ДЕМОКРАТИЯ КАК ДОЧЕРНЕЕ

ПРЕДПРИЯТИЕ ДЕМАГОГИИ

Эфраим Кишон.

Лиса в курЯтнике.

М. : Мосты культуры ;

Jerusalem : Gesharim, 2002. — 272 с.

Дмитрий Прокофьев

Это сейчас Эфраим Кишон – признанная звезда израильского литературного «мейнстрима», лауреат Национальной премии в области литературы и заодно премии Союза экспортеров Израиля, поскольку его книги оказались выгодным экспортным товаром. А сорок лет назад, когда им была написана повесть «Лиса в курятнике», он был литературным власовцем и врагом народа. Потому что тогда у власти в Израиле стояли левые демократы, традиционно воспринимающие литературу по-ленински, как «коллективного организатора и пропагандиста», причем исключительно в свою пользу.

А Эфраим Кишон левых демократов никогда не жаловал и не считал нужным это скрывать. И, будучи с самого начала писателем не для элиты, а для таксистов, официантов и строительных рабочих – имея свыше трех десятилетий стажа фельетониста в ежедневной газете, – «коллективно пропагандировал» не в пользу левых, а против них.

На самом деле «пропагандировать» Кишон вовсе не собирался – просто как всякий писатель-сатирик он отыскивал в окружающем мире абсурд и искренне ему дивился. А левый культурный истеблишмент напрочь теряет чувство юмора, едва заслышав такие слова, как «партия», «выборы», «демократия» и т.д. Поэтому он неизменно воспринимал произведения Кишона как покушение на основы, а самого писателя – как злодея, который, нагло хохоча, осквернил священный алтарь. Среди израильских литературоведов прочно утвердилось мнение, что Эфраим Кишон – политический обскурант и сугубый очернитель.

Кстати, первое впечатление читателя «Лисы в курятнике» вполне может быть сходным. Какую-то уж совсем несусветную действительность изображает писатель, словно поставил себе задачу создать злую и несправедливую пародию на еврейское государство. Видный социалистический деятель Амиц Дольникер попадает на отдых и лечение в глухую деревню где-то в Галилее и строит там общество демократии и плюрализма настолько успешно, что очень скоро крестьяне перессорились друг с другом на политической почве. И вот народные избранники украли все, что можно было украсть, все вместе перестали работать – и в результате деревня оказалась полностью разрушена при прорыве плотины, а видный деятель уплыл в направлении Тель-Авива...

Нет, конечно, политиков таких в Израиле всегда было в достатке, даже и не только социалистических. Определение политика, предложенное Кишоном, представляется абсолютно универсальным: «Политик – это тот, кто умеет говорить о том, что другие делают. Говорить как патефон, часами, подобно крану, опьяненному собственным капаньем! Говорить без всякого смысла, без содержания, как в насмешку. Пошлость на пошлости, банальность на банальности!» Выступления Амица Дольникера настолько похожи на речи М. С. Горбачева, что, по-моему, я их даже переводил, когда работал на московском радио в период перестройки и гласности. А если читатель даст себе труд прочитать хотя бы страницу из выступлений Ширака (больше не требую – я не же садист!..), так Дольникер выглядит чуть ли не ангелом.

Но вот представление о деревне Эйн-Камоним как об израильском обществе – пусть в кривом зеркале сатиры, пусть даже речь идет о временах почти полувековой давности – выглядит явно несправедливым и даже нечестным. Ну где, спрашивается, в Израиле можно было когда-нибудь найти такую деревню, в которой заезжему демократу специально пришлось бы создавать внутриобщественные противоречия, чтобы потом можно было реализовать программу партии путем разрешения этих самых противоречий?! Израильская деревня без партячеек, общих собраний и того, что в свое время у нас называли «активной жизненной позицией»?! Воля ваша, дамы и господа, не было такого, нет, и не будет до прихода Мошиаха. Мошиах придет – и застанет партячейки...

Поэтому для того, чтобы лучше воспринять настоящий message повести «Лиса в курятнике», предлагаю читателю некоторую аберрацию. Пусть это будет не сатирическое описание израильской жизни конца 50-х годов, а пророческое видение 90-х годов в России. Недаром жители нарисованной Кишоном глухой деревни Эйн-Камоним ходили в подозрительно русском платье, и писали ивритские слова... русскими буквами!

Так вот – к абсолютно диким «нам» приезжает из цивилизованного мира этакий Амиц (что в переводе с иврита означает «бравый») и, увидев всю бездну нашей дикости, берется наладить демократические институты. Сначала его благие рекомендации не воспринимаются аборигенами, поскольку те со старых времен имеют устойчивую идиосинкразию к партиям, а общественная работа представляется им – опять же учитывая опыт прошлых лет – занятием просто-таки непорядочным. Однако постепенно демократические нормы становятся нормой (простите за дурной каламбур, но уж что есть...), и тут выясняется, что эта «норма» – от совсем другого писателя: от печально известного г-на Сорокина (кто имел несчастье читать, тот знает, что «норма» по Сорокину – это ежедневная пайка дерьма, которой власти пичкают благонамеренных обывателей). Всякий, попадающий демократическим путем во власть, немедленно крадет все, что плохо и хорошо лежит, ревизоры и следственные комиссии неизменно пасуют перед презумпцией невиновности, а те, кто во власть не попал, перестали работать и погрязли в предвыборной борьбе... (далее см. выше).

В сущности, у цивилизованного Амица были добрые побуждения, он хотел «как лучше». Когда же увидел, что получается «как всегда», бедняга пришел в ужас. Впервые столкнувшись с «черным пиаром» двух созданных им же демократических политиков, цирюльника и сапожника, он заявляет трагическим тоном: «Товарищи! В битве за сердца масс у них нет никаких тормозов». Это, как вы понимаете, вовсе не об Израиле 50 – 60-х годов – «черный пиар» до еврейского государства дошел только сейчас, во многом благодаря демократическим неофитам из бывшего СССР. А впереди предстоят еще драки, заказные убийства и даже похищение самого консультанта из цивилизованного общества.

О, как страшно он угадал, Эфраим Кишон! Настоящий Мастер...

А вот еще про нашу систему льгот – всех этих субсидий по квартплате, бесплатных проездах в метро и т.д., называемых «заботой о малообеспеченных слоях»:

«Жители деревни, имеющие детей, получили письменный приказ из секретариата старосты по вопросу сдачи двух стаканов молока каждое утро резнику у него в доме. Там Яаков Сфаради проверял кошерность несущей жизнь жидкости, а затем 11 курьеров совета носились по деревне вдоль и поперек с деревянными подносами, уставленными стаканами с молоком, распределяя их из расчета один стакан на одного ребенка».

Сами понимаете, сдавать нужно было по два стакана, «потому что при перевозке молоко может расплескаться».

К сожалению, перевод книги местами оставляет впечатление крайней небрежности. Такое впечатление, что переводчика очень сильно торопили, не дав возможности даже просмотреть гранки. Иначе не появились бы на страницах книги такие бросающиеся в глаза «ляпы», как «ты хочешь украсть мои мысли» (буквальный перевод ивритского выражения, означающего «обмануть, создать ложное впечатление»), «болезнь рта и копыт» (по-русски это называется «сап»), и т.д. Да и стиль переводчик бы наверняка почистил, если бы ему дали побольше времени.

Впрочем, Эфраим Кишон не Б-г весть какой стилист, так что шероховатости перевода можно пережить. Как книга для поездок в транспорте или чтения на даче «Лиса в курятнике» в любом случае предпочтительнее всего того, что у нас продается в мягких обложках с лотков.