[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ОКТЯБРЬ 2002 ХЕШВАН 5763 – 10 (126)
«Дуэт их был блистателен»...
Евгений Петров.
Мой друг Ильф.
Составление и комментарии А.И. Ильф. — М. : Текст,
2001. — 351 с.
Петр Крапошин
С тех пор как не стало легендарных Ильи Ильфа и Евгения Петрова, прошло уже более полувека. Романы «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок», а затем и их экранизации до сих пор заслуженно пользуются успехом. Многие словечки и выражения – такие как «конгениально», «ключ от квартиры, где деньги лежат», «лед тронулся, господа присяжные заседатели», «Рога и копыта», по сей день не вышли из употребления.
На протяжении всего советского, да и постсоветского времени книга «Двенадцать стульев» оставалась недосягаемым образцом приключенческого комического романа. Этим во многом объясняется популярность известной телеверсии, сопоставимая по своему успеху лишь с другим известным советским телехитом – «Бриллиантовая рука». Воистину, все это – достойная память о талантливейших писателях. Но едва ли этого достаточно. Нужна летопись событий их сотворчества, книга о том, как все начиналось, каким образом возник феномен «ИльфПетров» (такое написание – преднамеренное, и в книге, о которой речь впереди, оно также употребляется).
Для этого и была написана книга Евгения Петрова «Мой друг Ильф». Представление ее состоялось в Москве на встрече читателей с сотрудниками издательства «Текст», критиками, литературоведами. Среди выступавших были известные литераторы, писатели, критики – Александр Борин, Бенедикт Сарнов, киносценарист Яков Костюковский (автор сценария «Бриллиантовая рука»).
На вечере выступила и дочь Ильи Ильфа – Александра Ильф. Ей и принадлежит честь публикации книги друга и соавтора ее отца. В основе изданного текста – три варианта набросков к книге, которую Евгений Петров задумал написать в 1939 году, спустя два года после смерти друга. Но в 1942 году он погиб в авиационной катастрофе, поэтому книга и не была им дописана. Сохранилось лишь предисловие Евгения Петрова к первому изданию записных книжек Ильи Ильфа, датированному 1939 годом, и небольшой очерк к пятилетию его смерти. Каким же образом стало возможным продолжить начатое?
...Попытки собрать воедино воспоминания о двух знаменитых соавторах уже делались. Так, в 1963 году в книге «Воспоминания об И. Ильфе и Е. Петрове» были опубликованы мемуары целой плеяды литераторов – К. Паустовского, Ю. Олеши, В. Ардова, И. Эренбурга и других, близко знакомых с соавторами замечательных романов.
Однако составленная Александрой Ильф книга о ее отце – это не просто сборник мемуаров, дополненных уникальными документами. Именно разноголосица чередующихся воспоминаний современников, дополняющих три варианта наброска Евгения Петрова «Мой друг Ильф», прекрасно передает атмосферу тех лет, помогая полнее воссоздать внутренний и внешний облик каждого из соавторов и сегодня популярнейших книг. Впервые публикуются насыщенные интереснейшими бытовыми деталями воспоминания Михаила Булгакова, Алексея Крученых, а также свояченицы писателя Надежды Рогинской.
Можно сказать, что эта книга – история о том, как два разных писателя, два человека слились воедино. В ней подробно рассказано о журналистской деятельности Ильфа и Петрова, в частности о преобразовании писем в редакцию в новый эпиграмматический жанр во время их работы в «Гудке». О той серьезности, с которой они подходили к созданию юмористического журнала «Чудак», об их сотрудничестве в редколлегиях ряда журналов.
История Ильфа и Петрова по отдельности состоит из двух периодов – до «Двенадцати стульев» и после. Но эта книга является не только «летописью жизни» знаменитого писательского дуэта. Это также и история литературной Москвы 20-х годов с тогдашним великим множеством направлений в литературе и, вследствие этого, таким же великим множеством печатных изданий.
Стиль жизни того времени помогают также представить фотографии Ильи Ильфа, который в этой книге впервые показан как фотограф, причем многожанровый. Среди публикуемых снимков – натюрморты, пейзажи с видами московских улиц и переулков, даже самолеты в небе. Но особо следует отметить две фотографии храма Христа Спасителя, одна из которых сделана 5 декабря 1931 года, в день взрыва храма.
Илья Ильф представлен в этом издании как человек остроумный, жизнерадостный, необыкновенно мужественный. Его психологический портрет можно составить из нескольких фраз, сказанных им самим и о нем. Выражение «Шампанское марки “Ich sterbe”» стало крылатым. Как и «перед смертью торопился разрезать всю бумагу». Об эпизоде с разрезанием бумаги говорится в обоих набросках. Лирическую струю вносят впервые публикуемые воспоминания вдовы писателя – М. Н. Ильф, в которых наряду с горечью утраты и благодарностью к любимому человеку чувствуется неизбывное сознание собственной вины.
Помещенные в приложении письма и документы отражают резко менявшийся с течением времени вектор отношения к Ильфу и Петрову коммунистических властей: от одобрения идеи официальной поездки соавторов по Америке и получения ими всевозможных писательских льгот – до постановления секретариата Союза писателей СССР от 15 ноября 1948 года, потребовавшего признать ошибкой переиздание книги «Двенадцать стульев» и объявлявшей ее «пасквилянтской и клеветнической».
В приложении помещена также статья Бенедикта Сарнова «Ильф и Петров на исходе столетия». Вот только несколько строк из нее: «Фигура Остапа Бендера – это гимн (независимо от желаний и намерений авторов) духу свободного предпринимательства... С полным основанием сегодня мы можем сказать, что преступно было не использовать для нужд общества и энергию Остапа Бендера. Не его одного, разумеется, поскольку он образ собирательный, а множества Остапов Бендеров».
Такое восприятие сущности героя романа лет пятнадцать назад наверное произвело бы эффект разорвавшейся бомбы. Ведь имя Остапа Бендера действительно долгое время было нарицательным и употреблялось в значение «аферист, владелец несуществующей фирмы». И в советское время, и даже сейчас оно нередко фигурирует в прессе, особенно когда разоблачаются очередные многочисленные мошенники. Но, как справедливо заметил Сарнов, «давая привычную оценку герою, мы забываем о главном: “Остап – не стяжатель”. Главное для него – не деньги, не результат этой бешеной погони, а сам ее процесс».
Однако можно поспорить с утверждением, что «создав своего Остапа, Ильф и Петров отчасти искупили давний грех старой русской литературы, где фигура предпринимателя являлась перед нами либо в образе жулика Чичикова, либо в худосочном художественно убогом облике гончаровского Штольца». И все же положительные типы предпринимателей в русской литературе были. Как иначе можно рассматривать идущего на всевозможные уступки Лопахина или пользующегося, несмотря на свое циничное отношение к женщинам, безукоризненной деловой репутацией Паратова?
Вообще же, как нам представляется, именно сейчас, когда необходимость в переоценке литературных (да и внелитературных) репутаций уже отходит на второй план, самое время подумать о добротно прокомментированном издании малоизвестных сочинений
Ильфа и Петрова: фельетонов, рассказов, записных книжек, писем и выступлений.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru