[<<Содержание] [Архив]       ЛЕХАИМ СЕНТЯБРЬ 2002 ТИШРЕЙ 5763 — 9 (125)

Документы – еще не вся правда

По поводу статьи Г. Костырченко

Яков Этингер

Редакция журнала «Лехаим» обратилась ко мне с просьбой прокомментировать статью Г. Костырченко, в которой содержится резкая критика всех тех, кто не согласен с его точкой зрения относительно планов депортации евреев. Существование таких планов он категорически отрицает. Хотя и признает, что «конечно, подобная угроза, безусловно, существовала, ибо чуть ли не с момента воцарения в России большевиков власти постоянно практиковали бесцельное и массовое выселение людей (сначала по классовым, а потом и по национальным мотивам)».

Далее он пишет: «нельзя не учитывать как достаточно весомый антидепортационный аргумент и то, что несмотря на предание гласности после августа 1991 г. самых секретных политических архивных материалов сталинского режима, не было обнаружено не только официальной директивы, санкционирующей и инициирующей депортацию, но даже какого-либо другого документа, где бы она упоминалась или хотя бы косвенно подтверждалась ее подготовка (в том числе сотни тысяч пресловутых списков евреев на выселение)».

Утверждение, что самые секретные архивные материалы сталинского режима уже преданы гласности – по меньшей мере неточно. Тем более, что до сих пор в печати публикуются обнаруженные именно в последние годы подобные материалы, подчас – наиважнейшие, относящиеся к самым различным аспектам сталинского прошлого. Так, например, буквально совсем недавно рассекречены документы, посвященные блокаде Ленинграда...

Заместитель председателя комиссии по реабилитации жертв политических репрессий при президенте Российской Федерации, доктор исторических наук, профессор В.П. Наумов свидетельствует: «мы нашли в показаниях Рюмина упоминание о том, что в 1952 году он по согласованию со Сталиным представил предложение о депортации евреев» («Лехаим», № 1, 2001). Что же касается документов о депортации, то В.П. Наумов подчеркивает: «депортация ряда народов Северного Кавказа была оформлена постановлением Государственного Комитета Обороны СССР post factum, когда операция по выселению сотен тысяч людей, сопровождавшаяся уничтожением на месте всех, кого невозможно было вывезти, по существу закончилась. Руководившие ею уполномоченные ГКО Круглов, Кобулов, Аполлонов действовали на основе устных предписаний» (там же).

Однако вполне возможно, что какие-то документы о депортации евреев все-таки были. И не исключено, что сразу же после смерти Сталина его ближайшие соратники уничтожили все, что могло их скомпрометировать в связи с «делом врачей». А ведь в этом деле были замешаны такие ведущие сталинские деятели, как Маленков и Суслов.

Безусловно, в принципе обосновать наличие каких бы то ни было планов вообще крайне трудно. Но и доказать их отсутствие на том основании, что нет документов, ни в коем случае нельзя. История как наука не могла бы существовать, если бы документ был единственным подтверждением того или иного события.

Проживающий в Израиле профессор Ф.М. Лясс, автор вышедшей в этой стране книги «Последний политический процесс Сталина, или Несостоявшийся геноцид», отмечает:

«До сих пор в архивах СС, СД и вермахта гитлеровской Германии не найдены документы о строительстве газовых камер и инструкций по методике удушения в них евреев, как не найдены документы о научных исследованиях эффективности “циклона Б” или о распорядке работ по сокрытию преступлений против человечества. Однако только сторонники совершения таких преступлений могут усомниться в том, что гибель шести миллионов евреев – исторический факт. Основывается на отсутствии документов и скандально известный историк из Англии Дэвид Ирвинг, когда отрицает уничтожение шести миллионов европейских евреев и когда утверждает, что Гитлер лично не давал приказа уничтожать евреев. Напомним ревнителям необходимости письменного документа для установления исторических фактов слова израильского генерального прокурора на процессе Эйхмана (декабрь 1961 г.) – организатора истребления евреев. Генеральный прокурор сказал: “Мы уверены, что в руках Эйхмана находился документ, содержащий приказ Гитлера об уничтожении евреев. Этого приказа у нас нет”. Правосудие признало Гитлера, его пособников и Эйхмана в том числе, виновными в истреблении еврейского народа несмотря на отсутствие документа».

И в связи с этими аргументами Ф.М. Лясс подчеркивает:

«...если в педантичной Германии не сохранились документы периода гитлеровского правления, то что говорить о Советском Союзе вообще и особенно в период позднего сталинизма. Тот факт, что в советское время и до Сталина, а тем более при нем документы уничтожали или фальсифицировали, не вызывает сомнения». В руководящих советских кругах господствовало так называемое “телефонное право”, не оставлявшее никаких следов.

В своей книге «Это невозможно забыть. Воспоминания». (М, 2001), я пишу о том, что во время одной из бесед в 1970 году с бывшим Председателем Совета Министров СССР, членом Президиума (Политбюро) ЦК КПСС Н.А. Булганиным задал ему вопрос: были ли какие-либо письменные указания Сталина относительно депортации евреев? Он усмехнулся и сказал:

«Сталин не дурак, чтобы давать письменные указания по такому вопросу. Да и вообще Сталин очень часто прибегал к устным распоряжениям, особенно когда он обращался к членам Политбюро. Он не считал нужным давать письменные указания им. Ведь он общался с нами практически ежедневно».

Несмотря на то что документы о депортации евреев до сих пор не обнаружены, имеются многочисленные авторитетные свидетельства лиц, рассказывающих о составлении списков евреев на предмет подготовки депортации. Об этом рассказывали мне академики Е.В. Тарле, А.Д. Сахаров, известный историк-германист А.С. Ерусалимский. Некоторые свидетельства в последнее время были опубликованы на страницах журнала «Лехаим».

Особый интерес представляет свидетельство члена ЦК Компартии Латвии, начальника политотдела Прибалтийской железной дороги в 1953 году Карла Мартыновича Граудина («Лехаим» № 8, 2001). В феврале 1953 года он принимал участие в совещании руководителей железных дорог страны и начальников политотделов дорог. Руководил совещанием М.А. Суслов. Присутствовал Г.М. Маленков. Суслов сказал, что в ближайшее время в стране будет проведена серьезная акция, к которой нужно готовиться руководителям железных дорог в отдаленных районах страны. Речь шла о Сибири, Казахстане, Оренбурге, Забайкалье. Слово «евреи» не произносилось. Суслов сказал, что за акцией, ее подготовкой и проведением следит товарищ Сталин.

После совещания друг Карла Граудина из партийных кругов Сибири сказал ему: «Речь идет о депортации евреев в сибирские края». Граудин приводит слова присутствовавшего на совещании в Центральном Комитете партии начальника политотдела Московской железной дороги, сообщившего ему, что провели дезинфекцию в товарных вагонах, в которых везли на Восток пленных немцев. «Эти вагоны так продезинфицировали, что пробыть в вагоне пять-десять минут было опасно для здоровья: кружится голова, болят и слезятся глаза, душит кашель. И в этих вагонах собирались везти евреев»!

Приведем еще одно, столь же авторитетное свидетельство, принадлежащее выдающемуся российскому актеру, народному артисту России, председателю Союза театральных деятелей страны Александру Калягину. В интервью журналу «Алеф» (октябрь 2000 года) он рассказывал:

«“Космополитическая” кампания не миновала нашу семью – пострадал мой дядя, мамин брат, директор известного завода. Когда в 1953 году в Москве уже были составлены списки всех евреев для высылки из страны, маме управдом эти списки показал». Мать Александра Калягина заведовала кафедрой в одном институте.

Совокупность косвенных доказательств свидетельствует о том, что депортация готовилась. Неужели же сотни людей, проживающих в различных местах и не знающих друг друга, могли придумать одно и то же?

Возвращаясь к вопросу о том, что до сих пор не найдены документы о проведении депортации, позволительно спросить: ну а обнаружены ли директивы Сталина об уничтожении лидера украинских националистов Е. Коновальца, Л. Троцкого, С. Михоэлса? Где приказы Сталина ликвидировать И. Броз Тито, хотя такое предложение ему передано руководством МГБ и готовилось покушение? Найдена ли в архивах директива Сталина руководителю Северной Кореи Ким Ир Сену начать агрессивную войну против Южной Кореи 25 июня 1950 года?

Конечно, могут возразить, что одно дело – приказы об уничтожении отдельных, неугодных Сталину политических и общественных деятелей и совсем другое – реализация такой крупномасштабной акции, как депортация сотен тысяч евреев.

В своей статье Геннадий Костырченко пишет, что первый массированный «выброс» дезинформации произошел весной 1956 года, когда Н.С. Хрущев заявил одному французскому журналисту, что непосредственной причиной смерти Сталина явилось решительное выступление В.М. Молотова и А.И. Микояна против плана депортации евреев, в чем их якобы поддержал и К.Е. Ворошилов, заявивший, что эта акция может дискредитировать советское руководство своим сходством с преступными деяниями Гитлера. Он далее пишет: «за то, что со стороны Хрущева это была чистой воды политическая спекуляция, говорит хотя бы тот факт, что в его мемуарах, вышедших спустя пятнадцать лет на Западе и на нескольких страницах распекавших Сталина за антисемитизм, не было даже намека на то, что последний собирался депортировать евреев». Это верно.

Но вот недавно сотрудник газеты «Московские новости» – тоже Никита Сергеевич Хрущев, полный тезка и внук знаменитого деда, познакомил меня с известным фотохудожником Петром Михайловичем Кримерманом. Этот человек был многолетним приятелем Н.С. Хрущева и множество раз снимал его как до отставки, так и после. Он вспомнил следующее.

Однажды – это было в начале 1965 года, уже после отставки Н.С. Хрущева, П.М. Кримерман рассказал ему о своем разговоре с Ильей Эренбургом, в котором тот сообщил фотохудожнику о планах депортации евреев. Петр Михайлович спросил Никиту Сергеевича, что ему известно в связи с этим. Н.С. Хрущев несколько минут молчал, а потом сказал: «Я документов не визировал... Все это скорбное, очень спорное дело». П.М. Кримерман записал эту беседу.

Г.В. Костырченко в своей статье пишет, что «начиная с 1993 года потоком пошли публикации (журнальные и газетные статьи, отдельные книги, брошюры), в которых обнародованный “документальный материал” о подготовке Сталиным депортации евреев преподносился как авторитетный и заслуживающий доверия “исторический источник”, причем по ходу дела он приправлялся такого же рода “вновь открывшимися фактами”. Лидерство по части оснащения своих сочинений подобными “фактами” захватил Я.Я. Этингер». Что можно сказать по этому поводу? Разумеется, никакого «лидерства» я не «захватывал». Лидерство можно захватить в рядах партии, общественной организации, в каких-либо учреждениях.

Ссылаясь на мое интервью «Медицинской газете» в 1988 году и на публикацию в альманахе «Звенья» 1991 года, Г.В. Костырченко пишет, что я там ничего не говорил о депортации. Совершенно верно. Я сознательно это сделал, так как ожидал вскорости появления секретных материалов из архивов. Но так как этого не произошло, я в начале 1993 года опубликовал статьи в «Еврейской газете» и парижской «Русской мысли», где впервые кратко предал огласке содержание своих бесед с Н.А. Булганиным, хотя о них впервые говорил в конце апреля 1990 года на международном симпозиуме в Лондоне. (Краткое изложение материалов этого симпозиума содержится в изданной в 1991 году брошюре под названием «Историческая правда о Советском Союзе 20-х – 30-х годов». Москва; Алма-Ата.) Но и в Лондоне я не говорил о депортации, опять-таки надеясь на скорое появление официальных документов.

Г.В. Костырченко пишет далее: «“Обновленную” версию “дела врачей” Этингер изложил потом в общем виде в выходивших многомиллионным тиражом “Аргументах и фактах”, что способствовало популяризации его “открытий” в этой области, а сам он был разрекламирован как лучший специалист по истории позднего сталинизма».

Это утверждение не соответствует действительности. Никто никогда меня не рекламировал как «лучшего специалиста по истории позднего сталинизма». Тем более, что я, разумеется, никогда и не претендовал на эту роль. Я писал иногда статьи о сталинских репрессиях, но они не идут ни в какое сравнение с обширными многостраничными трудами на эту тему историков, специально занимавшихся ею.

Дальше в своей статье Г.В. Костырченко обвиняет меня по существу в плагиате. А именно – в том, что я заимствовал из «историко-фантастической хроники» В.П. Ерашова текст письма группы известных евреев, в котором поддерживалось решение о депортации.

Книга В.П. Ерашова была передана мне в 1990 году тогдашним сотрудником издательства «ПИК» известным писателем Я.А. Костюковским. Он же дал и номер телефона автора. Я позвонил Валентину Петровичу Ерашову. И тот рассказал мне, что, будучи историком по специальности, еще в 70-е годы стал собирать материалы, связанные с «делом врачей», встречался со многими людьми – писателями, журналистами, работниками Министерства путей сообщения, которые ему и сообщили о реальных фактах сожжения архивных материалов, относящихся к этому делу.

Как оказалось, В.П. Ерашов уже в конце 70-х подготовил книгу о «деле врачей», которой он решил придать форму историко-фантастического произведения. Разумеется, издать ее в советское время было невозможно. В 80-е годы он продолжал свои исследования и, наконец, несколько переработав книгу, издал ее в 1990 году.

Мы с ним иногда перезванивались, и Валентин Петрович в одном из наших разговоров подтвердил, что все, о чем рассказывается в книге – до сюжета о процессе над врачами, – основано на реальных фактах, на многочисленных свидетельствах, а также и на некоторых документальных материалах.

После того, как в моих руках оказался текст письма группы евреев Сталину, я немедленно позвонил писателю и с радостью сообщил, что оно во многом аналогично письму в его книге. Разумеется, Валентин Петрович был обрадован таким совпадением. И тогда я у него спросил: а на чем основано письмо, содержащееся в его книге? И он ответил мне, что ему показал письмо один писатель-еврей, который был в курсе этого дела. То есть, очевидно, речь шла о разных вариантах одного и того же письма.

После того как редакция «Лехаима» ознакомила меня со статьей Г.В. Костырченко, я позвонил 16 июля этого года В.П. Ерашову. К телефону подошел его сын. Он сказал, что Валентин Петрович не так давно умер... В конце нашей беседы сын Ерашова, который был хорошо знаком с работой отца, подтвердил все то, что говорил мне раньше Валентин Петрович. И неожиданно добавил при этом, что сам он долгие годы работал в Министерстве путей сообщения и знает, что все архивы, в которых содержались материалы о формировании железнодорожных эшелонов для депортации евреев, были после смерти Сталина уничтожены. Что касается письма о депортации, то, как подчеркивал известный исследователь, истории советских карательных органов Л.М. Млечин, «Окончательный текст так и не был подготовлен. Найдено несколько вариантов, различия между которыми носят стилистический характер».  (Л. М. Млечин, «КГБ. Председатели органов государственной безопасности. Рассекреченные судьбы. М., 2002. С. 355»)

В связи с тем, что Костырченко обвиняет меня в плагиате, хотелось бы задать вопрос. Неужели он думает, что я, научный работник с почти полувековым стажем, автор многих книг и нескольких сотен статей, – столь наивный человек, чтобы не понимать, что любое заимствование неизбежно становится явным?!

Кстати, об этом письме рассказывал мне в 1955 году известный композитор Матвей Блантер, которого долгие годы лечил мой приемный отец профессор Я.Г. Этингер. Так вот, тогда мне Матвей Исаакович с сожалением сказал, что, опасаясь неприятных последствий, ему пришлось подписать то письмо...

Как продолжает Костырченко, фигура умолчания возникает тогда, когда я обращаюсь к мемуарам А.И. Микояна. И заключает, что «берется только рассказ последнего о жалобах Л.М. Кагановича по поводу данного тому Сталиным поручения организовать подготовку “еврейского письма” (что действительно имело место). Причем, берется только ради завершающей этот сюжет и явно притянутой за уши штампованной фразы, служащей разве что для обозначения того, когда такая беседа происходила: “это было за месяц за полтора до смерти Сталина – готовилось “добровольно-принудительное” выселение евреев из Москвы...”. И поскольку ничем личностно-конкретным эта “концовка” не подкреплялась, апелляцию Этингера к тени самого хамелеоноподобного советского вельможи можно мотивировать только желанием продемонстрировать читателю еще одного авторитетного сторонника депортационной версии».

Для того, чтобы читателю было ясно, о чем идет речь, я вынужден привести полностью слова А.И. Микояна. Он пишет:

«Как-то после ареста врачей, когда действия Сталина стали принимать явно антисемитский характер, Каганович сказал мне, что ужасно плохо себя чувствует. Сталин предложил ему вместе с интеллигентами и специалистами еврейской национальности написать и опубликовать в газетах групповое заявление с разоблачением сионизма, отмежевавшись от него. “Мне больно потому, – говорил Каганович, – что я по совести всегда боролся с сионизмом, а теперь я должен от него отмежеваться!”. Это было за месяц или полтора до смерти Сталина – готовилось “добровольно-принудительное” выселение евреев из Москвы. Смерть Сталина помешала исполнению этого плана» (А. Микоян. Так было. М., 1999. С. 537).

После выхода воспоминаний А.И. Микояна я беседовал с его сыном, доктором исторических наук Серго Анастасовичем, с которым ряд лет работал в одном отделе в Институте мировой экономики и международных отношений АН СССР. Именно он подготовил книгу своего отца к изданию, и он подчеркнул, что А.И. Микоян знал о готовящейся депортации евреев.

Костырченко далее пишет, что «еще более ценный козырь получил в свои руки Этингер, когда такой уважаемый общественный и политический деятель как А.Н. Яковлев, назначенный руководством посткоммунистической России председателем комиссии при президенте Российской Федерации по реабилитации жертв политических репрессий, издал в 1995 г. брошюру “По мощам и елей”. В ней он, явно под воздействием мифотворчества по “делу врачей”, в которое немалый вклад внес все тот же Этингер, кратко повторил версию о депортации, муссируемую последним начиная с 1993 г. Само собой разумеется, что все это, теперь как бы осененное официальной легитимностью, перекочевало в книгу Этингера...»

Несколькими строками ниже Костырченко пишет:

«Примечательно, что высказывание Яковлева о депортации было тиражировано в 1995 г. с подачи его главного помощника в президентской комиссии по реабилитации и эксперта по антисемитизму В.П. Наумова, который позже стал увязывать “дело врачей” и “депортацию” с намерением Сталина спровоцировать третью мировую войну, хотя реальные факты как раз свидетельствуют об обратном. О том, что стороннее влияние на Яковлева действительно имело место, свидетельствует хотя бы то, что он, давая в конце 1991 г. во Франции интервью, полагал: Сталин непосредственно не стоял за планом депортации евреев и, если таковой действительно существовал, то именно диктатор незадолго до смерти мог дать отбой, исходя, возможно, из резонов, почерпнутых из письма Эренбурга».

Смешно думать, что мои статьи могли оказать какое-либо влияние на такого умудренного, опытнейшего и прекрасно информированного политического деятеля, каким является Александр Николаевич Яковлев. Никогда В.П. Наумов не ссылался в своих работах на меня. У него, человека, имеющего доступ к самым секретным архивным материалам, просто не было в этом никакой необходимости.

В той части статьи, где говорится об А.Н. Яковлеве, Костырченко утверждает, будто я якобы приписал Александру Николаевичу утверждение, что «еврейское письмо» – речь идет о депортации евреев – «было задумано» профессором-философом Д.Н. Чесноковым.

Однако не кто иной, как именно А.Н. Яковлев, уже прежде написал об этом – в своей книге «Каким мы хотим видеть Советский Союз», изданной весной 1991 года на французском языке в Париже. В рецензии на эту книгу известный журналист Аркадий Ваксберг отмечал: А.Н. Яковлев, сообщая о плане депортации евреев, подчеркивал, что письмо было задумано и распространено Дмитрием Чесноковым («Литературная газета», 15 мая 1991 года).

Возвращаясь к мнению А.Н. Яковлева о депортации евреев, стоит сказать – он и по сей день считает, что эта депортация готовилась. Это еще раз подтвердил мне 15 июля нынешнего года тот же В.П. Наумов – ближайший сотрудник академика.

Что же касается отрицания Г.В. Костырченко уже и самого факта существования этой книги Чеснокова, обосновывавшего необходимость депортации, то вот свидетельство профессора Ф.М. Лясса.

«С сентября 1952 года по октябрь 1953 года я работал в качестве заведующего здравпунктом Московского рубероидного завода. Кроме оказания первой помощи пострадавшим и проведения профилактических осмотров рабочих завода, в мои обязанности входило обходить все цеха вместе с инженером по технике безопасности и контролировать выполнение рабочими и инженерным составом предписаний по соблюдению техники безопасности. В апреле-мае 1953 года завод, изготовлявший картон для рубероида, работал на макулатуре, привозимой из МГБ, которая сбрасывалась в ролы, – аппараты, где она размалывалась между вращающимися ножами. Однажды, зайдя в рольный цех, я обратил внимание на груду разорванных поперек брошюр в полосато-красной обложке. Эти брошюры также предназначались для уничтожения. Я взял одну, не до конца разорванную. Это и была брошюра Д. Чеснокова».

Я мог бы высказать немало возражений по поводу статьи Костырченко. Но едва ли это необходимо. Остановлюсь лишь на одном. Он пишет, что «если бы Сталин вскоре не умер, то скорей всего имело бы место действо, аналогичное тайной расправе над руководителями Еврейского антифашистского комитета». Но зачем в таком случае было опубликовано сообщение об аресте профессоров-врачей и развернута против них оголтелая клеветническая кампания? Ведь об аресте членов ЕАК не было никакой официальной информации, и они были осуждены на смерть на закрытом судебном процессе, о котором, естественно, не было никаких сообщений.

Мне также совершенно непонятна и та крайне резкая тональность Костырченко, когда он пишет обо мне, как впрочем, и о других лицах, с мнениями которых не солидарен, или придерживается противоположной точки зрения. Это тем более странно, что летом 1993 года, когда уже были опубликованы мои статьи в «Еврейской газете», «Русской мысли» и «Аргументах и фактах», которые он сейчас подвергает критике, Костырченко обратился ко мне с просьбой помочь ему в подготовке его книги «В плену у красного фараона».

Я немедленно откликнулся на его просьбу и все, что от меня зависело, сделал – предоставил нужные фотографии, связал с рядом лиц, которыми он интересовался, высказал некоторые соображения в связи с «делом врачей». Книга Костырченко была сдана в набор 13 июля 1994 года, а 12 октября этого же года подписана в печать. И 19 декабря 1994 года Костырченко подарил мне свою вышедшую книгу со следующей надписью: «Многоуважаемому Якову Яковлевичу Этингеру в знак авторской благодарности за помощь, оказанную в подготовке книги».

<< содержание

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.

E-mail:   lechaim@lechaim.ru