[ << Содержание ]        ЛЕХАИМ ЯНВАРЬ 2003 ШВАТ 5763 – 1(129)

Исаак Башевис-Зингер

Случилось это в городе дураков Хелме. Да где еще могло такое случиться? Зимним утром сидели в здании совета общины Гронам Вол, мудрейший человек Хелма, и пятеро старейшин – Тупица Лекиш, Зайнвл Остолоп, Трейтл Дурачина, Сендер Осёл и Шмендрик Олух. Все шестеро усталые, с красными от недосыпа глаза. Семь дней и ночей бились они над задачей, а решить ее никак не могли. Казна города Хелма опустела. И уже много недель ни Гронам Вол, ни старейшины не получали жалованья.

Хотя была и не Ханука, но Шлемиль, посыльный – он сидел на другом конце стола – играл сам с собой в волчок. Вдруг дверь отворилась и вошел Залман Типиш. Самый богатый человек в Хелме. Борода у него была длинная и седая. Увидев Залмана Типиша, Гронам со старейшинами удивились. Залман Типиш никогда не приходил к старейшинам, потому что ему назначили платить самый высокий налог.

– Доброе утро, Гронам Вол! Доброе утро, старейшины, – торжественно поприветствовал их Залман Типиш.

– Доброе утро и тебе, Залман Типиш, – ответили все разом. – Что привело тебя сюда в такую рань?

– Я пришел к вам за советом, – сказал Залман Типиш. – Если совет будет хорош, я заплачу в казну две тысячи золотых.

– А что за совет тебе нужен? – спросил Гронам Вол.

– Вы все знаете, мне недавно исполнилось восемьдесят. А также вы знаете, что никто не живет вечно. Но я, Залман Типиш, хочу жить вечно. Хочу всегда есть блины со сметаной, пить чай с вареньем и кофе с цикорием, хочу всегда курить свою длинную трубку. Короче, хочу жить вечно.

– Жить вечно! – воскликнули Гронам Вол и пятеро старейшин. – Да разве такое возможно?

– Вот поэтому-то я к вам и пришел, – сказал Залман. – Если вы меня научите, как жить вечно, получите то, что я обещал. – С этими словами Залман Типиш достал кошель, туго набитый золотом, и высыпал монеты на стол.

Гронам Вол и старейшины увидели этакую груду золота и давай перешептываться. Залман Типиш был известный скряга. Гронам Вол тотчас приставил палец ко лбу – чтобы крепче думалось. Старейшины последовали его примеру. Гронам Вол размышлял долго и наконец сказал:

– Тебе отлично известно, что Хелм – самый мудрый город в мире и я, Гронам Вол – мудрейший человек в Хелме, а следовательно, и во Вселенной. Однако же я не могу дать тебе того совета, который тебе нужен. Никто не может жить вечно. Даже я, Гронам Вол, не буду жить вечно.

– Даже Мафусаил не жил вечно, – добавил Тупица Лекиш.

– Даже царь Соломон не жил вечно, – подхватил Зайнвл Остолоп.

– Даже наш раввин не будет жить вечно, – заявил Трейтл Дурачина.

– Даже львы не живут вечно, – заметил Сендер Осел.

– Даже слоны не живут вечно, – сказал Шмендрик Олух.

– Все это верно, но я, Залман Типиш, желаю жить вечно. Если вы не посоветуете мне, как это сделать, ни гроша не получите.

Гронам Вол собрался было сказать, что помочь ему не в силах, но тут Шлемиль, посыльный, высунул язык и большим пальцем коснулся кончика носа, показывая, что хочет вставить слово.

– Что ты хотел сказать, Шлемиль? – спросил Гронам Вол.

– Я нашел выход, – ответил Шлемиль.

– Ты нашел выход? – изумился Гронам Вол.

– Да, мой господин. Тут вот какое дело. На прошлой неделе мне весь день нечем было заняться, и стал я просматривать архивы наших предместий. В числе прочего проглядел я и архивы Далфунки.

– Далфунка – это где живут все бедняки и нищие Хелма? – спросил Гронам Вол.

– В Далфунке и живут, – сказал Шлемиль. – Как вам известно,

в наши книги занесены имена всех, кто родился и умер за последние триста лет. Когда я просматривал список тех, кто умер в Далфунке, то понял, что там не умер ни один богач. А значит, богачи в Далфунке живут вечно. Посему я бы посоветовал Залману Типишу купить дом в Далфунке, поселиться там и жить вечно. Все очень просто.

Гронам Вол, разинув рот, уставился на него.

– Шлемиль, ты дал верный совет. Но как же такое возможно? Ты что, умнее меня?

– Умнее тебя никого нет, Гронам Вол, – воскликнули пятеро старейшин хором.

– На это у меня только одно объяснение: ты столько лет просидел с нами рядом, что часть нашей мудрости передалась тебе.

– Верно, – согласились пятеро старейшин.

А Тупица Лекиш добавил:

– Даже кобыла, пробудь она столько времени с нами, поумнела бы.

– Залман, ты получил хороший совет. А теперь отдай нам две тысячи золотых, – сказал Гронам Вол.

– Прежде чем дать вам такую кучу денег, я хочу убедиться в том, что совет верный, – ответил Залман Типиш. – Пока что я дам вам десять золотых задатка, а когда перееду в Далфунку, если проживу вечно, расплачусь сполна.

– Так долго мы ждать не можем, – возразил Гронам Вол. – Нам деньги нужны прямо сейчас.

– Либо берите десять монет, либо ничего не получите, – упорствовал Залман Типиш.

Долго Гронам Вол и старейшины торговались с Залманом Типишем, но как всегда Залман Типиш настоял на своем. Он отдал Гронаму Волу десять золотых и ушел.

Пять лет Залман Типиш жил в Далфунке, ел блины со сметаной, пил чай с вареньем и кофе с цикорием, курил свою длинную трубку и не умирал. Гронам Вол частенько просил его расплатиться сполна, на что у Залмана Типиша был всегда один ответ:

– Сначала я проживу вечно, а потом уж расплачусь.

Залман Типиш правильно сделал, что не заплатил вперед, потому что на шестой год он умер.

Когда Гронам Вол узнал об этом, он немедленно собрал всех старейшин, и они семь дней и семь ночей размышляли о том, почему же Залман Типиш умер. И снова объяснение нашел Шлемиль. Пять лет Залман не вел никаких дел, потому что в Далфунке никаких денег заработать нельзя. А вместо этого он потратил чуть не целое состояние на такие роскошества, как сметана, кофе, табак и цикорий. Так что он, по всей вероятности,

обеднел, ну и умер – как все

бедняки.

– Чтобы жить в Далфунке вечно, надо быть таким богачом, как Ротшильд, – сказал Шлемиль.

Гронам Вол и пятеро старейшин вновь восхитились остротой ума Шлемиля. Гронам Вол тут же разослал письма Ротшильдам – приглашал их срочно приехать в Далфунку и начать жить вечно. Но шли месяцы, а Ротшильды все не ехали. На сей раз Гронам Вол нашел этому причину сам.

Он сказал:

– Богачи такие скряги, что предпочтут задешево умереть в Лондоне, Париже или Вене, чем жить в Далфунке вечно, но задорого.

– Так что нам теперь делать? – спросили старейшины.

– Мы сами должны разбогатеть.

– Как? – спросили старейшины.

– Подняв налоги на бедняков Хелма, разумеется, – ответил Гронам Вол.

Шлемиль обычным своим манером дал понять, что хочет высказаться. А хотел он сказать, что согласно его последним данным даже Ротшильды недостаточно богаты, чтобы жить в Далфунке вечно. На что Гронам Вол ему ответил:

– Шлемиль, все предельно ясно. Нам больше твои советы не понадобятся. Сиди и помалкивай.

– Молчи уж, – добавил Тупица Лекиш.

– Ты всего лишь посыльный, а не мудрец, – крикнул Зейнвл Остолоп.

– Даже вполовину не мудрец, – взвизгнул Трейтл Дурачина.

– И никогда тебе не жить вечно, – проорал Сендер Осел.

– Даже вполовину вечно, – завопил Шмендрик Олух.

Поскольку говорить ему запретили, а заняться больше было нечем, Шлемиль вытащил свой волчок и начал играть сам с собой. Пока волчок крутился, Шлемиль бормотал:

– Упадет на правый бок, я проиграл, а упадет на левый – ты выиграл.

Шлемиль хоть был соней и лежебокой – ему даже пальцем лень было пошевелить, но постранствовать всегда мечтал. Он слышал много историй про дальние страны, огромные пустыни, глубокие моря да высокие горы и частенько говорил госпоже Шлемиль, что хотел бы отправиться в долгое путешествие. Госпожа Шлемиль обычно

отвечала:

– Долгие путешествия не для Шлемиля. Ты лучше посиди дома и присмотри за детьми, а я пойду на базар овощи продам.

Но Шлемиль никак не мог отказаться от своей мечты повидать мир и его чудеса.

А в Хелме недавно побывал человек, который рассказал Шлемилю удивительные вещи о городе Варшаве. О том, какие там прекрасные улицы, какие высокие дома и роскошные лавки. Шлемиль твердо решил, что должен своими глазами увидеть великий город. Он знал, что к путешествию надо готовиться. Но что ему взять с собой? У него ничего не было, кроме потрепанной одежонки, что на нем. Однажды утром, когда госпожа Шлемиль отправилась на базар, он велел старшим мальчикам не ходить в хедер, а остаться дома и смотреть за младшими детьми. А сам взял два-три куска хлеба, луковицу, зубчик чеснока, связал все это в узелок и пешком отправился в Варшаву.

В Хелме имелась улица под названием Варшавская, и Шлемиль был уверен, что она ведет прямиком в Варшаву. Соседи, встречавшие его, спрашивали, куда он направляется. Шлемиль отвечал им, что идет

в Варшаву.

– А что ты будешь делать в Варшаве? – спрашивали они.

И Шлемиль отвечал:

– А что я делаю в Хелме? Ничего.

Вскоре он добрался до окраины города. Шел он медленно, потому что у его башмаков подошвы до дыр износились. Вот уже дома и лавки кончились, начались поля и луга. Он повстречал крестьянина, который на волах пахал землю. Шел Шлемиль, шел и устал. Так вымотался, что даже голода не чувствовал. Прилег он на лугу у дороги и решил немного подремать, но перед тем как заснуть, подумал: «А если, проснувшись, я не вспомню, в какой стороне Варшава, а в какой – дорога назад в Хелм?» Поразмыслив немного, он снял башмаки и поставил рядом с собой мысками в сторону Варшавы, а задниками – к Хелму. Вскоре он заснул, и снилось ему, что он пекарь и печет булочки с луком и маком. Приходят покупатели

за булочками, а Шлемиль

им говорит:

– Эти булочки не на продажу.

– А зачем же ты их испек?

– Я их испек для своей жены и детей и для себя.

Затем ему приснилось, что он в Хелме царь. И раз в год каждый житель Хелма приносит ему вместо налога банку клубничного варенья. Сидит Шлемиль на золотом троне, а рядом сидят госпожа Шлемиль, царица, и его дети, царевичи и царевны. Все они едят булочки с луком и черпают варенье ложками. А потом приехала карета и отвезла всю царскую семью в Варшаву, Америку и на реку Самбатион, которая всю неделю бежит по камням, а в шабос отдыхает.

У дороги, неподалеку от того места, где спал Шлемиль, была кузница. Кузнец вышел из нее, как раз когда Шлемиль ставил свои башмаки мысками к Варшаве. Кузнец был большой шутник и, едва Шлемиль заснул, осторожно подкрался к нему да развернул башмаки в обратную сторону. Проснулся Шлемиль отдохнувшим, но голодным. Взял он кусок хлеба, натер его чесноком, откусил луковицу. А затем надел башмаки и отправился дальше.

Шел он, шел, и все вокруг выглядело на удивление знакомым. Он узнавал дома, которые видел и раньше. Ему казалось, что он знает людей, которые ему встречались. «Неужели я дошел до другого города? – изумился Шлемиль. – И почему он так похож на Хелм?»

Он остановил прохожего и спросил, как называется этот город.

– Хелм, – ответил прохожий.

Шлемиль был озадачен. Разве такое возможно? Он же шел из Хелма. Как он мог снова оказаться там? Он потер лоб и скоро нашел разгадку. Существует два Хелма, и он добрался до второго.

И все же было очень странно, что улицы, дома, люди так походили на тех, что остались в Хелме, который он покинул. Шлемиля это озадачило, но тут он вдруг вспомнил, чему его учили в хедере: «Мир везде одинаков». Тогда почему второму Хелму не быть точь-в-точь таким, как первый? Это открытие Шлемиля успокоило. Ему стало любопытно, есть ли здесь улица, как его, и дом, как тот, в котором он жил. И впрямь, вскоре он дошел до такой улицы и такого дома. Наступил вечер. Он открыл дверь и к своему изумлению увидел вторую госпожу Шлемиль с детишками, совершенно как его дети. Даже кошка была такой же. Госпожа Шлемиль тут же принялась его бранить.

– Шлемиль, куда ты пропал? Ты ушел из дома один. И что у тебя в узелке?

Все дети подбежали к нему с криками:

– Папа, ты где был?

Шлемиль помолчал, а потом сказал:

– Госпожа Шлемиль, я не ваш муж. Дети, я не ваш папа.

– Ты что, спятил? – завопила госпожа Шлемиль.

– Я Шлемиль из Хелма Первого, а это Хелм Второй.

Госпожа Шлемиль всплеснула руками, да так, что куры, спавшие под печкой, в страхе проснулись и разбежались по комнате.

– Дети, ваш отец сошел с ума, – запричитала она. И немедленно послала мальчиков за знахарем Гимпелом. Сбежались все соседи.

Шлемиль стоял посреди комнаты

и объяснял:

– Верно, все вы похожи на людей в моем городе, но вы – не они. Я пришел из Хелма Первого, а вы живете в Хелме Втором.

– Шлемиль, что с тобой стряслось? – крикнул кто-то. – Ты в своем доме, с женой и детьми, с соседями и друзьями.

– Нет, вы меня не поняли. Я пришел из Хелма Первого. Я шел в Варшаву, и между Хелмом Первым и Варшавой есть Хелм Второй. Где я сейчас и нахожусь.

– О чем ты говоришь? Мы все знаем тебя, а ты знаешь всех нас. Ты хоть кур своих узнаешь?

– Нет, я не в своем городе, – упорствовал Шлемиль. – Впрочем, – продолжал он, – в Хелме Втором и люди, и дома такие же, как в Хелме Первом, вот почему вы ошиблись. Завтра я продолжу свой путь в Варшаву.

– Где же тогда мой муж? – спросила грозно госпожа Шлемиль и принялась осыпать Шлемиля всеми ругательствами, какие только приходили ей в голову.

– Откуда же мне знать, где ваш муж? – ответил ей Шлемиль.

Кое-кто из соседей не удержался от смеха, остальные жалели несчастное семейство. Знахарь Гимпел заявил, что снадобье от этой болезни ему неизвестно. И вскоре все разошлись по домам.

Госпожа Шлемиль в тот вечер приготовила лапшу с фасолью, блюдо, которое Шлемиль особенно любил. Она сказала ему:

– Ты, может, и сошел с ума, но даже сумасшедшим надо есть.

– С чего вам кормить незнакомца? – сказал Шлемиль.

– На самом деле ослу вроде тебя положено питаться соломой, а не лапшой с фасолью. Садись и не болтай. Может, подкрепишься, отдохнешь и опомнишься.

– Вы хорошая женщина, госпожа Шлемиль. Моя жена не стала бы кормить незнакомца. Похоже, между двумя Хелмами кое-какая разница все-таки имеется.

Лапша с фасолью пахла так аппетитно, что Шлемиля больше уговаривать не пришлось. Он сел за стол и, пока ел, разговаривал

с детьми.

– Дорогие детки, я живу в доме, который точь-в-точь такой, как этот. У меня есть жена, и она с вашей матерью – одно лицо. Вы с моими детьми похожи капля в каплю.

Младшие дети засмеялись, старшие – заплакали. Госпожа Шлемиль сказала:

– Мало того, что и так Шлемиль, он еще и спятил. Что мне теперь делать? Я не смогу, уходя на базар, оставлять на него детей. Кто знает, что безумцу взбредет в темя? – Обхватила голову руками и завопила: – Господи, что я сделала, чем заслужила

такое?

Она все же постелила Шлемилю чистую постель, и хотя он днем прикорнул у кузницы, едва голова его коснулась подушки, он тут же провалился в сон и вскоре уже громко храпел. Ему снова снилось, что он царь Хелма, и жена его, царица, напекла ему полную миску блинов. И с сыром, и с голубикой, и с вишней, все они посыпаны сахаром с корицей и плавают в сметане. Шлемиль съел двадцать блинов зараз, а остатки спрятал в корону – на потом.

Утром, когда Шлемиль проснулся, в доме было полно народу. Госпожа Шлемиль – глаза ее покраснели от слез – стояла в толпе. Шлемиль собрался было выбранить жену за то, что та привела в дом столько чужих людей, но потом вспомнил, что и сам здесь чужой. Дома он бы встал, умылся, оделся. Теперь же в присутствии всех этих людей он не знал, как себя вести. Он принялся чесать в затылке и теребить бороду, как делал всегда, когда смущался. Наконец, преодолев смущение, он решил встать. Откинул одеяло и спустил босые ноги

на пол.

– Не дайте ему убежать! – закричала госпожа Шлемиль. – Он уйдет, и кто я буду – брошенная жена без Шлемиля.

И тут вмешался Борух, пекарь.

– Давайте отведем его к старейшинам. Они придумают, что делать.

– Правильно! Давайте отведем его к старейшинам, – согласились все.

Шлемиль пытался возразить, что поскольку живет в Хелме Первом, здешние старейшины над ним никакой власти не имеют, но молодые мужчины надели на него штаны, башмаки, пальто и шляпу и повели его в дом Гронама Вола. Старейшины,

уже прослышавшие о случившемся, собрались там с утра пораньше,

чтобы решить, как надлежит

поступить.

Когда толпа ввалилась в дом, Тупица Лекиш как раз говорил:

– А что, если и впрямь имеется два Хелма?

– Если есть два, то почему бы не быть трем, четырем или даже сотне Хелмов? – перебил его Сендер Осел.

– И даже если есть сто Хелмов, разве обязательно в каждом из них должно быть по Шлемилю? – вставил Шмендрик Олух.

Гронам Вол, глава всех старейшин, выслушал все доводы, но еще не собрался с мыслями. Однако лоб его избороздили глубокие морщины,

а это означало, что он глубоко

задумался.

Расспрашивал Шлемиля сам Гронам Вол. Шлемиль рассказал обо всем, что с ним произошло, и когда закончил, Гронам спросил:

– Ты меня узнаешь?

– Конечно. Вы – Гронам Вол.

– А в вашем Хелме тоже есть Гронам Вол?

– Да, есть там Гронам Вол, и он с вами – одно лицо.

– А не может быть, что ты развернулся и вернулся в Хелм? – осведомился Гронам.

– Зачем мне было разворачиваться? Я не ветряная мельница, – ответил Шлемиль.

– Раз так, значит, ты – не муж госпожи Шлемиль?

– Нет, не муж.

– Значит,  муж госпожи Шлемиль, настоящий Шлемиль, ушел в тот день, когда появился ты.

– Похоже, что так.

– Раз так, то он, возможно, вернется.

– Возможно.

– Раз так, тебе надлежит дождаться его возвращения. Тогда мы и поймем, кто из вас кто.

– Уважаемые старейшины, мой Шлемиль уже вернулся, – завопила госпожа Шлемиль. – Два Шлемиля мне не нужны. Одного более чем достаточно.

– Кем бы он ни был, пока все не разъяснится, он не может жить в твоем доме, – настаивал Гронам.

– А где мне жить? – спросил Шлемиль.

– В богадельне.

– Что мне делать в богадельне?

– А что ты делаешь дома?

– Б-же милостивый, а кто же будет присматривать за детьми, когда я пойду на базар? – зарыдала госпожа Шлемиль. – Да и муж мне нужен. Лучше уж хоть Шлемиль, чем вообще никакого мужа.

– Разве мы виноваты, что твой муж тебя бросил и отправился в Варшаву? – сказал Гронам. – Подожди, пока он вернется домой.

Госпожа Шлемиль горько плакала, и дети тоже плакали. Шлемиль сказал:

– Как странно... Моя жена всегда меня бранила. Дети огрызались. А эта чужая женщина и чужие дети хотят, чтобы я жил с ними. Сдается мне, Хелм Второй будет получше Хелма Первого.

– Погодите-ка, я кое-что придумал, – перебил его Гронам.

– И что же ты придумал? – поинтересовался Зайнвл Остолоп.

– Раз мы решили отправить Шлемиля в богадельню, городу придется нанять кого-то, кто будет смотреть за детьми госпожи Шлемиль, чтобы она могла уходить на базар. Так почему бы нам не нанять Шлемиля? Да, он не муж госпожи Шлемиль и не отец ее детей. Но он так похож на

настоящего Шлемиля, что дети будут

чувствовать себя с ним, как с родным отцом.

– Замечательная идея! – воскликнул Файвл Бестолочь.

– Разве что царь Соломон мог бы найти такое мудрое решение, – согласился Трейтл Дурачина.

– Столь умный выход могли придумать только у нас в Хелме, – вторил им Шмендрик Олух.

– Сколько ты хочешь получать за то, что будешь присматривать за детьми госпожи Шлемиль? – спросил Гронам.

Шлемиль так растерялся, что ответил не сразу:

– Три гроша в день, – сказал он.

– Идиот, кретин, болван! – завопила госпожа Шлемиль. – Что такое нынче три гроша? Меньше чем за шесть не соглашайся. – Она бросилась к Шлемилю и ущипнула его за руку. Шлемиль вздрогнул и заорал:

– Она щиплется ну прямо как моя жена!

Старейшины посовещались между собой. В средствах город был ограничен. Наконец Гронам Вол объявил:

– Три гроша, может, и слишком мало, но шесть грошей – это определенно слишком много, особенно для чужака. Мы пойдем на компромисс и будем платить тебе пять грошей в день. Шлемиль, ты согласен?

– Да, только скажите, надолго ли эта работа?

– Пока настоящий Шлемиль домой не вернется.

Решение Гронама скоро стало известно всему Хелму, и жители восхищались мудростью Гронама и старейшин города.

Поначалу Шлемиль пробовал оставлять себе пять грошей, которые платил ему город.

– Раз я не твой муж, значит, не должен тебя обеспечивать, – сказал он госпоже Шлемиль.

– В таком случае, раз я не твоя жена, я не должна тебя кормить, штопать тебе носки и чинить одежду.

Поэтому Шлемиль, конечно же, стал отдавать заработанное ей. Впервые госпожа Шлемиль получала от Шлемиля хоть какие-то деньги на хозяйство. Теперь, когда она бывала в хорошем настроении, госпожа Шлемиль говорила ему:

– Жаль, что тебе не пришло в голову отправиться в Варшаву десять лет тому назад.

– Неужели ты никогда не скучаешь по мужу? – спрашивал ее Шлемиль.

– А ты-то? Ты по жене не скучаешь? – спрашивала в ответ госпожа Шлемиль.

И оба признавали, что их вполне устраивает нынешнее положение дел.

Шли годы, никакой Шлемиль в Хелм так и не вернулся. Старейшины находили этому множество объяснений. Зайнвл Остолоп был убежден, что Шлемиль перебрался через Черные горы и был съеден заживо обитающими там людоедами. Тупица Лекиш считал, что Шлемиль скорее всего попал в замок Асмодея, где его заставили жениться на дьяволице. Шмендрик Олух пришел к выводу, что Шлемиль забрел на край света, откуда и свалился. Было и множество других предположений: например, что настоящий Шлемиль потерял память и попросту забыл, что он Шлемиль. Случается и такое.

Гронам не хотел навязывать другим людям свое мнение; однако он был убежден, что Шлемиль попал в другой Хелм, где живет точно так же, как тот Шлемиль, который оказался в их городе. Его наняла местная община, он смотрит за детьми другой госпожи Шлемиль и получает пять грошей в день.

Что до самого Шлемиля, то он уж и не знал, что думать. Дети подрастали, еще немного времени и они смогут сами о себе заботиться. Иногда Шлемиль сидел и думал: где же другой Шлемиль? Когда он вернется домой? Что поделывает моя настоящая жена? Ждет ли она меня или завела себе другого Шлемиля? Но найти ответы на эти вопросы он не мог.

Порой у Шлемиля по-прежнему возникало желание отправиться путешествовать, но он никак не мог заставить себя двинуться в путь. Что толку пускаться в дорогу, которая ведет в никуда? Часто, когда он сидел в одиночестве и размышлял о странностях

мира, мысли его начинали путаться,

и он тихонько напевал себе под

нос:

Те, кто Хелм покидает,

В Хелм попадают.

Те, кто в Хелме остался,

В нем пребывают.

Все дороги ведут в Хелм.

И весь мир – огромный Хелм.

Перевод с английского

В. Пророковой

<< содержание

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.

E-mail:   lechaim@lechaim.ru