вокруг него... бросил он Скрижали, которые нес в руках, и разбил их о подножие горы» (Шмойс, 32:7-19).

Это было в семнадцатый день тамуза.

Моше разбил идола – и вернул свой народ на путь, с которого тот сошел. Затем он возвратился на Синай, где пребывал еще 40 дней, умоляя Б-га простить Израиль.

Б-г согласился даровать вторые Скрижали – взамен разбитых Моше из-за того, что Израиль согрешил. Однако эти Скрижали были уже не «созданием Всесильного», но были сделаны человеком:

«И сказал Б-г, обращаясь к Моше: “Выруби себе две Скрижали из камня – такие же, как первые, и напишу Я на этих Скрижалях то, что было написано на первых Скрижалях, которые ты разбил... Взойди утром на гору Синай, и встань там предо Мною на вершине горы...”» (Шмойс, 34:1-2).

В первый день элула Моше взошел на гору Синай в третий и последний раз, и вновь пребывал там 40 дней. В десятый день тишрея были даны Вторые Скрижали, на которых Десять Заповедей были начертаны перстом Б-га по камню, высеченному Моше.

Таким образом, у нас есть три 40-дневных периода. И, соотносительно с ними, – три состояния Торы, им соответствующие. А именно: Первые Скрижали, Разбитые (те же Первые) Скрижали, и Вторые Скрижали.

Они, эти три периода, соответствуют основе нашего бытия, вызову, который бросает нам жизнь, и итоговым достижениям человека.

 

Замысел

Мудрецы указывают, что стих, открывающий Тору, и повествование о Творении, «Брейшис боро Элоким...» («В начале сотворения Всесильным неба и земли...»), начинается с буквы бейс – второй буквы еврейского алфавита. Это учит нас пониманию одной из существенных деталей мироустройства: как буква алеф предшествует букве бейс, так же точно есть и то, что предшествует тварному существованию.

И точно так же – творение не является самоцелью. Оно вызвано из небытия для того, чтобы служить Началу, предшествующему ему. Служить – и в том, что касается порядка явленного бытия. Служить – и в том, что касается существования субстанции.

Этот алеф, предшествующий сотворенному миру, – тот самый алеф в высказывании «Анохи Ашем Элойкехо...» («Я Б-г, Всесильный твой...»), которым начинаются Десять Заповедей. Тора – это помышление Б-га о том, какова должна быть жизнь на земле. Тора – помышление Творца, предшествующее сотворению этой жизни.

А основа и смысл существования всего творения в том, что мы призваны совершенствоваться и совершенствовать все, что окружает нас, во имя достижения этого идеала, высказанного в Торе.

Б-г хотел большего. Большего, чем осуществление Его изначального замысла творения. Большего, чем механическая реализация плана, когда все и вся займут строго отведенные им места. Большего, чем мир «Первых Скрижалей», которые были начертаны «перстом Всесильного».

По определению, тварь не имеет ничего, что было бы, воистину, ее собственным. Ибо ясно: все ее способности, ее потенциал и возможности – даны ей Творцом.

Но Б-г желал, чтобы человек с опы

том обретал больше, чем это Им предусмотрено, пусть даже это чревато риском, вложенным в нас от Творца. Потому-то Он и сотворил нас уязвимыми: Он дал нам свободу выбора, но тем самым и предоставил возможность ошибаться, и не уничтожил возможность грешить.

Поступая праведно и конструктивно, мы действуем «в соответствии с планом». А значит – и реализуем тот потенциал, что заложен в нас Творцом.

Но избирая неправедное и разрушительное поведение, мы приходим к состоянию бытия, не предусмотренного планом Торы. Ибо такое поведение – неестественно, и оно представляет собою противоположность того существования в этом мире, что предписывает нам Тора.

Но, однако же, это состояние приводит нас к тому «трамплину», которым является тшува («возвращение»). А ведь именно тшува – сила, возносящая нас от руин греховности к новым вершинам совершенства. Тшува способна вознести к совершенству такой степени, какой на прежнем нашем уровне – не согреши мы – просто невозможно бы было достигнуть.

Исходя из этих посылов и оснований объясняет само существование зла философия хасидизма. Именно об этом говорит Псалмопевец в Теилим (66:5): «страшно дело (Его) для сынов человеческих». (См. также Мидраш Танхума, Ваейшев, 4; Талмуд и Раши, Брохойс, 31б.)

Душа человека – «искра Б-жья», изначально и всецело исполненная добра и блага. Изначально ей неведома порча в себе самой и по собственной причине. И уязвимость человека перед лицом зла есть не что иное, как замысел Творца, заложенный от начала. Уязвимость наша – для того, чтобы «страшное» противостояло сущностной природе человека.

Если «Первые Скрижали» были Б-жественным видением «проекта Творения», то «Разбитые Скрижали» – это облик мира-как-он-есть, столь хорошо известного каждому из нас. Этого мира, в котором мы вынуждены мириться с несовершенством, с ошибками, с явным злом.

Собственно, именно этим миром и были разбиты Первые Скрижали. Ибо этот мир отклонился от своего основания и от истинной своей сущности. Отклонился, войдя в диссонанс с тем идеальным миром, каким его Создатель замыслил: обладающим благом в себе.

И Разбитые Скрижали – часть замысла Того, Кто является истоком всего сущего. Ибо с разбитием тех Скрижалей открывается возможность появления Вторых Скрижалей. Тем самым указано Творцом: всякая ошибка, всякое падение могут стать позитивной силой, способны послужить толчком ко благу.

Так изначальное совершенство души человеческой может быть разбито, как были разбиты Первые Скрижали. Но тем самым и было показано, что это – лишь повод для того, чтобы «вырубить себе» новые Скрижали из камня. Те самые Скрижали, на которых перст Б-га начертит письмена, что лягут на основу, подготовленную инициативой и волей самого человека.

Потенциал этих Вторых Скрижалей будет намного больше, чем потенциал Скрижалей Первых, чье явление было делом Одного Б-га, но не человека.

Мидраш Шмойс Раба (46:1) напоминает нам о том, что Б-г сказал Моше: «Не скорби по Первым Скрижалям, они содержали лишь Десять Заповедей. Дав Вторые Скрижали, Я даю Вам также и Алоху, Мидраш и Агоду».

Не впади Израиль в грех, и не сотвори он золотого тельца, у нас были бы лишь Пятикнижие Моше и книга Иеошуа, – указано в Талмуде (Недорим, 22б).

Но недаром же и Коэлес (1, 18) изрек истину: «Умножая мудрость, умножаешь огорчения».

 

Ежегодное возвращение на круги своя

Эти 120 дней наложили свой отпечаток на само наше восприятие времени.

Из года в год в шестой день сивана – в праздник Швуэс – мы вновь переживаем и откровение на горе Синай, и обретение знания о мироустройстве и основах нашего бытия.

Через 40 дней, в семнадцатый день тамуза, мы опять познаем, что значит – быть отброшенными назад. Вновь познаем, что значит – пройти через кризис, связанный с этим днем.

В семнадцатый день тамуза – пост в память пяти трагедий, обрушившихся на народ Израиля. И первой из них было сокрушение Скрижалей (Таанис, 26).

Элул и первые десять дней тишрея соотносятся с третьим 40-дневным пребыванием Моше на горе Синай. Соотносятся с тем временем, когда в итоге было восстановлено «благорасположение» между Б-гом и человеком.

И именно в эти дни ищущему Всесильного легче всего обрести с Ним контакт.

Так, Йом Кипур – самый святой и важный день года – знаменует собою «пик» этой истории, развертывающейся на протяжении 120 дней. С тех пор как в этот день Б-г даровал народу Израиля Вторые Скрижали, день этот стал основанием для тшувы.

И здесь – исток того, что мы можем покаяться о совершенных в прошлом ошибках. А тогда и само это раскаяние станет тем пламенем, которое питает нас в достижении новых высот, прежде недоступных для нас.

И здесь же – основа того, что мы «с прибытком» можем вернуть Б-гу то, что вложено Им в наши жизни. Вернуть – то, что в нас вложено Творцом с величайшим риском.

 

Суккос

МИЦВА, ЛЕГКАЯ ДЛЯ ИСПОЛНЕНИЯ

 

Как исполнить мицву

 

о проживании в сукко (шалаше)?

Следует есть, пить и жить в сукко

днем и ночью, так же, как в остальные дни года мы живем в доме. Ибо в праздник Суккос на семь дней дом становится

для человека временным

обиталищем, а сукко –

обиталищем постоянным.

Шулхан Орух, Орах Хаим 639, 1

Сказано Б-гом:  «Есть у Меня

мицва, легкая для исполнения,

имя ей – сукко».

Талмуд, Авойда Зора, 3а

 

«В шалашах живите семь дней», – сказано в Торе (Ваикро, 23:42,43), – «...дабы знали поколения ваши, что в шалашах поселил Я сынов Израиля, когда вывел их из страны Египетской».

Указывая, что в цитированном стихе Торы использован глагол «поселить», мудрецы делают следующий вывод . Мицва о сукко в том, что на протяжении праздника Суккос – с 15 по 21 тишрея, сукко должна стать нашим основным обиталищем. Все то, что обычно мы делаем в доме, мы должны в эти дни делать в сукко, – сказано в Талмуде (Сукко, 28б; Рамбам, Законы о сукко, 6, 5).

Закон (Талмуд, там же) определяет, чего человек не обязан делать под сенью сукко. Так, ему не обязательно есть или спать в шалаше, если в сходных условиях он не будет есть или спать дома.

Каждую осень, когда погода начинает портиться, мы оставляем наши дома. На неделю мы уходим из них, чтобы домом нам стало жилище, где мы непосредственно ощущаем свою зависимость от стихий.

Тем самым мы свидетельствуем о нашей вере в Б-жественное провидение и в исходящую от Б­га защиту. Точно так, как наши предки, о которых сказано Б-гом пророку Ирмияу (2:2), что те шли «за Мною по пустыне, по земле незасеянной».

Прожить в шалаше неделю – это своего рода незабываемый и очень яркий опыт. И тем не менее, вряд ли вы скажете, что исполнить это очень «легко».

Но ведь в Талмуде сказано, что это – «легкая мицва», данная нам Б-гом!

 

Требовательные узы

Слово «мицва» используется в Торе для обозначения Б-жественных установлений, которые направляют нас и согласно которым мы должны устраивать свою жизнь. Слово это имеет два значения – «предписание» и «единение».

Давая нам мицвойс как предписания – недаром мы используем для них и другое слово – «заповеди», Б-г тем самым сделал возможным установить связь между Ним и нами.

Рука, раздающая милостыню, разум, впитывающий мудрость Торы, сердце, исходящее молитвой, вплоть до желудка, что насыщается мацой в Пейсах, – все они становятся через исполнение мицвойс инструментом Б-жественной воли.

Есть мицва для каждой части нашего тела, для каждого органа и для всякой способности, которыми наделен человек. Существует мицва также и для каждого аспекта жизни. То есть благодаря исполнению мицвойс мы всецело оказываемся вовлеченными в контакт с Сотворившим нас.

И тут проявляется особенность, выделяющая мицву о сукко среди всех остальных мицвойс. Тогда как остальные мицвойс обращены чаще всего к какому-то определенному аспекту нашей личности, мицва о сукко является тем медиатором, посредством которого человек целиком оказывается вовлеченным в исполнение Б-жественной воли.

Переходя жить в шалаш, человек переносит туда всю свою жизнь. Учителя хасидизма говорят по этому поводу следующее.

«Исполнить мицву – значит, войти в нее, а мицва о сукко выделена среди других: ведь в сукко мы входим вместе с пылью на башмаках».

В течение семи дней праздника Суккос именно сукко становится нам домом. Таким образом, шалаш в эти дни служит той средой, в которую перенесена наша жизнь – со всеми ее помыслами и устремлениями.

 

Человек и клочок земли

Мы лучше поймем, почему мицва о сукко объемлет всего человека и отчего исполнение этой заповеди приближает нас к Б­гу, если задумаемся о том, что значит для большинства людей понятие «дом».

Мудрецы указывали, сколь глубоко у нас желание обрести дом. Это – больше, чем просто желание найти убежище или желание достичь безопасности. Ибо мы можем обрести безопасное пристанище, но оно не будет для нас домом – не станет тем клочком земли, который мы называем своим.

Более того, в Талмуде (Иевомойс 63а) сказано: «Тот, кто не имеет своей земли, не человек». Потребность в доме изначально присуща душе человеческой, и эта потребность является определяющей чертой нашего существования.

Мы отождествляем себя с нашим домом, и речь идет о большем, чем просто время проведенное в его стенах. Когда мы работаем, приходим в гости к друзьям, беседуем со случайным прохожим в парке, мы ощущаем себя хозяином дома. Именно – хозяином, который уходит на работу, навещает друзей, останавливается поболтать с прохожим. Без этого ощущения человеческое «я» неполно. Поистине так – ибо чувство обретшего дом обусловливает каждый наш поступок или же, по меньшей мере, причастно к его совершению.

И поэтому семь дней, когда сукко становится нашим домом, эти семь дней и их опыт определяют наше представление о себе. Собственно, они его формируют. Все, что мы делаем в это время – в том числе и за пределами сукко, – включено в наши отношения с Б-гом, установленные этой мицвой.

 

Просто, как жизнь

А теперь попробуем понять: почему мицва о сукко – «легкая» мицва, данная нам Б-гом?

К исполнению Б-жественных установлений человек может относиться двояко. Так, он может видеть в этом долг. А может смотреть и иначе – в их исполнении усматривая истинную цель своего существования.

Тот, кто в исполнении мицвойс видит свой долг, считает целью жизни реализацию собственных устремлений. Такой человек признает Б-га Творцом Вселенной и источником своего существования, без чьей воли ничто не происходит. И конечно же, он считает себя обязанным повиноваться воле Б-га, четко выраженной в повелении исполнять мицвойс.

Но есть и иной тип людей, которые постигли истину, выраженную в Талмуде (Кидушин, 82б): «Зачем был я создан, как не во имя того, чтобы служить Создавшему меня?» В этом служении Всевышнему такие люди видят свое истинное «я». И именно в этом служении Б-гу для них и самореализация, и утверждение своей личности.

Если человеку свойствен первый тип взаимоотношений с миром, если он относится к исполнению мицвойс как к долгу, тогда исполнение одних мицвойс будет для него «легким», а других – «тяжелым». Он может исполнять их все, возможно даже без всякого принуждения. Однако исполнение одних будет казаться ему чистой радостью, тогда как исполнить другие будет очень непросто, ибо это потребует от него усилий и напряжения.

С другой стороны, «трудность» исполнения мицвы может зависеть и от того, каких затрат времени, усилий или средств требует мицва.

Но если в исполнении Б-жественной воли мы видим смысл нашей жизни, то не существует самого понятия «тяжелая мицва». Все мицвойс – одинаково «легки»! Ибо они не являются внешними по отношению к нашей жизни требованиями, а -становятся самой жизнью.

При таком отношении к жизни стирается различие между тем, что требуют от нас мицвойс, и тем, как мы живем. Если мы живем ради того, чтобы через наше посредство осуществились цели, которые Б-г поставил перед творением, то что тогда? Тогда вся наша внутренняя жизнь, – включая и те наши поступки, которые не имеют отношения ни к какой мицве, – оказывается подчинена только одному: стремлению соединиться с Творцом и послужить Его воле.

Любую из мицвойс можно исполнять тем или иным образом. Но в отношении лишь одной из них сами условия ее соблюдения предполагают только один подход: когда жизнь и исполнение заповеди сливаются воедино. Мицва о сукко не велит нам что-то делать, нет: но она велит нам быть кем-то, а именно – «теми, кто живет в шалаше».

Соблюдение этой мицвы в том, чтобы сделать шалаш на семь дней в году нашим домом. Домом – и тем самым, через проживание в сукко, – мы обретаем наши корни, наше представление о себе.

Вот почему праздник Суккос получил свое имя от названия мицвы о сукко, а не от какой-либо другой из мицвойс, которые мы исполняем в течение этих дней (например, мицвы о четырех растениях).

Если модель отношений к исполнению заповедей, которая дана в мицве о сукке, мы распространим на все остальные мицвойс, данные Б-гом, то тогда каждая из них вместит в себя всю нашу жизнь. И исполнять их нам станет так же легко, как жить.

 

Симхас Тойра

СВИТОК

 

В праздник Симхас Тойра (радость Торы) мы радуемся Торе. Мы радуемся тому, что мы – евреи. Радуемся, что наша жизнь «кроится» в соответствии с Б-жественной мудростью и Б-жественной волей, проникающими каждое мгновение нашего бытия: мудростью и волей, открытыми нам на горе Синай.

Но однако – в чем же заключена сущность Торы?

В чем заключена всеобъемлющая мудрость Пятикнижия Моше, в чем – воплощено вдохновение пророков, в чем – явлена музыка псалмов? В чем – выказана отточенность Талмуда, в чем – продиктованы наставления Алохи и сокрыты тайны кабалы?

В чем – все законы, нравственные и философские достижения, определившие нашу жизнь? И – что определяет ту жизнь, которая уже более трех тысячелетий служит всему человечеству ориентиром, подобно тому, как маяк указывает путь мореплавателям?

Все это – в свитке, испещренном письменами. Все это – в свитке пергамента, опоясанном лентой и накрытом вышитым покровом. Эту Тору мы держим в руках, когда в день Симхас Тойра мы танцуем в синагогах, которые стоят по всей земле.

Как же следует нам праздновать день, когда были установлены узы, связавшие нас с Торой? Неужели наиболее подобающее выражение всей глубины нашей радости – это пляска в синагоге, пляска, в которой мы протираем башмаки да растрачиваем силы?

Неужели Народ Книги не мог придумать ничего иного для выражения радости, что ему дарован источник, в котором – вся мудрость?

Не лучше ли в такой день погрузиться в изучение Талмуда или посвятить это время постижению философии Торы?

 

По второму разу

На самом деле, в каждом году есть два дня, когда мы празднуем получение Торы: это – Швуэс и Симхас Тойра.

Швуэс – день, в который еврейский народ удостоился Б-жественного откровения на горе Синай. Это день, когда Б-г поведал нам Тору, возведя Моше на вершину горы, чтобы дать ему две Скрижали Завета. Однако позже эти Скрижали были разбиты, ибо мы совершили грех против заповеданного в них, служа золотому тельцу.

И вторые Скрижали были даны нам в Йом Кипур, – именно им мы и радуемся в праздник Симхас Тойра.

Иными словами, первые Скрижали, что были даны нам в Швуэс, олицетворяют «договорный» аспект Торы, налагающий на нас обязательства. Мы должны изучать Тору и исполнять волю Б-га. На этом уровне связь каждого из нас с Торой определяется дарованными нам способностями и нашими поступками. А именно: чем больше мы изучаем Тору, тем больше мы ее постигаем, чем острее наш разум, тем глубже наше понимание. И если кто-то нарушает Тору, то он недостоин ее. Поклонение идолам, отлитым из золота, ведет к разрыву Завета с Творцом. 

Но у Торы есть и иные измерения, трансцендентные по отношению как к нашим поступкам, так и к нашему постижению сказанного ней. Это – сама суть Торы, суть уз, соединяющих Б-га и евреев. Узы эти актуализируются нашим изучением Торы и соблюдением заповеданного нам в Пятикнижии, но они существуют также и вне зависимости от этого. Никакой грех или нарушение Закона Торы не могут ослабить эти узы. И именно это было явлено, когда Моше разбил первые Скрижали: узы, соединяющие евреев и Б-га, неодолимы! И на Симхас Тойра мы празднуем именно эту – «сущностную» – Тору, Тору вторых Скрижалей.

В Швуэс мы всю ночь читаем и постигаем Тору. В праздничную ночь мы читаем из Пятикнижия Моше, из Книг пророков и из их писаний. Также мы читаем первый и последний разделы каждого из всех 60 трактатов Талмуда, отрывки из эзотерических текстов Сефер Йециры и Зогара, читаем список всех 613 мицвойс, составленный Рамбамом. В день Швуэс мы празднуем наше осознанное восприятие Торы, достигаемое на путях изучения и постижения сказанного в ней.

В праздник же Симхас Тойра мы вспоминаем о сущностных узах, связавших нас с Торой. Именно поэтому свиток Торы остается неразвернутым: мы прикасаемся к нему самому, а не к написанному в нем, мы держим Тору, а не пытаемся постичь ее слова. Мы танцуем с Торой, а не изучаем ее. Ибо мы празднуем нашу связь с теми измерениями Торы, которые объемлют всех евреев, – без различия, вне зависимости от их мудрости и от их духовных достижений. Танцуя, мы все равны перед Торой: пот знатока Торы – ничуть не достойнее пота его почти не разумеющего грамоте собрата, притоптывание праведника – не благочестивее притоптывания гуляки.

В день праздника Симхас Тойра мы – равны: равны в нашей неспособности постигнуть суть Торы, так же, как равны в том, что все мы сущностно с нею связаны.

 

<< содержание

 

 

 

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.

 

E-mail:   lechaim@lechaim.ru