Экзамен на Подлинность

Хаим Саббато.

Выверить прицел.

Роман.

М.: Гешарим — Мосты культуры,

2002. — 192с.

«Выверить прицел» – первая книга раввина Хаима Саббато, переведенная на русский язык. На родине, в Израиле, он очень известный прозаик. Каждый из трех его романов не просто замечен критикой, но вызвал бурную читательскую реакцию: был энтузиазм, было и неприятие. Этому не приходится удивляться. Саббато, основатель ешивы в городе Маале Адумим под Иерусалимом (он руководит ею и по сей день), – человек твердых религиозных убеждений, и они подчиняют себе его литературное творчество. Если для апологетов самое привлекательное в романах Саббато именно выраженная в них идеология, то людей иных взглядов в его прозе смущают и нравственный ригоризм, порою доходящий до жесткости, и обилие отсылок к Писанию, и слишком навязчивые параллели с талмудическими сюжетами.

Их смущает откровенная, подчас прямолинейная, поучительность, которой буквально пропитаны его тексты. Она теперь совсем не в моде. К литературе давно перестали относиться как к учебнику жизни, как к проповеди и наставлению. Считается, что все это – признак художественной немощи. Но, собственно, отчего? Никто ведь не отменил права писателя открыто отстаивать свою позицию, а если она кому-то чужда, то надо говорить о несогласии с нею, не пытаясь скрыть свои расхождения с автором за упреками в творческом консерватизме. Да и сами эти упреки, если приглядеться, окажутся едва ли состоятельными.

 Они будут выглядеть особенно странными для каждого, кто, преодолевая не слишком удачный перевод Н.Радовской, прочтет роман «Выверить прицел». Это книга о войне Судного дня, и написана она ее участником. Материал повествования, неизменно документальный и автобиографический, предельно заряжен драматизмом и впрямую касается весьма важного события в современной истории. Нелепо было бы поэтому ожидать от автора того, что почитается нынче обязательной приметой новейшей прозы, – иронии, игры, отказа от прямых суждений.

Ничего этого никогда и не было в той литературе о войне, которую создавали писатели, знающие ее по собственному трагическому опыту. Как прозаик Саббато в этом отношении только продолжает большую европейскую традицию, вехами которой были книги Ремарка, Олдингтона, Бёлля, Виктора Некрасова.

Для тех, кто знает эти книги, все очень узнаваемо на страницах его романа: танковое сражение (хоть и на Голанских высотах), обстоятельства, когда требуется предельное напряжение воли. Все естественно, все понятно: пылающие машины, охваченные огнем люди, которые пытаются из них выбраться. Невозможность спрятаться или отступить. Раненые на полосе, простреливающейся насквозь, гибель друга, совсем юным попавшего в этот ад. Ситуация, когда каждому приходится держать тяжелейший экзамен, и чтоб ни грана риторики и патетики, ни следа фальши. Просто нет другого выхода, кроме как остановить рвущиеся вперед сирийские части, и, значит, «следует мобилизовать все внутренние силы, какие есть», потому что «пришло время для того, о чем мы так много читали и говорили, для истинного самопожертвования».

Роман написан от первого лица, и другая форма рассказа, наверное, сразу обнаружила бы свою искусственность. Даже малейшей дистанции нет между автором и героем: все происходящее и вправду пережито тем, кто о нем повествует, поэтому картина и получилась столь убедительной. В 1957 году будущий раввин Саббато пятилетним мальчиком вместе с семьей, изгнанной из Египта после Синайской кампании, переселился в Израиль, простодушным юнцом попал на ту самую войну, о которой написан роман «Выверить прицел», и свой моральный долг видит теперь в том, чтобы воссоздать судьбу целого поколения.

Точно так же понимали свою задачу и те европейские писатели, у которых юность совпала с войнами, ставшими для них главной школой духовного формирования. Но они рассказали о поколении, сломленном жестокостью испытаний, выпавшим ему на долю. Саббато пишет о поколении, которому эти испытания дали другое. Вчерашние мальчики, родившиеся в Румынии, в Польше, в Египте и только начинающие овладевать мироощущением и ценностями своего нового отечества, осознают себя защитниками вековечной мечты о национальном возрождении на собственной земле. Поэтому книга, которая изобилует эпизодами, сразу заставляющими вспомнить особенно изматывающие душу страницы того же Ремарка, по существу, очень далека от литературы надлома и отчаяния. Если уж искать литературные параллели, то книга Саббато скорее оживит в памяти самые правдивые советские романы о войне – такие, как «Навеки девятнадцатилетние» Григория Бакланова.

Впрочем, и это сравнение во многом приблизительно, ибо у Саббато история войны Судного дня самым тесным образом соотнесена с историей обретения веры и приобщения к миру религии. Когда книга получила литературную премию имени Сапира, самую престижную в Израиле, прозвучали и недовольные голоса. Говорилось, в частности, что как человеческий документ роман обладает большими достоинствами, однако в качестве художественно-философского сочинения не убедителен и потому не сумел обосновать насущную необходимость религиозных предписаний. Автор отверг обвинения; с его точки зрения духовная стойкость особенно свойственна человеку, для которого Алоха определяет прежде всего внутренний мир, то есть тем, кто не знает метаний между верой и неверием. У таких людей сознание нравственного долга настолько органично, что дает силы преодолеть страх и не утратить надежду даже в самых безысходных обстоятельствах. Он сослался на конкретный пример. Гиди, командир его танка, скептически наблюдал, как молодые солдаты педантично выполняют ритуалы, и оставался далек от их образа мыслей, пока не понял, что вера тут истинная и помогает им вынести многое из того, что непереносимо для неверующего. Война, по мнению Саббато, важна еще и как опыт религиозного пробуждения. Или как школа, делающая веру и неподдельной, и насущной.

Позицию писателя, конечно, можно подвергать сомнению, но она не имеет ничего общего с тенденциозностью. Есть неотменимый закон настоящей прозы о войне: в ней должна ощущаться беспримесная правда. Экзамен, если можно так выразиться, на подлинность, который в те трагические и великие дни выдержали герои книги, исключает подсказки. Автор их и не делает; никто не обвинит его в том, что ради своей любимой идеи он о чем-то умолчал или что-то приукрасил. Недаром Саббато сказал в одном интервью, что среди главных проблем книги – проблема «соотношения между обетованиями и действительностью», между жаждой мира, провозглашаемой молитвами, и силой зла, с которым сталкиваются те, кто эти молитвы читает.

Он написал свою книгу в память погибших и ради напоминания о том, что мощь зла по-прежнему велика. История – на русском роман вышел как раз в те дни, когда в Израиле едва не ежедневно гремели взрывы, когда готовилась (и вскоре началась) война в Ираке, – сделала его напоминание как нельзя более актуальным.

Алексей Зверев