***

Когда нет доказательств...

«Открытое письмо», адресованное Г.В. Костырченко Федором Ляссом («Лехаим», № 1, 2003), не может не поражать своей наивностью.

Автор совершенно не понимает особенностей политики, уникальной психологии Сталина и к тому же не понимает психологии современных сталинистов.

Он утверждает, что книгой «Тайная политика Сталина» и статьей в вашем журнале, где поставлено под сомнение решение Сталина о высылке евреев после окончания процесса над врачами, Г. Костырченко преподнес «подарок сталинистам». Это не подарок, а удар по сталинистам. Ведь одна из главных причин их почитания инородца Джугашвили в том и заключается, что Сталин поощрял великорусский шовинизм и вытекающий из него антисемитизм. И если окажется, что в этом вопросе Сталин «дал слабинку», задний ход, авторитет его в глазах сталинистов может померкнуть процентов на восемьдесят. Неужели это надо объяснять?

Еще он пишет о «повороте к прежнему» и видит этот «поворот» в том, что в подземных переходах продается антисемитская литература. Вероятно, гн Лясс достаточно молод и знает о сталинском периоде только из романов или понаслышке. Любой издатель, который в сталинские времена задумал бы издать юдофобскую книгу, еще задолго до того, как она дошла до цензуры, уже плыл бы пароходом в направлении Колымы.

Надеюсь, понятно, что я не защищаю Сталина, а пытаюсь объяснить особенности его психики. Никогда, ни при каких обстоятельствах Сталин не признал бы себя антисемитом, хотя, конечно, таковым был. Я лично считаю, как и Костырченко, что стал он им не сразу, а постепенно и видел в этом серьезный политический смысл. Одна из «внутренних» причин его поощрения антисемитизма тоже лежит на поверхности: это комплекс неполноценности «царя народа русского», который сам русским не является.

Но вернемся к главному.

Г. Костырченко высказывает сомнения по поводу слухов о депортации, ибо нет на этот счет ни одного документа. А г-н Лясс исторические документы, источники, которые обычно специалисты бережно извлекают из архивов, называет «жалкими бумажками с текстом». Это определенным образом свидетельствует о его культурном уровне.

Известный историк и в книге, и в статье объясняет, что по поводу высылки чеченцев, ингушей, татар и других народов были, разумеется, постановления и ЦК, и Президиума Верховного Совета. Но закрытого характера. Конечно, они были продиктованы Сталиным, но он зачастую предпочитал, чтобы под такими документами стояла подпись его холуя Калинина.

Ведь был задокументирован даже факт расстрела органами НКВД польских офицеров под Катынью, от чего советская власть всячески открещивалась.

Г. Костырченко, конечно же прав: Сталин так и не решился выполнить то, что, возможно, и задумал. Возникает вопрос – почему? И тут нужно снова вернуться к особенностям его психологии. Недаром в своих мемуарах Илья Эренбург писал, что раскрыть свойства сталинской натуры, дать ей полную оценку когда-нибудь сможет только большой писатель.

Напрасно г-н Лясс пытается высмеять «антидепортационный аргумент» Костырченко, полагающего, что акцию по выселению нельзя было бы провести, так как «евреи ассимилировались и растворились в интернациональной массе». Действительно, аргумент очень серьезный. Хотя бы потому, что евреи, в отличие от чеченцев или крымских татар, не жили компактно. И по какому признаку надо было забирать людей в больших городах? По паспорту? Этого недостаточно. Может, надо было использовать деревянные циркули? Ведь в больших городах почти все евреи настолько ассимилировались, что вошли в русскую культуру в большей степени, чем многие «истинно русские». Играли важную, подчас очень важную роль в науке и культуре.

Сталин – существо чудовищно изощренное. Поэтому Костырченко опять прав: депортация евреев привела бы к такому хаосу, к такому шуму, что скрыть ее ни от своей, ни от зарубежной общественности, как это было с другими народами, никак бы не удалось. И Сталин это тщательно продумал и отверг.

Кстати, ни Эренбург, ни Каверин не утверждали, что Сталиным было принято решение о депортации. Они тоже только высказывали предположения.

С. Беленький, Петербург

***

В мартовском номере «Лехаима» Г. Юрьева задает риторический вопрос: «Неужели кто-то думает, что Роман Абрамович “заботится” о процветании Чукотки?»

Так вот, я – тот самый «наивный», готовый ответить на этот вопрос положительно. И на это меня побудил председатель Совета Федерации Сергей Миронов. Он на радио «Россия» признался: побывав во многих восточных регионах страны, где острейшая проблема – безработица, был приятно удивлен на Чукотке обеспокоенностью недостатком работников. Там, по его словам, стараются решить проблему привлечения трудоспособного населения с «Большой земли». Хорошо бы «Лехаиму» подробнее осветить деятельность «морозоустойчивого» губернатора.

Не согласен я с Г. Юрьевой и в том, что для Бориса Березовского «самое главное – бизнес, деньги, нажива». Мне кажется, что он больше политик, чем бизнесмен... А вот серьезной оценки Березовского-политика, да и бизнесмена, я не встречал. Не может ли это сделать «Лехаим»?

Д. Токман, Нижний Новгород

***

Сильно расстроилась, прочитав статью Алексея Зверева «Нам не простят того, что с нами сделали» в декабрьском номере «Лехаима» за минувший год. Воспоминания о прошлом захлестнули меня...

Да, к сожалению, «любовь» поляков к нам, евреям, я испытала на собственной «шкуре». Очень смуглая от природы, с черными кудрявыми волосами, я постоянно чувствовала враждебность со стороны польских одногодков на улицах нашего города Кракова, в бассейне... Слава Б-гу, училась я в частной еврейской гимназии имени доктора Хильфштейна. Нашим знакомым, чье иудейское происхождение выдавали бороды, пейсы, шляпы особого фасона, «нечаянно» в транспорте, в очередях резали горло бритвой. Разбивали витрины их магазинов. В польских школах в наших ребят, особенно в отличников, бросали – опять же «нечаянно»! – камни...

Мама, брат и другие близкие мои родственники погибли в Польше во время войны. Случайно мы с отцом уцелели. После войны, начиная уже с 1945 года, очень многие евреи вернулись в Польшу. Нам с отцом еврейская организация предлагала вернуться домой в Краков, обещали даже бесплатную дорогу(!), но мы не согласились. Почему? Это долгая история... И правильно сделали, что не поехали. Пять лет назад один знакомый был в Кракове, и там он узнал, что в городе осталась всего... сотня евреев! Коммунистический властитель Гомулка приложил к этому руку: одних – выгнал в Израиль, в Америку, а кого-то отправил на тот свет. Между тем, только в нашей еврейской гимназии № 445 учились до войны не менее полутора тысяч соучеников...

Прошло более полувека. Я с сожалением вспоминаю свой родной город, который очень любила, но поехать туда нет сил: боюсь, неистребимы воспоминания. Слишком много пережито. Мысленно я иногда прогуливаюсь по любимым улицам, паркам вместе с мамой, которая привила нам с братом уважение к памятникам старины Кракова. Но она твердила особенно часто в 1939 году, когда в воздухе носился уже дух войны, что только в России евреям доступно высшее образование. А она очень хотела, чтобы мы с братом его получили. И мама твердила, что русские люди к евреям относятся лояльно, и потому туда – в Россию – надо постараться попасть.

Завещание матери я свято выполнила.

Л. Обухова-Кляпхольц,

п. Красково Московской обл.