[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ СЕНТЯБРЬ 2002 ТИШРЕЙ 5763 — 9 (125)
НЕНОРМАЛЬНЫЙ
Ида Финк
... Они говорят, что я ненормальный, а я нормальный. У них самих не все дома, а у меня голова здоровая. Дай-то Б-г, чтобы была больная! Сердце, да, больное, но от этого никуда не денешься.
Ноги у меня кривые – сами видите – и горб. Рост: метр пятьдесят. Лицо такое, что дети пугаются, но мои... мои дети были лучше всех, каждый день, утром и вечером, они целовали меня в обе щеки и говорили: доброе утро, папа, спокойной ночи, папа.
Может, вы слыхали, доктор, что у таких уродов рождаются красивые дети? Слыхали? Мои были красивые. Волосики светлые – чистый шелк! А ноги ровненькие, толстенькие, как сардельки. И я, и жена – она была простая хорошая женщина – мы говорили: Б-г справедлив, он дал детям то, чего у нас нет и в помине... Их у нас было трое, все девочки. Старшей семь лет, младшей – три.
Я мусорщик. Подметал улицы, раньше было что подметать, это нелегкий кусок хлеба, доктор, постоянно дышать мерзким запахом, поверьте. Я потом отмыться не мог, даже в бане. В этой самой бане. Моя старшенькая уже пошла в школу и принесла дневник – сверху донизу одни пятерки. В школе ее иногда дразнили: у тебя папа мусорщик, но она... золотое сердце... Такой ребенок... скажите, доктор, можно это понять? Нельзя.
Потом я подметал улицы в гетто, но это только так называлось: подметал. Мешал кому-нибудь этот мусор? У меня была метла, и я с ней ходил. Дети были голодные, а ходишь так и иногда что-нибудь найдешь... понимаете... Или кто-нибудь подаст.
Младшие не понимали, но старшая... хо, хо... золото, не ребенок. По-прежнему каждый день: доброе утро, каждый вечер: доброй ночи. Я ей в ответ: спи спокойно. Спокойно...
Когда была первая акция, говорили, меня возьмут, потому что брали калек, а у меня горб и рост от горшка два вершка. Я спрятался на чердак.
Вот так, доктор! Когда была вторая акция, мы убежали в лес.
Когда была третья, я ходил с метлой по улице, потому что на работу выходил в пять утра, а акция началась в половине шестого.
Вы знаете, какие они, эти метлы? Ивовые, длинные, густые. А сколько во мне росту, видите? Метр пятьдесят.
Когда машины въехали на площадь перед баней, я присел в уголке между двумя домами, и метла меня загородила. Никто, ни SS, ни Ordnungsdienst* не заметили, что там человек, думали, просто метла. Я дрожал так, что метла тряслась. И все слышал, потому что их загнали в баню и потом только стали грузить на машины. Я говорил: помоги, Б-же, помоги, Б-же. Сам не знал, чем этот Б-г может помочь. Что я, знаю, есть Б-г, нету? Откуда...
Понимаете... кто-то бежал, убегал, и рукой задел метлу. Она упала, и теперь, если б кто-нибудь поглядел в угол, мне была бы крышка. Я боялся поднять метлу, потому что их уже вели к машинам.
Да, доктор! На первой машине стояли мои дети, три мои девочки... Я видел, что старшая все понимает, а маленькие плачут просто от страха. И вдруг они перестали плакать, и самая младшенькая – три годика! – закричала: «Папа, папа, иди к нам!».
Они в и д е л и. Только они меня видели в этом закутке. Только их глазки. – Ну и что вы думаете, доктор? Отец... я вышел, подбежал к ним, и мы вместе... да? А я приложил палец к губам, прикусил его со страху и мотал головой: не кричите, нельзя, тихо, ша!
Две младшие еще раз меня позвали, но старшая, первенькая, закрыла им рты рукой. И потом уже было тихо...
А теперь дайте мне справку, что я нормальный, не то меня выгонят с работы и упрячут в больницу.
Или... дайте лекарство – чтоб не нужно было прятаться и кричать: «Иду! Я иду!»... ведь они уже все равно не слышат.
Перевод с польского
Ксении Старосельской
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru