[ << Содержание ] [ Архив ] ЛЕХАИМ МАРТ 2003 АДАР 5763 – 3(131)
ЗВЕНО В ЦЕПИ
Мария Шабурова
Марсель Райх-Раницкий
Моя жизнь.
Пер. с нем. В. Брун-Цехового. —
М. : «Новое литературное обозрение», 2002. — 528 с.
Книга Марселя Райх-Раницкого (1920), самого влиятельного и язвительного литературного критика Германии тогдашнего времени, охватывает почти всю его жизнь от раннего детства до восьмидесятилетия. За годы работы в престижных немецких изданиях и в телепередаче «Литературный квартет» этот литератор добился очень многого. И действительно - его вкус современники считали безупречным, мнение - решающим, а начинающие коллеги по перу (да и не начинающие тоже) со страхом ждали его отзыва.
Награждение Райх-Раницкого Крестом за заслуги перед государством — факт исключительный, потому что вообще редко дают такие награды критикам. Но по меткому замечанию одного издания, Райх-Раницкий «не просто критик, но и лицо немецкого литературного истеблишмента». Как и любая автобиография, написанная незаурядным человеком, эта его книга — еще и хроника эпохи, интеллектуальный портрет целого поколения.
Марсель Райх (вторая часть фамилии добавлена им позднее как псевдоним) родился в Силезии в еврейской семье, впрочем, совершенно далекой от иудаизма и его традиций. Синагогу посещал только его отец, да и то потому, что был крайне неудачлив во всех своих экономических начинаниях, а эти походы создавали иллюзию защищенности. Мать Марселя обожала немецкую культуру и язык и сумела передать эту страсть сыну. И именно этот интерес, несмотря на мытарства, пережитые во время войны, во многом и предопределил судьбу Райха-Раницкого. Его, однако, не раз упрекали в том, что он не эмигрировал в Израиль, а предпочел жизнь в Германии.
Неторопливое повествование описывает на пятистах страницах учебу в берлинской гимназии и первые всплески антисемитизма, депортацию в Польшу накануне «хрустальной ночи» в 1938 году и жизнь в Варшавском гетто. Там ему пришлось заниматься перепиской оккупационных властей и даже переводить приказ эсэсовского командования о ликвидации гетто. Он и его жена Тося сумели бежать
как раз в тот момент, когда в лагерь смерти Треблинку направлялась последняя колонна приговоренных к уничтожению.
Полтора года они с женой прятались в подвале у поляков — наборщика Болека и его жены Гени. После освобождения Варшавы советскими войсками Марсель вступил в польскую компартию, работал в разведке.
В главах, описывающих жизнь в гетто, пожалуй, более всего поражают рассказы об интеллектуальной жизни. Литературные и музыкальные вечера до последних минут скрашивали существование его обитателей. Вообще, вся жизнь будущего критика проходила словно с постоянной оглядкой на литературу.
Его жена могла покинуть гетто, но отказалась, не желая оставлять его одного. Райх-Раницкий пишет, что он, конечно же, знал из балетов и опер о мужественных женщинах, но впервые увидел, что такое существует и в жизни.
Б-г для него — «не реальность, а скорее не особенно удачная литературная фигура», ничем не отличающаяся от Одиссея или короля Лира. Впрочем, критик сам говорит о первопричинах своей любви к литературе: «Я понял, что в литературе можно найти и познать нечто такое, значение чего нельзя переоценить, — можно обнаружить самого себя, собственные чувства и мысли, надежды, которые питает человек, и препятствия, с которыми он сталкивается».
Еще одной страстью Райха-Раницкого был театр. Он в 30-е годы не пропускал ни одного спектакля в Берлинском государственном театре, где блистали Кэте Гольд и Густав Грюндгенс. Последний, как известно, стал прототипом героя романа Клауса Манна «Мефистофель» — провидца Ген-дрика Хёфгена. Постановки «Гамлета» и «Фауста» в период зарождения национал-социализма воспринимались как лю-бимовские спектакли «Театра на Таганке» в 60 — 70-е годы. Реплики актеров — «век расшатался» и «Дания — тюрьма» приобретали для зрителей особый смысл.
В 1958 году, после исключения из партии как «идеологически чуждого элемента», Райх-Раницкий перебрался в Западную Германию. В главах об этих перипетиях судьбы — и нескрываемое злорадство, и гордость за собственные успехи, и обида на несправедливое отношение. Он проработал много лет в газете «Цайт», но ни разу не был приглашен на редакционное собрание. И только получив постоянное место в еженедельной газете, а затем и на телевидении, смог удовлетворить свои амбиции в полной мере.
На первой странице книги Райх-Раницкий заявляет: «Я наполовину поляк, наполовину немец и на все сто процентов еврей». Видимо, это внутреннее противоречие и мешало ему в жизни, и заставляло добиваться успеха. В главах, посвященных жизни и работе в Германии, — штрихи к портретам многих немецких писателей — и таких крупных, как Макс Фриш, Томас Манн, и таких, кто входил в диссидентствующую «Группу-47», объединившую тех, кто прошел войну. При всех стилистических различиях их объединяла тяга к исповеди, документализму, недоверие к литературе вымысла. Среди наиболее известных бъши В.Х. Рихтер, Г. Бёлль, позднее Г. Грасс, о которых упоминается в мемуарах Марселя Райха-Раницкого. Сам он в это объединение входил недолго.
С именем Райха-Раницкого связан недавний скандал, балансирующий на грани литературы и политики. Мартин Вальзер, классик немецкой литературы, написал сатирический роман «Смерть критика», где под именем Кратко-Кра-ля вывел Райха-Раницкого. Рукопись Вальзер направил в редакцию крупной общегерманской газеты «Франкфуртер Альгемайне». В романе говорится об убийстве критика-еврея, а сам текст, названный соиздателем газеты Франком Ширрмахером «документом ненависти» полон, по его мнению, антисемитских высказываний. Эта книга — пожалуй, лишь одно звено в цепи антисемитских тенденций, охвативших Европу в последние пять-шесть лет.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru