[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ОКТЯБРЬ 2002 ХЕШВАН 5763 – 10 (126)
ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ ПРОФЕССОРА СИТЕРМАНА
Яков Этингер
В этом году исполнилось 110 лет со дня рождения
профессора-терапевта Лазаря Яковлевича Ситермана, трагически погибшего в конце
1941 года в гестаповской тюрьме в Минске.
Лазарь Яковлевич Ситерман – мой родной отец. Он был широко известным в Белоруссии врачом, доктором медицинских наук, директором клиники. Выходец из семьи фармацевта, он еще до революции, в 1916 году, закончил медицинский факультет университета в эстонском городе Юрьеве (ныне Тарту). Это был один из старейших университетов в Восточной Европе.
Отец в годы первой мировой войны – военврач в русской армии, затем – в Красной Армии. После гражданской войны в течение двух лет (1921 – 1923) – главный врач центральной поликлиники в Минске, ассистент терапевтической клиники медицинского факультета Белорусского государственного университета (1923 – 1930). С 1931 года возглавлял кафедру пропедевтики внутренних болезней минского мединститута, получил звание профессора и в 1933 году защитил диссертацию на соискание ученой степени доктора медицинских наук. В 1939 году ему было присвоено почетное звание заслуженного деятеля науки БССР. Отец был автором получивших широкую известность двух монографий: «Расстройство ритма сердца» (1935) и «Инфаркт миокарда» (1938), многих статей по вопросам этиологии, клиники и лечения сердечно-сосудистых заболеваний.
Л. Я. Ситерман лечил многих государственных и общественных деятелей Белоруссии, известных писателей, актеров, художников.
Накануне войны наша семья жила на даче вблизи Минска. Как только стало известно о нападении Германии на Советский Союз, отец немедленно уехал в город. Несколько суток он оказывал помощь раненым бойцам и жителям города, который 24 июня подвергся ожесточенной бомбардировке. Примерно 26 июня он приехал на дачу, чтобы взять нас с матерью в город.
Но в дачном поселке внезапно появились командиры Красной Армии. Они зашли к нам на дачу и стали всячески успокаивать: «Дела идут хорошо. Наши взяли Варшаву и Кенигсберг. Красная Армия скоро будет в Берлине. Вам никуда не надо уезжать». Как потом выяснилось, это были переодетые в советскую военную форму немецкие захватчики; говорили они на безупречном русском языке. Они воспрепятствовали нашему возвращению в город, а 28 июня Минск уже был захвачен немецкими войсками. Вскоре оккупационные власти объявили, что создается гетто для еврейского населения Минска, и 20 июля 1941 года был издан приказ полевого командира о «создании жидовского жилого района в городе Минске».
Отец, мать и я вскоре оказались в гетто, в котором находилось около 100 тысяч евреев из самого города и окружающих его местечек. Несколько раз немецкие власти накладывали контрибуцию на еврейское население. Евреи под страхом расстрела должны были сдать все деньги, золотые и серебряные вещи, меховые изделия. Помню, что отец отдал свой серебряный портсигар – ценный подарок, на крышке которого были выгравированы фамилии дарителей – профессоров минского медицинского института.
Л.Я. Ситерман все это время был в очень тяжелом психологическом состоянии, близок к самоубийству. Запомнились его слова с резкой критикой Сталина, по вине которого немцы, как говорил отец, так скоро оказались в Минске: «Кричали каждый день, что граница на замке, что будем бить врага на его же территории, а что оказалось на самом деле – мы теперь видим». Отец никогда не состоял в коммунистической партии, и, насколько я могу судить по детским воспоминаниям, отрицательно относился к сталинскому режиму.
В конце августа во двор дома, в котором мы находились в гетто, несколько раз приезжала большая группа гестаповцев. Они публично издевались над отцом. Вот как это описано в «Черной книге», подготовленной Ильей Эренбургом и Василием Гроссманом.
«Комендантом лагеря и одновременно хозяином над гетто был назначен белогвардеец Городецкий – предатель. Насильник, убийца. Из Минска не успел эвакуироваться один из крупнейших специалистов БССР – доктор медицинских наук, профессор Ситерман. Как только Городецкому в гестапо стало известно его местонахождение, начались издевательства над профессором. Городецкий врывался к нему на квартиру, забирал все, что хотел, избивал... К профессору Ситерману приезжали гестаповцы, увозили его с собой, заставляли работать на черных тяжелых работах – производить руками уборку выгребных ям и уборных... Ситермана поставили в уборной с лопатой в руках и так сфотографировали».
Я был свидетелем всех этих издевательств, а 7 сентября 1941 года днем к нам явилось несколько гестаповцев. Они велели отцу одеться и взять с собой «медицинские инструменты». Отец снял с руки часы, которые до сих пор хранятся у меня, попрощался с нами. Его посадили в легковую машину и увезли в сторону тюрьмы. Больше отца никто не видел. Спустя несколько дней к нам снова явились гестаповцы и сказали матери, что «мы убили вашего мужа». По некоторым сведениям, отец после пыток и издевательств был повешен в тюрьме.
Спустя много лет, уже в Москве, я читал книгу известного историка Семена Дубнова «История еврейского народа». Он подробно рассказывает в одной из глав, как нацистами проводились аресты врачей в Вене, Праге и других захваченных ими городах Европы. Дубнов писал, что эти аресты всегда сопровождались требованиями, чтобы арестованный взял с собой «медицинские инструменты». Это был обычный прием гестапо.
Л.Я. Ситерман в минском гетто. Август. 1941 год.
Фото из архива Яд ва-Шем.
В конце июля 1942 года во время очередного страшного погрома погибла моя мать – Вера Соломоновна Ситерман. Мне же незадолго до этого с помощью моей няни Марии Петровны Харецкой удалось бежать из гетто и более двух лет скрываться у нее. За свой подвиг няня посмертно в 1997 году была удостоена в Израиле звания Праведницы народов мира и награждена Почетной грамотой и медалью. Ее имя высечено на Стене почета в Аллее Праведников Яд ва-Шем – Национального института памяти Катастрофы и Героизма.
Третьего июля 1944 года части Красной Армии штурмом взяли Минск и освободили его от гитлеровцев. Через несколько дней в городе состоялся торжественный парад партизан и митинг жителей. По существовавшей тогда традиции на митинге было принято письмо к Сталину. В нем, в частности, говорилось: «После долгих издевательств немецко-фашистские изверги зверски убили выдающегося врача профессора Ситермана».
В Белорусском Государственном музее Великой Отечественной войны был позднее установлен отдельный стенд, где рассказывалось о жизни и мученической смерти отца.
Вскоре после освобождения Минска я приехал в Москву. Близкий друг отца известный профессор-кардиолог Яков Гилериевич Этингер и его жена Ревекка Константиновна Викторова предложили мне поселиться у них, и я с благодарностью согласился. В 1947 году Яков Гилериевич выразил желание усыновить меня, и я в знак глубокой признательности и уважения к нему сменил отчество и фамилию и отныне стал Яковом Яковлевичем Этингером. Спустя несколько лет и няня переехала в Москву.
Но моих приемных родителей и меня ожидали тяжкие испытания. В начале 50-х годов в связи с подготовкой «Дела врачей» мы все были арестованы органами МГБ СССР, а приемный отец после долгих пыток и издевательств скончался 2 марта 1951 года в Лефортовской тюрьме.
Родной отец стал жертвой гитлеризма, а приемный – сталинизма. Оба погибли в застенках тоталитарных режимов, исповедовавших воинствующий антисемитизм. В самих этих фактах отразилась трагическая судьба евреев XX века.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru