[Архив] ЛЕХАИМ ДЕКАБРЬ 2002 ТЕВЕС 5763 – 12(128)
Назад, к простоте
Раввин Адин Эвен-Исраэл (Штейнзальц)
Умствование ведет к тому, что мы начинаем забывать значение таких простых слов, как «любовь», «ненависть», «вера», «страх», «еврейство». Эти основополагающие категории уже не только перестали упоминаться в спорах – в этих категориях уже разучились думать. Вместо того мы все больше и больше вязнем в «умных» разговорах, только отдаляющих нас от реальности, первичного опыта и эмоций.
В отличие от софистики умствование вовсе не попытка сбить мысль с правильного пути. Скорее умствование можно уподобить тому, как если бы вы срезали у себя в саду все цветы, вырубили деревья и пустили бы их на изготовление бумаги, чтобы из нее сделать муляжи деревьев и цветов. «Умник» превращает все живое в замысловатые, «умные» суррогаты, теряя по ходу дела всякую связь с реальностью.
Ныне умствование больше всего полу
чило распространение в среде так называемых «образованных» людей. Раньше человек мог взглянуть на картину и сказать: «Какое прекрасное полотно!» Теперь так не говорят. Никто не скажет «это – прекрасно» или «это – ужасно». Нет, теперь надо точно выяснить, к какой эпохе принадлежит картина, к какому жанру относится, как связана с работами других художников, и положены ли мазки слева направо или справа налево. После этого никто уже не знает, прекрасна эта вещь или ужасна.
То же самое произошло с религией, и причина тому – возросшее число людей, говорящих на «языке интеллектуалов» и пишущих «интеллектуальную прозу» или «интеллектуальные стихи». Иудаизм истолковывается метафизически или кабалистически, поэтически или литературно. И все эти объяснения оставляют в стороне возможность выговорить, продумать и испытать главное – возможно, даже в чем-то «примитивное» – саму настоящую суть, реальность веры.
В Торе есть лишь одно место, где использован термин, в чем-то близкий к понятию «умствовать». Это – пассаж из Брейшис, 3:1: «Змей же был хитрее всех зверей полевых...». Если бы мне надо было выразить это языком современных «интеллектуалов», я бы сказал: «Змей был склонен к умствованию...» Ведь здесь не говорится, что он умен или мудр, а сказано – умел сбить с толку, запутать. И в этом смысле он был первым «умником» среди всех тварей земных.
Этот змей был не простым представителем семейства рептилий. Он был чрезвычайно изящен, исполнен шарма, речист.
А Ева? Талмуд утверждает: она была прекрасна собой – но явно не разбиралась в тонкостях. И вот змей и Ева вступают в беседу. Змей предлагает ей вкусить от плода познания, она же отвечает на это самыми простыми словами: «Нельзя!» Но «умники» больше не знают слова «нельзя». Они обходят его стороной. И вот вместо обсуждения самой сути проблемы Змей начинает обсуждать мотивы Того, Кто наложил запрет: «Разве Б-г и вправду сказал, что вам нельзя есть...» Что же побудило Его это сказать?
Бедняжка Ева! До встречи со Змеем она жила в мире, где нечто было дозволено, а нечто – запрещено. Теперь же она уже не знает, что и как. Змей обманом завлекает ее в мир намного сложнее того, который она знала до этого: в нем все проникнуто умствованием. И Змей побуждает ее «вкусить от плода».
Змей не движется по прямой – на это он не способен от природы. Он извивается и струится – его движения напоминают нечто среднее между движением волны и танцем. В его движениях – некая зачаровывающая красота. Но не надо забывать, что перед нами змея, которая жалит и убивает. Плод, поднесенный этим змеем, – полное разрушение человеческих связей, распад способности постигать и чувствовать самое простое и изначальное.
Когда-то все – и простые люди, и люди образованные – знали давен шахарис: пробудившись утром, следует прочесть утреннюю молитву. Они могли и не знать, почему именно следует поступать так. Никто не давал им утонченных объяснений про вибрации, метафизическое воздействие звуков и прочее: они просто знали, что им надо встать и начать свой день. Теперь об утренней молитве мало кто думает – а все из-за умничанья.
«Малая глупость дороже, чем мудрость и честь» (Экклезиаст, 10:1). Величие чести, сияние мудрости – и то, и другое порой сковывает жизнь души, – покуда она не замирает совсем из-за того, что сказывается нехватка самого простого живого начала. А «малая глупость» простых, наивных, невинных эмоций – любви, сочувствия, умиления – все это, конечно, делает мудрость и честь уязвимыми, но именно в этих простых переживаниях – семя жизни.
Что помешало Адаму протянуть руку и сорвать плод с Древа Жизни? Ведь сделать это было ничуть не сложнее, чем сорвать Плод с Древа Познания. Мне кажется, все дело в том, что Адам, вкусивший с Древа Познания, просто не мог после этого различить Древо Жизни среди других деревьев Райского Сада. Он думал: «Этот чахлый куст передо мной не может быть Древом Жизни – оно должно быть величавым, а не просто каким-то неказистым растеньицем». Человечество до сих пор рассуждает именно так – и вот почему оно так далеко от плодов Древа Жизни.
Нам необходимо вернуться к простым вещам, к простым истинам, понятным всем и каждому, – именно здесь корни, питающие наше существование. Простые истины: «добро», «зло», «красота», «уродство», «любовь», «ненависть», «вера», «родина». Я знаю – сегодня модно совсем не это. Но – если мы хотим жить – давайте избегать змея умствования и держаться за Древо Жизни.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru