ИЗРАИЛЬТЯНЕ – КТО ОНИ?
Понятию «сабра» – 72 года
Марьян Беленький
Живых израильтян многие москвичи увидели впервые на Фестивале молодежи и студентов – в 1957 году. Подходить к ним было опасно – все знали, что контакты советских граждан с израильтянами фиксируются КГБ особенно тщательно. Оставалось наблюдать издали. Уже тогда москвичей поразила в израильтянах их непохожесть на русских евреев внешним видом и поведением. Удивляет это поначалу и многих новоприбывших в Израиль из стран СНГ.
-Разве ЭТИ – евреи? – удивляются тети Сони и дяди Яши. – Вот мы – евреи, а они – просто какой-то крикливый восточный народ: говорят не по-нашему, орут, руками машут, суетятся, да и вид у них какой-то не такой.
– Разве ЭТИ – евреи? – до сих пор говорят Свисы с рынка – шука. – Шабос не отмечают, жрут всякую некошерную гадость, в синагогу не ходят.
В представлении еврея из России, еврей – тот, кого преследуют, не берут на работу, не принимают в институты.
В представлении выходцев из стран Востока, – еврей – тот, кто живет «по-еврейски», а значит, – соблюдает еврейские обычаи.
До сих пор у многих людей из
бывшего СССР существует привычка переносить существующий в их сознании стереотип еврея на израильтян.
– Если в России живут вот такие евреи, – полагают они, – значит, такие же евреи должны жить и в Израиле.
Увы и к счастью – нет. Не такие. Другие.
Тети Сони и дяди Яши остались в далеком прошлом, вместе с их акцентом, анекдотами, выражениями и образом жизни. Прототипов заезженного карикатурного образа старой еврейки, много лет эксплуатируемого Кларой Новиковой, не осталось уже не только в Одессе, но даже и в Бердичеве. Убогие юмористы, не знающие иврита, пытаются выдать старые одесские хохмы за современный израильский юмор. Но нет, юмор в Израиле – другой, язык – другой, здесь поют другие песни, рассказывают другие анекдоты. Словом, здесь иначе говорят и иначе мыслят. Потому что в Израиле живут не голусные евреи, а представители другого этноса – израильтяне.
Слово «sabres» – «съедобный кактус, колючий снаружи, сладкий внутри» – испанского происхождения. Да и сам этот кактус родом из Южной Америки. Термин «сабра» в значении «коренной израильтянин» впервые появился в статье Ури Кейсари в газете «Доар ха-йом» 18 апреля 1931 года. Таким образом, сейчас мы отмечаем 72-ю годовщину создания этого термина.
Новое слово было быстро подхвачено и распространилось по стране.
Кто же такой израильтянин? Какие черты свойственны представителям одного из самых молодых и одновременно – самых древних народов?
Прежде всего, необходимо отделить мифы от реальности. Мифы о гордом, независимом, сильном и свободном израильтянине появились задолго до основания нашего государства. О том, какими должны стать евреи на новой родине, писал еще «отец сионизма» Теодор Герцль.
Отправной точкой для создания Нового человека был принят голусный еврей, но – со знаком «минус».
У еврея нет родины – у Израильтянина есть. У еврея нет своего языка – у Израильтянина есть. (Причем нехороший голусный «жаргон», идиш, – не в счет. Это – бяка, тьфу, забыть его поскорее, как и все, связанное с голусом.)
А главное – у Израильтянина есть своя армия.
В своих представлениях о «голусном еврее» идеологи Нового израильтянина пользовались, как это ни странно, антисемитскими стереотипами:
– Смотрите, дети, вот он – убогий, жалкий, несчастный, всеми обижаемый, забитый, дафук, зарук, шлимазл, шлемиль, мискен, шмендрик, шмок, какер, пишер, лузер, шнорер, штинкер, пацлуах, кликер, алув, хара шель бен адам, зевель, сабон, шломо залман, тютя-матютя, небех, цилайгер, кунилемл, йоцмах, тармах, биш мазаль, биш геда. Хотите быть такими?
– Нет! – хором кричат дети, – не хотим быть евреями, хотим – Израильтянами!
В полном соответствии с этими стереотипами в представлении израильтян неоспоримо то, что во время второй мировой войны евреи Европы «стадами шли на убой, даже не пытаясь сопротивляться».
Поэтому и кричали кибуцники «сабон!» (мыло) только что прибывшим в Палестину недавним узникам гетто и нацистских концлагерей.
Противопоставления «униженного и забитого голусного еврея» и «гордого и свободного израильтянина» сегодня уже не существует. Ни американский еврей-мафиози Меир Ланский, ни французский еврей Стависский, ни наши «родные» Березовский с Гусинским в концепцию «несчастного и всеми обижаемого еврея» никак не вписываются. Евреи России, Европы, Америки давно уже не такие, какими их представляли теоретики «Нового Израильтянина», создание которого продолжается и в наши дни. Парадокс заключался в том, что Нового Израильтянина приходилось ковать из сырья, совершенно для этого не пригодного, – из тех самых «голусных». Другого, увы, под рукой не было. Дровишки в «плавильный котел» подбрасывали ульпаны, детские сады, кибуцы, школа, молодежные движения, армия, нарождающиеся израильские литература, кино, журналистика, изобразительное искусство, радио и телевидение.
Молодые писатели и журналисты из «группы ханаанейцев» активно создавали образ пальмаховца. Вот он – настоящий Новый еврей, о котором мечтали отцы-основатели. Он сражается за свою страну, всегда бодр и весел, уверенно смотрит в будущее. Возник и был утвержден «сверху» внешний образ сабры – шорты, панамка (кова тембель), сандалии, рубашка-апаш с распахнутым воротом, открытый взгляд, развевающийся чуб, широкая улыбка, и, разумеется, никаких еврейских черт внешности. В руках – винтовка, штурвал, мотыга. Такой образ создавали «синеблузники» из многочисленных военных ансамблей, а светлый лик тиражировали на тысячах плакатов, на почтовых марках и на купюрах.
Ну, правда ведь: разве можно сравнить этот образ с жалким, «голусным» его антиподом с тем, у кого смешные лапсердак и пейсы и который понуро бредет в синагогу – под свист и улюлюканье гойских мальчишек?
Таким Новым Израильтянином выглядит «Срулик» – классический персонаж, изобретенный карикатуристом Дошем из газеты «Маарив» и доживший до наших дней.
Таковы были герои израильских фильмов 50-х годов, а также персонажи спектаклей, песен и эстрадных скетчей, плакатов и детских книг. Именно такие израильтяне и израильтянки улыбались с обложки журнала «А-олам а-зе» (тогда его редакторами были Ури Авнери и Шалом Коэн), много страниц посвятившего утверждению нового образа. В нарождающейся израильской литературе одним из первых отразил его писатель Моше Шамир в написанном в духе кондового соцреализма романе «Он шел по полям» (в одноименном фильме эту роль играл молодой и красивый Аси Даян).
Ханаанейцы развивали идеи, заложенные еще в начале ХХ века в ивритской прессе, издававшейся в основном в России. «Образ сабры не является плодом естественного развития, – писал Амос Кейнан в журнале ханаанейцев “Бимат а-элеф”. – Мы и наши родители существуем в разных мирах. Возрождение, которого мы так ждем, – не еврейское и не сионистское. Оно – ивритское. И его принесет новая, ивритская молодежь».
Идеологи Нового Израильтянина подчеркивали разницу между понятиями иври и еуди. В сионистской идеологии и в ивритском новоязе «иври» означало все, связанное с новым, нарождающимся, израильским, а «еуди» – со старым, еврейским, голусным, отжившим. Отсюда «авода иврит», «медина иврит», «сафа иврит», «цава иври». Все эти термины, кстати, плохо поддаются переводу на русский: «ивритская армия», «ивритское государство», «ивритская работа» звучит как-то непривычно. «Иврим» – это «Новые Израильтяне», они же – библейские евреи. Сам этот термин подчеркивал, что Новые Израильтяне – прямые наследники и продолжатели «иврим» Танаха, Пятикнижия Торы. Промежуточный двухтысячелетний этап ханаанейцы зачеркивали – как досадное недоразумение, и выводили историю нового Израиля непосредственно от разрушения Храма. Многие положения, разработанные ханаанейцами, стали частью официальной израильской идеологии. Например, история гибели защитников крепости Мосада трактуется как идеологическая победа евреев над римлянами.
Новый Человек должен был сменить не только язык, культуру и ментальность, но и имя. Приехавшие «строить страну и себя в ней» придумывали своим детям ивритские «идейные» имена, которых не было в Танахе, – такие, как Кинерет, Циона, Лиора, Орли, Став, Герцль, Тхия. Придумывали они себе и новые, «говорящие» фамилии, вроде Амихай – «мой народ жив», переводили на иврит идишские (Годберг – Харэль) или звучащие по-русски (Резников – Шохат).
Отличительной чертой ханаанейцев было их преклонение перед «правильной» арабской культурой, призванной заменить «неправильную» восточноевропейскую. Они ходили в арабской одежде, изучали арабский язык, собирали фольклор. Один из основателей движения, пальмахник Дан Бен-Амоц собрал, перевел на иврит и издал сборник арабских легенд и сказок.
Именно Дан Бен-Амоц, наряду с Диди Менуси и Шаулем Бибером, сыграл немалую роль в становлении и развитии мифа о сабрах. Истории о приключениях пальмаховцев эти писатели изложили в популярной в те годы серии развлекательных книг. Даже кража пальмахниками кур из кибуца в изложении этих авторов становилась увлекательным приключением с элементами героизма и риска! Возник литературно-фольклорный жанр «чизбатим» – «пальмаховские истории». Детским аналогом этой литературы стала приключенческая серия Игаля Мусинзона «А-самба», сюжеты которой несколько напоминают «Кортик» и «Бронзовую птицу».
Сабровский юмор, разумеется, ни в чем не должен был походить на голусный «смех сквозь слезы» – смех евреев над своими бедами. Классический посыл еврейского юмора – «мне хорошо – я сирота» в Израиле начисто отсутствовал.
Эстрадные театры «Матате» и «Бацаль ярок», заложившие в 40 – 50-е годы основы нынешнего «стенд апа», рассказывали о повседневной жизни израильтян. Они высмеивали нарождающуюся бюрократию, желание некоторых спекулировать на старых, еще пальмаховских заслугах, дабы отхватить теплое местечко.
Правда, с юмором тогда были проблемы:
– Имеем ли мы право высмеивать только что родившееся государство и его институты? – сомневались некоторые.
Оказалось, однако, что высмеивать можно все, и притом порой – с большим успехом.
С середины 50-х на радио «Коль Исраэль» появилась сатирическая передача «Трое в одной лодке» с участием Шалома Розенфельда, Габриэля Цафрони, Амнона Ахи-Номи и Дана Бен-Амоца. Сегодня все это ни читать, ни слушать невозможно, но тогда выходящая раз в месяц программа пользовалась огромной популярностью. «Израильским Жванецким» был тогда Дан Бен-Амоц. Именно он, а не Эфраим Кишон, стал первым ивритским юмористом (хотя сам Кишон, правда, так не считает).
Не одно поколение израильских политиков, общественных деятелей и творцов культуры создавали Нового Израильтянина – свободного, независимого, любящего свою страну и готового защищать ее до последнего вздоха.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru