Редакция «Лехаима» получила письмо правления историко-просветительского, правозащитного и благотворительного общества «Московский мемориал». Речь в нем идет о статье А. Антонова-Овсеенко «Кто играет краплеными картами?», напечатанной в январском номере нашего журнала за нынешний год и в основном посвященной деятельности общества. В письме правления, среди прочего, говорится: «все написанное автором статьи о “Мемориале” – ложь», и что и в тексте его содержатся «бездоказательные утверждения, порочащие честь и достоинство как упомянутых сотрудников и активистов «Мемориала», так и самого «Мемориала».

К сожалению, у журнала нет возможности развернуть дискуссию вокруг общества и его немаловажных проблем с целью установления истины. Темы, обсуждаемые нами, задачи, перед нами стоящие, лежат в ином русле.

Тем не менее мы считаем нужным опубликовать в этом номере выступление С. Чарного. Он напрямую полемизирует с А. Антоновым-Овсеенко. Таким образом, мы предоставляем возможность высказаться и другой стороне.

На этом завершается наше участие в споре между «Мемориалом» и одним из его оппонентов.

К вопросу о крапленых картах

Семен Чарный

Статья А.В. Антонова-Овсеенко «Кто играет краплеными картами?» состоит преимущественно из нападок на общество «Мемориал». По роду работы мне приходилось обращаться к архиву этого общества и статья меня заинтересовала. Надо же, подумал я, ходишь тут, ходишь, а рядом с тобой живут такие монстры.

Придя в очередной раз в «Мемориал», я затронул эту тему, после чего, не выходя из архива, смог ознакомиться с разного рода документами, дающими основание полагать, что уважаемый Антон Владимирович, мягко говоря, дезинформирует читателей.

Натяжками, подтасовками и неверным изложением фактов страдает едва ли не каждый абзац его статьи. Но сначала несколько общих соображений. Во-первых, текст статьи чрезвычайно груб. Во-вторых, А.В. Антонов-Овсеенко предпочитает привлекать в качестве свидетелей своей правоты людей уже умерших – например, Р. Пименова и А. Адамовича, которые якобы поведали ему нечто такое, чего прежде не говорили никому. Принцип, в общем-то, стар, как мир, – покойники уже ничего возразить не могут. Следует также отметить, что эти люди, упомянутые г-ном Антоновым-Овсеенко как хулители «Мемориала» и его руководства, до последнего дня своей жизни активно участвовали в его работе.

Первую часть своей статьи г-н Антонов-Овсеенко посвящает нападкам на ныне покойного Л.Э. Разгона. Это реакция на нелицеприятное высказывание М.М. Кораллова об отце автора – В.А. Антонове-Овсеенко. А Кораллов близко знал Льва Эммануиловича... Поэтому можно сказать, что в этой части статьи есть два главных героя – сугубо положительный В.А. Антонов-Овсеенко и полностью отрицательный Л.Э. Разгон.

Понятно, что никому не нравится читать резкие отзывы о своих родителях. Однако г-н А. Антонов-Овсеенко зачем-то объединил в своем ответе два противоположных стилевых приема – панегирик и инвективу. Если судить по приводимой им характеристике, то странно, что у его отца, пламенного революционера, рыцаря без страха и упрека, не выросли крылья. Однако с небес на землю нас вполне может возвратить одна весьма интересная бумага. Это – подписанный тов. Антоновым 11 июня 1921 года на пару с М.Н. Тухачевским приказ, предусматривавший немедленный расстрел без суда для граждан, «отказывающихся называть свое имя»; то же предусмотрено и для заложников. Велено там также «в случае нахождения спрятанного оружия расстреливать на месте без суда старшего работника в семье». Кроме того, семьи, укрывавшие родственников или имущество бандитов, сами объявлялись бандитами и тоже подлежали расстрелу. И т.д. А.В. Антонов-Овсеенко предпочитает лишь глухо упомянуть о моральной ответственности отца, меркнущей перед степенью ответственности партии большевиков. Расписан при этом его выдающийся гуманизм. Только улыбку может вызвать неуклюжая попытка представить В.А. Антонова-Овсеенко непричастным к репрессиям 1930-х, когда он занимал в 1934 – 1936 годах пост прокурора РСФСР...

Употребив всю белую краску для своего отца, черной автор предпочел облить Л. Разгона, припомнив ему службу в НКВД до ареста. (Достоверны ли сведения?) И работу нарядчиком в лагере. Это, мол, и выводит его «из круга достойных уважения» (то ли дело – прокурор).

Вообще-то, г-н Антонов-Овсеенко мог бы вспомнить, что до самой своей смерти Л.Э. Разгон был членом президентской комиссии по помилованию, куда людей даже с малейшим пятном на репутации просто не пустили бы. Но об этом он предпочитает не вспоминать. На самом деле Лев Эммануилович – что общеизвестно – неизменно пользовался любовью и величайшим уважением друзей, соратников, читателей. Для этого были все основания.

Бо€льшая часть статьи посвящена, впрочем, не столько Л. Разгону, сколько обществу «Мемориал» и якобы имевшим место злодеяниям его руководителей, которые именуются не иначе, как «самозванными», «мстительными заправилами». Специально для читателей поясню – все руководство в «Мемориале» выборное. Многие из этих людей – и особенно ненавидимые А.В. Антоновым-Овсеенко председатель российского «Мемориала» С.А. Ковалев и председатель правления международного «Мемориала» А.Б. Рогинский – в свое время провели немало времени в советских политических лагерях, куда попали не потому, что были детьми репрессированных важных чиновников, а потому, что предпочли достаточно сытому и комфортному существованию – инакомыслие и жизнь не по лжи.

Картина жизни «Мемориала» представлена в самых черных красках: «молодые функционеры» захватили дом, выделенный «Мемориалу», и не замечают последних оставшихся в живых узников ГУЛАГа. Разгромили кабинет сопредседателя «Мемориала» В. Лебединского, расхищают гуманитарную помощь, устраивают комбинации с квартирами, ездят отдыхать на Соловки, куда не приглашают переживших соловецкий ад зэков и пр. Выглядит устрашающе.

Начнем с дома. Воображению читателей, конечно, сразу же представится гигантская махина. Спешу разочаровать – речь идет о весьма компактном двухэтажном здании с подвалом, где все сидят по принципу «один стол – два человека». Так что никакого кабинета В. Лебединского мемориальцы разорить не могли. Впрочем, сам г-н Лебединский – личность весьма примечательная. В 1947 и 1961 годах он был осужден за кражи и бандитизм. В конце 1980-х, в бурную эпоху создания «Мемориала», Лебединский явился туда и, представившись бывшим политзэком, вступил в эту организацию. Очень скоро благодаря своей недюжинной энергии он стал сопредседателем Московского мемориала. Но 26 сентября 1991 года в «Мемориал» поступило письмо из Верховного Суда СССР, из которого явствовало, что г-н Лебединский подделал справку о реабилитации. Совет объединения политрепрессированных немедля исключил его из членов общества.

Что до обвинений в растратах, то в 1992 – 1993 годах «Мемориал» проверяли люди из ГУВД Москвы и специальной комиссии Моссовета. В одном из архивных дел аккуратно подшит ответ московского ГУВД от 5 мая 1992-года, согласно которому данные о растратах и т.п. «не нашли подтверждения».

Вопрос о поездках на Соловки тоже весьма интересен. Г-н Антонов-Овсеенко, видимо, искренне полагает, что на острове воздвигся пятизвездочный отель, где мемориальцы и «жируют». Разочарую. Судя по словам моих знакомых, с «Мемориалом» никак не связанных, любые «звезды» будут добираться до Соловецкого сервиса очень, очень долго. А «молодые мемориальцы» – в большинстве своем социальные волонтеры, ухаживающие за пожилыми людьми, едут на острова не столько любоваться красотами природы, сколько помогать пожилым соловчанам. Кстати сказать, многие из «ветеранов» сами не рискуют ехать на Соловки по весьма прозаической причине – медицина на Соловецких островах в аховом состоянии, и человек может просто умереть до прибытия врача с Большой земли.

К вопросу о невнимании к старикам. Каждую неделю по средам в «Мемориале» проходят собрания репрессированных. Мемориальская газета «30 октября» публикует воспоминания выживших жертв ГУЛАГа, поздравляет людей с днями рождения. Распределяется поступающая из-за рубежа гуманитарная помощь. Кроме того, жертвам ГУЛАГа помогают специалисты центра «Сострадание», основанного в 1989 году как медицинская группа московского общества «Мемориал». Антонов-Овсеенко, конечно, может высокомерно заявлять о том, что он впервые слышит о существовании такого центра. Однако судя по имеющимся в Интернете данным, за годы деятельности центра «Сострадание» была оказана помощь восьми с лишним тысячам престарелых пациентов, врачи программы ежемесячно консультировали на дому около пятисот человек.

Отдельную вспышку ярости у г-на Антонова-Овсеенко вызывает научная деятельность общества. Говоря о выпускаемых «Мемориалом» Книгах памяти – громадных списках жертв репрессий, – он негодует, что рядом с именами жертв стоит имя Фриновского, «этого оберпалача, особо доверенного подручного Сталина и Берия». Однако наш великий историк в очередной раз сел в лужу, забыв, что как раз Берия арестовал и расстрелял Фриновского, ушедшего из НКВД вместе с Ежовым. Возмущает его и то, что в мартирологе статья о его отце «напоминает справку из ЖЭКа»: нет фотографии, полного послужного списка и шести псевдонимов.

Разумеется, если исключать из этих книг тех, кто сначала сам репрессировал, а потом, в свою очередь, сделался жертвами репрессий, надо будет неизбежно вычеркнуть папу Антона Владимировича. Кроме того, Книги памяти по определению включают всех реабилитированных погибших – от крестьянина до члена Политбюро. Что же касается «Расстрельных списков», то там ситуация очень простая – основой для этой книги послужили карточки, предоставленные ФСБ, где указывался лишь самый необходимый минимум сведений, в том числе и последняя должность на момент ареста. Можно, конечно, было начать готовить академическое издание, учитывая псевдонимы, карьеру и пр. Но в этом случае из печати не вышло бы ни одного тома, и родственники многих погибших так и не узнали бы, где лежат их отцы, деды, матери и бабушки, братья и сестры...

После прочтения статьи и названных выше документов невольно возникает вопрос – что же худого сделали «мемориальцы» А.В. Антонову-Овсеенко? Из разговоров, архивных материалов и газетных публикаций постепенно сложилась следующая картина. Когда в 1988-м возник «Мемориал», некоторые выжившие дети казненных высших партфункционеров решили, что пришел наконец-то их час и они хотя бы на старости лет смогут понежиться в лучах славы и поруководить организацией. При этом узниками и пострадавшими от советского режима они считали только себя, оставляя за бортом остальных. Однако очень скоро приоритеты у властей поменялись и, естественно, никакой поддержки «сверху», на которую они рассчитывали, эти люди не получили. Кроме того, мне неофициально рассказывали, что когда «Мемориалу» дали один из первых крупных грантов, Антонов-Овсеенко немедля потребовал себе личный компьютер, а после вполне обоснованного отказа создал свою карликовую организацию с пышным названием и занялся хулением своих противников всюду, где только возможно.

Самое интересное, что тогда, каких-то 9 лет назад, Антонов-Овсеенко в статье «Интересы есть. Нет Наполеона» упомянул Л. Разгона в числе «замечательных личностей», якобы порвавших с «Мемориалом».

Л. Разгон, как, впрочем, и большинство упомянутых в той статье, не обратил внимания на грубую лесть и продолжал сотрудничать с «Мемориалом». Вот тогда-то и появилась открытая брань, и слова о «двойном предательстве арестантского братства», и возмущение тем, что именно С. Ковалев и Л. Разгон представляли «Мемориал» как эксперты в Конституционном суде во время знаменитого «дела КПСС» (хотя это было инициативой не с их стороны, а со стороны судьи-докладчика по этому делу А.Л. Кононова).

Еще одна причина озлобленности г-на Антонова-Овсеенко – нежелание мемориальцев признать гениальность его трудов и особенно книги «Портрет тирана». Впрочем, отказывается это сделать и большинство профессиональных историков и публицистов. В качестве примера можно привести мнение Р. Пименова, которого А.В. Антонов-Овсеенко берет в союзники. Оно было опубликовано в самиздатовском сборнике «Сумма» в начале 1980-х. «[Автор], не заботясь об исторической объективности и не претендуя на беспристрастность... В основном книга является пересказом уже известных в литературе фактов. Концептуально противоречива». Еще одно мнение, принадлежащее А. Ваксбергу: «Ни один факт, сообщенный Антоновым-Овсеенко, не может быть принят без самой тщательной проверки» (А. Ваксберг. «Нераскрытые тайны»). Бегло просмотрев труд А.В. Антонова-Овсеенко издания 1994-го года (когда уже не было препятствий для проверки фактов), я тоже обнаружил в ней немало фактических ляпсусов. Словом, книгу скорее можно охарактеризовать как собрание анекдотов и легенд, ходивших в кругах старых большевиков...

Напоследок – маленький штрих из политической биографии Антонова-Овсеенко новейших времен. Когда в марте 1995 года Госдума отрешила от поста Уполномоченного по правам человека С. Ковалева, Антонов-Овсеенко отправил в адрес Госдумы радостное письмо и предложил в качестве одной из самых подходящих кандидатур на пост Уполномоченного штангиста Ю. Власова. Для тех, кто забыл: к этому моменту известный спортсмен заделался не менее известным антисемитом, а менее чем через год выставил свою кандидатуру на президентских выборах при поддержке ультранационалистов.