[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ АВГУСТ 2002 АВ 5763 — 8 (124)
«Спор о еврейских книгах» как пролог к Реформации
Грета Ионкис
Тот, кто бывал в Кельне, наверняка знает маленькую улочку, притаившуюся под сенью «дымных громад», то бишь Собора. Ее выразительное название «У жирной курочки» заставляет сердца чревоугодников биться сильней. Между тем, жирная курочка, заботливая наседка, прячущая цыплят под крыльями, – это эмблема вовсе не ресторанчика, а старейшей в городе печатной мастерской, которая возникла на исходе ХV века, на заре Гуттенберговой эры.
В типографии печатались не только церковные, но и светские книги. Неугодные, заподозренные в ереси сжигались на кострах, которые раскладывали по соседству, на соборной площади. Это были настоящие действа, организуемые инквизицией. Память об этих аутодафе была жива еще в ХVIII веке, и юный Фридрих Шиллер, сочиняя в Карлсшуле по ночам «Разбойников», заверял друзей, что пишет такую книгу, которая непременно будет сожжена рукой палача.
Страница из учебника еврейской грамматики, изданного Рейхлиным. 1506 год
Перенесемся на пятьсот лет назад в Кельн. Предположительно именно «У жирной курочки» печатались сочинения, положившие начало яростному длительному спору между церковниками и первыми немецкими гуманистами, спору, который получил название «диспут о еврейских книгах». В 1507 году крестившийся еврей Пфефферкорн, человек с темным прошлым, но претендующий на ученость, выступил с обличениями своих бывших единоверцев. Ох, уж эти неофиты-отступники, желающие быть святее папы Римского! За три года он опубликовал в Нюрнберге и Кельне пять антиеврейских памфлетов, латинские переводы которых, выполненные доминиканцами, злейшими врагами евреев, распространялись в католическом мире. Пфефферкорн требовал запрета «позорного» ростовщичества и ... еврейских религиозных книг. Он ссылался на прецедент: в Париже в ХIII веке Талмуд был объявлен книгой, вредной для христиан, и повсеместно сжигался. Поддержанный монашеским орденом доминиканцев Кельна, Пфефферкорн добился в 1509 году от императора Максимилиана мандата на повсеместное изъятие талмудической и кабалистической литературы якобы с целью проверки, не содержит ли она чего антихристианского. В случае обнаружения крамолы изъятые книги подлежали сожжению. Судьба их была предрешена.
Иоганн Рейхлин.
Книгоборец начал с Франкфурта. Евреи города, которых именем императора принудили выдать бесценные древние свитки и манускрипты, а также печатные книги, стоившие больших денег, обратились к архиепископу Майнца Уриэлю Гиммингену с жалобой. Уриэль Гимминген был человеком просвещенным. Еще в бытность свою деканом-настоятелем собора в Вормсе он подружил с тамошним епископом Иоганном фон Дальбергом, которого называли немецким Лоренцо Медичи. Оба были истинными людьми Возрождения, заря которого занялась намного раньше в Италии, оба поддерживали гуманистов. К тому же по традиции именно архиепископу Майнца, имперскому канцлеру, надлежало опекать евреев Священной Римской Империи германской нации, заниматься их жалобами. Гимминген доверял иудеям судя по тому, что лечил его немолодой еврей-доктор Липпман. Он-то и представил своему господину ходатая по делу франкфуртских евреев Йосельмана из Росхайма, который поведал архиепископу обо всем, что творил с еврейскими книгами недоучка Пфефферкорн. Однако недоучка вооружен императорским мандатом, потому даже человек такого положения, как Гимминген, действовал осмотрительно. Он не просил императора аннулировать мандат, он попросил привлечь в качестве эксперта самого сведущего в гебраистике – имперского советника Рейхлина.
Доктор Иоганн Рейхлин (Reuchlin) – известный правовед (он был имперским судьей Швабской лиги), но прежде всего выдающийся филолог и теолог, получивший блестящее образование в Париже и Базеле. Он – гебраист высокого класса, самый значительный авторитет в этой области. В те времена даже древнегреческий язык изучали лишь немногие, а обращение к древнееврейскому было чем-то из ряда вон выходящим. Пример Рейхлина едва ли не уникален для Германии.
Карикатура на Йосельмана из Росхайма.
Архиепископ Майнца воззвал к императору, отметив недостаточную подготовленность Пфефферкорна как эксперта. Последовал высочайший указ об учреждении комиссии, которая должна была решить судьбу еврейских книг. В комиссию вошли богословы Майнцского, Кельнского, Эрфуртского и Гейдельбергского университетов. Иоганн Рейхлин был профессором в Гейдельберге.
Йосельману удалось встретиться с Рейхлином и заручиться его согласием выступить в споре экспертом, прежде чем к нему явился Пфефферкорн. Что услышал ходатай в ответ на свои жалобы? «Я не друг евреев, но я друг ваших писаний, поклонник замечательного кабалистического учения, но выше всего я почитаю Б-жественный язык, именуемый ивритом (Hebraisch). Язык евреев прост, чист, свят, краток и прям. Им говорил Б-г с Моисеем с глазу на глаз; на нем говорил Б-г с пророками без посредников; на нем беседуют со смертными ангелы. На этом языке всемогущий Б-г беседовал с Моисеем, не с помощью шепчущих деревьев, не звуками пещеры Тифона, не знаменьями додонского священного дуба или дельфийского оракула, но как друг беседует с другом».
«Зеркало глаз». 1511 год.
Йосельман покидал дом Рейхлина успокоенным: если император назначит этого мудрого ученого экспертом, священные книги евреев будут спасены. Он не ошибся в своих ожиданиях. Рейхлин категорически восстал против сожжения еврейских книг. Автор грамматики и словаря древнееврейского языка, он энергично защищал почитаемые им писания, указывал на значение еврейских книг для развития человеческой мысли и самого христианства, ссылался на то, что даже языческих авторов не уничтожают, их книги переводят и изучают. Его отзыв содержал и такое положение: «Иудаизм как религия не представляет никакой опасности или угрозы христианству. То, что они не признают Христа, так это их вера, и никто не вправе поносить их за это».
Пфефферкорн обрушился на него в памфлете «Ручное зеркало» (1511), обвинил в невежестве и договорился до того, что ученый муж якобы подкуплен евреями. Против Рейхлина, «этого старого грешника и поклонника этих лживых евреев», активно выступали магистры теологии Кельнского университета Арнольд Торнгский, Ортуин Граций и инквизитор города Кельна Якоб фон Хохстратен. Рейхлин ответил на их нападки резкой брошюрой «Зеркало глаз» (1511), в которой перечислил 34 ошибочных или заведомо ложных суждения, а то и просто подтасовок своих оппонентов. Кельнские церковники приговорили ее к сожжению. Он отвечает обскурантам новой брошюрой «Защита против кельнских клеветников» (1513), где называет их не только архиклеветниками, но и фальсификаторами. Рейхлина потребовали привлечь к суду как еретика.
Памфлет Пфефферкорна против Рейхлина. В нижней части изображен «сатана» Рейхлин и его друзья. 1516 год.
Известие о предстоящем суде над Рейхлином взволновало гуманистов Европы. Многочисленные сочувственные письма, полученные от культурных и государственных деятелей, мыслящих по-новому, Рейхлин напечатал в виде сборника «Письма знаменитых людей» (1514). А следом появилась настоящая боевая сатира против кельнских схоластов и обскурантов – «Письма темных людей». Они были написаны в виде пародии: к Рейхлину обращались известные интеллектуалы, а Ортуину Грацию якобы писали «темные» (obscuri viri), то есть неизвестные и невежественные авторы. В сатире использовался прием саморазоблачения, а главным предметом критики стали алчность и продажность католического духовенства, его бытовое разложение. «Письма темных людей» вышли в двух частях анонимно. Предполагается, что первая книга (1515) была написана Кротом Рубеаном, магистром из Эрфурта, а вторая (1517) – его учеником, молодым гуманистом, известным поэтом-рыцарем Ульрихом фон Гуттеном. В защиту Рейхлина выступил и Эразм Роттердамский, уроженец Нидерландов, преподававший в ту пору в Базеле и тесно связанный с культурным миром Германии. К тому времени уже увидела свет его знаменитая сатира «Похвала глупости» (1511). Вся образованная Европа внимала ему с почтением. Но и противников у Рейхлина было много, в том числе и богословы факультетов в Левене, Кельне, Майнце, Эрфурте и Париже. Однако на стороне Рейхлина оказались архиепископ Майнца, император и даже сам папа. Еврейские книги были спасены.
«Письма темных людей». (1514).
В диспут о еврейских книгах оказались втянутыми все образованные люди Европы. «Теперь весь мир разделился на две партии – одни за глупцов, другие за Рейхлина», – писал немецкий гуманист Муциан Руф. Не напоминает ли это тебе, мой читатель, ситуацию более близкую нам по времени? Разумеется, конец ХIХ века, дело Дрейфуса... Оно тоже поделило Францию и Европу на два лагеря. И опять еврей подал повод к противостоянию. Вот уж правда, не дают евреи другим народам застояться!
Всеобщая дискуссия, начавшаяся в Кельне в 1507 году, продолжалась десять лет. Дело разбиралось Латеранским собором в 1516 году и решено в пользу Рейхлина. Хотя спор велся вокруг еврейских книг, это не был спор антисемитов и филосемитов. Это был спор внутри католической церкви, можно сказать, перефразируя Пушкина, «домашний, старый спор», «семейная вражда», кончившаяся в ХVI веке расколом, отпадением протестантизма. Во время спора о еврейских книгах остро встал вопрос о свободе мнений и свободе исследований, а это уже предвещало всякие реформы. В этом смысле роль Рейхлина невозможно переоценить, тем более, что он практически выиграл дело. После победы Рейхлина Лютер смог начать Реформацию. Лютер, который в 1507 году только был посвящен в сан священника, а в 1512 году уже стал доктором теологии в Виттенбергском университете, понимал значение этой победы, хотя сам к кругу гуманистов не примыкал.
Мартин Лютер с еврейской книгой. Репродукция с картины Лукаса Кранаха Младшего. 1560 год.
Казалось, можно ставить точку. Однако нечто важное осталось недоговоренным. Почему судьба священных еврейских книг вызвала такой яростный спор в Германии? Позиция гуманиста Рейхлина понятна: в нем говорил ученый-гебраист. Все эти годы он не только полемизировал с Пфефферкорном и иже с ним, но продолжал свои изыскания. Его «Rudimenta Hebraica» (1506) служила ключом к пониманию Библии. Кто хочет основательно постичь основы христианского вероучения, просто обязан, по его мнению, знать древнееврейский. Не случайно Лютер не расставался с книгой Рейхлина, когда он работал над переводом Библии. Но Рейхлина влекла не только Библия. Он был знатоком и приверженцем Кабалы. Познакомившись в Италии, куда он попал в 1485 году, сопровождая князя Эберхарда Вюртембергского (не забывайте, Италия – родина гуманизма!), с графом Пико делла Мирандола, который, будучи моложе его на семь лет, слыл настоящим полиглотом, блестящим эрудитом, искателем новых путей в философии и теологии, Рейхлин через него приобщился к еврейской кабалистике.
Во Флоренции при покровительстве правителя Лоренцо Медичи, или Лоренцо Великолепного, расцвела Платоновская академия – вольное общество, нечто среднее между поэтическим клубом, научным семинаром и религиозной сектой. Платона здесь почитали наряду с Христом. Члены академии, среди них Пико, стремились к более чистой, внутренней религии как всеобщей основе человечества, что предваряет некоторые аспекты Реформации. Пико до бесконечности расширял горизонты философии и религии. Он почитал священные книги евреев. Пико отмечал сходство многих идей неоплатоников и Кабалы. На Пико делла Мирандола станет ссылаться эксперт Рейхлин в своем ответе императору, когда решалась судьба еврейских книг на Рейне. Пико познакомил Рейхлина с тремя важнейшими книгами: Йецира, Зогар и Бахир. Немецкий гебраист погружается в их изучение.
«Искусство кабалистики». 1517 год
В 1498 году он вновь едет в Рим, где старается каждую свободную минуту посвятить изучению древнееврейского языка и литературы. Его учителем был известный толкователь Пятикнижия рабби Овадия Сфорно, и платил он ему за урок золотой гульден – баснословные деньги по тем временам. Спустя двадцать лет Рейхлин выпускает в 1517 году труд «Искусство кабалистики», который посвящает папе Льву Х, желая склонить его на свою сторону. Рейхлин способствовал распространению кабалистики, справедливо усматривая ее близость мистическим учениям, развившимся в эту пору в Германии. Он полагал, что христианство найдет в кабалистике надежного союзника. Рейхлин первым ввел изучение древнееврейского языка в университете. Но поддержавшие его гуманисты специально не занимались гебраистикой. Чем руководствовались они? Почему судьба еврейских книг была им небезразлична? И что двигало их противниками – вышеназванными церковниками и стоящими за ними прелатами Ватикана, только ли примитивный антисемитизм? Вот и подошли мы к сути дела.
Всем известно, что Библию немцам дал Лютер (время работы над переводом 1522 – 1534 годы), при этом он дал своему народу и немецкий язык. Неужели до Лютера никто не пытался перевести Ветхий и Новый Заветы на немецкий? В курсе лекций по литературе эпохи Возрождения моего учителя, профессора Б.И. Пуришева, изданном в 1996 году, после его смерти, нахожу нужные сведения: между 1466 и 1518 гг. вышло 14 переводов Библии на верхненемецкий язык, с 1480 по 1522-й – 4 издания на нижненемецком. Итак, переводили и до Лютера. А задумывались ли вы, с какого языка переводил Лютер Библию? Все его предшественники пользовались Вульгатой, переводом Нового Завета на латинский, выполненным св. Иеронимом, переводом, который считался в церковных кругах непогрешимым. Ветхий Завет существовал в переводе на греческий, он был выполнен в III – II вв. до н.э., это знаменитая Септуагинта. Первым нарушил традицию Эразм Роттердамский, который в 1517 году предпринял издание греческого текста Евангелия с его новым латинским переводом, указав в комментариях на многочисленные ошибки и произвольные добавления в Вульгате. Филологическая критика «священной книги» подрывала доверие к ее многовековому официальному истолкованию.
Филипп Меланхтон.
Лютер пошел дальше: он обратился к древнееврейскому оригиналу (в Италии Ветхий Завет был издан на языке оригинала), помогая себе греческими и латинскими переводами. Его познания в древнееврейском были не очень глубоки, а потому в работе ему помогал его друг-ученик и сподвижник Филипп Меланхтон, любимый племянник Рейхлина, воспитывавшийся в доме основателя немецкой гебраистики. Рим не простил Лютеру обращения к древнееврейскому тексту. Не прощали ему, видимо, этого, но совершенно по иной причине, и ревнители советской идеологии. В прекрасном учебнике М.П. Алексеева и В.М. Жирмунского по литературе западноевропейского средневековья и Возрождения, изданном в 1947 году и четырежды переиздававшемся (последний раз в 1987 году), сведений о том, с какого языка переводил Лютер Библию, вы не найдете. Не потому что авторы этого не знали, просто само слово «еврей» стало у нас на родине табуированным. Дм. Мережковский, писавший свою книгу о Лютере в 1937 – 1939 гг. на Западе, не упоминает о древнееврейском источнике Лютеровой Библии, поскольку там с победой нацистов подобные упоминания оказались неуместными и даже опасными.
Вопрос, с какого языка переводил Библию Лютер, который может кому-то показаться частным, был тем не менее принципиальным. Потому-то с такой страстью нападали на Рейхлина сторонники сожжения еврейских книг. Ведь одновременно с их уничтожением было бы покончено с еврейским языком, а затем, глядишь, и снят был бы вообще «еврейский вопрос». Ведь само существование «Б-жьего народа», хранящего уже столько веков свою святыню, являлось своего рода вызовом церкви св. Петра, глава которой, объявленный наместником Б-га на земле, не имел никакой власти над этими жестоковыйными иудеями.
Взглянем на существо дела глазами Генриха Гейне, откроем его известный очерк «К истории религии и философии в Германии» (1834): «Знание еврейского языка было совершенно утрачено в христианском мире. Только евреи, втихомолку гнездившиеся там и сям в уголках этого мира, сохранили еще знание этого языка. Подобно призраку, охраняющему доверенное ему некогда при жизни сокровище, этот умерщвляемый народ, этот народ-призрак сидел по своим мрачным гетто и хранил там еврейскую библию; и в эти проклятые трущобы тайком спускались немецкие ученые, чтобы извлечь сокровище, чтобы овладеть знанием еврейского языка. (Таким ученым был и доктор Рейхлин. – Г.И.) Когда католическое духовенство почуяло, что ему с этой стороны грозит опасность, что этим окольным путем народ может добраться до истинного слова Б-жьего и разоблачить подлоги Рима, – оно оказалось не прочь вытравить все еврейское наследие; предположено было уничтожить все еврейские книги, и на Рейне началось преследование книг».
Таким образом, уже на заре эпохи Возрождения в Германии пересеклись судьбы еврейства и германского народа. Благодаря еврейской Книге стала возможна Лютерова Библия. Спасение же еврейских книг, которым мы обязаны бесстрашному немцу Иоганну Рейхлину, означало сохранение еврейского языка, языка Книги. Лютер и Реформация в свою очередь дали Книге новую жизнь. Генрих Гейне указывает на заслуги протестантизма в деле «открытия» и распространения Библии, и с ним нельзя не согласиться.
Меланхтон, имя которого носит ныне теологическая академия Кельна, сподвижник великого реформатора, что не помешало ему осудить крайности позднего Лютера и «изменить» учителю с Эразмом Роттердамским, унаследовал от своего дяди и воспитателя Рейхлина приверженность Кабале. Последователем Рейхлина был Хайнрих Корнелиус Агриппа фон Неттесхайм из Кельна, автор сочинения «О тайной философии», которое он посвятил памяти создателя «христианской Кабалы» Рейхлина. Влияние кабалистики испытал на себе и великий мистик ХVII столетия Якоб Беме, которого Гегель назвал первым немецким философом. Таким образом, еврейская мудрость явилась одним из источников немецкой философии, в том числе и религиозной.
Кельн
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru