[<<Содержание] [Архив]       ЛЕХАИМ АВГУСТ 2002 АВ 5763 — 8 (124)

Воэсханан

Судьба заповедей

Соблюдай же заповеди, и установления, и законы, которые Я повелеваю тебе сегодня исполнять

Дворим, 7:11

«Сегодня исполнять, а не завтра, сегодня исполнять,

а завтра получить награду»

Талмуд, Эрувин, 22а.

Заповеди Торы заповедано соблюдать в этом мире, а не в «мире грядущем», который последует за эрой мессианства. «В грядущем мире все заповеди будут признаны недействительными», цитирует ученого рава Йосефа трактат Нида (61а).

Однако в Талмуде и мидрашах есть многое, из чего следует, что законы Торы будут соблюдаться и в грядущем мире, после прихода Мошиаха: пример – в трактате Сангедрин (90б). В Иерусалимском Талмуде ясно сказано, что законы Торы действительно вечны и непреложны, и это – одна из важнейших основ иудаизма.

О том же можно прочесть и в Мегиле (1:5), и у Рамбама в Законах Мегилы (2:18). Вот как это утверждается в Мишне Тора, Законы основ Торы (9:1): «Ясная и четкая мицва в Торе установлена навеки, не допускается никаких изменений, сокращений или дополнений. Как написано (Дворим, 13:1), “Все, что Я заповедую вам, строго исполняйте; не прибавляй к этому ничего и ничего не убавляй от этого”».

Назначение и суть

Итак, рав Йосеф говорит: «В грядущем мире все заповеди (мицвойс) будут признаны недействительными», а Иерусалимский Талмуд утверждает: «Законы (алохойс) Торы никогда не будут отменены». Ключ к решению этого явного противоречия в том, какие разные слова используются в цитированных высказываниях.

В общем, существуют два аспекта Торы. С одной стороны, Тора – это «составленный Б-гом план мироздания», как сказано в Брейшис Раба (1:2), – Б-жественное видение того, как должна проистекать жизнь на земле. На этом уровне можно утверждать, что задача Торы – «облагородить и вселить дух» в человека и его мир, освятить физическую жизнь и превратить ее во вместилище Б-жественной истины.

Однако в конечном счете Тору нельзя считать программой жизни. Тора – это Б-жественная воля, и воля Г-спода не может быть определена тем, что Он Сам создал. Мы не можем сказать: «Б-г желает “нечто”, потому что это благотворно для человека»; мы можем сказать лишь: «Б-г желает “нечто”, посему это благотворно для человека». Желанию Г-спода не может быть причины, ибо это будет означать, что нечто вне Его – причина того, что в Нем. Так, наши мудрецы в трактате Псохим (54б) утверждали, что «Тора предшествует миру». По сути, Тора – чистая воля Б-га; любые причины или преимущества, связанные с Б-жественным законом, – лишь «одежды», прикрывающие ее надрациональную сущность, когда она входит в наше сознание и становится частью нашего опыта.

В этом и есть различие между понятиями «мицвойс» и «алохойс». Мицва значит «заповедь», «завет», что подразумевает наличие «другого» или кого-то извне, кому отдают приказы. Таким образом, понятие «мицва» относится к прагматической функции Торы, заключающейся в необходимости дать законы поведения миру, далекому от совершенства, отделенному от своего Творца, а порой и вступающему с Ним в борьбу.

Кроме того, слово «мицва» перекликается с арамейским «цавта» (связь). В этом заложена еще одна функция мицвойс – осуществлять связь Б-га с человеком. В свою очередь, «алохойс» – это отсылка к Б-жественной воле как таковой, не стесненной целями и задачами. Заповедь не является заповедью, пока не становится приказом, отданным другому (или «иному»); связь не является связью, пока не соединяет кого-то или что-то; «закон» же – это объективная истина вне зависимости от того, как он применяется и применяется ли вообще.

Три эры

Наши мудрецы говорят о трех стадиях мироздания: наш нынешний мир (олам а-зе), эра Мошиаха (йемойс а-мошиах) и мир грядущий (олам а-ба).

Нынешний мир – арена ежедневной борьбы добра и зла. Б-г создал мир, чтобы тот отражал Его бесконечную доброту и совершенство. Но также Он набросил на мир покрывало вещественности, скрывающее его Б-жественную сущность, допускающее существование жадности, ненависти, страданий. Человек может прилагать все усилия, дабы реализовывать все хорошее, присущее ему и его миру, через соблюдение заповедей. Но он может выбрать и другой путь – усиление иллюзии всемогущества зла, нарушая Б-жественную волю. Так что наш мир таков, что в нем Б-жественная воля лишь частично исполняется: во-первых, потому, что многие по невежеству или нежеланию не соблюдают заповеди; и во-вторых – потому, что в нем недостаточно условий для выполнения многих мицвойс. А оптимально – выполнение всех мицвойс.

Большинство заповедей – 344 из 613 мицвойс Торы – можно соблюдать, лишь когда стоит Священный Храм, и/или когда весь народ Израиля находится на Святой земле. Более того, даже те мицвойс, которые мы можем соблюдать сейчас, – лишь бледные «копии» истинных, так как полностью соблюдать все заповеди Б-га можно будет лишь в эру Мошиаха. (См. Сифри, процитированный Раши на Дворим, 11:18, также Рамбан на Дворим, 4:4).

Вторая стадия мироздания, эра Мошиаха, знаменует полное и наилучшее исполнение Б-жественного закона. Эра Мошиаха описана как мир, где «нет ни голода, ни войн, ни ревности, ни соперничества»; как время, когда настанет конец нашему нынешнему состоянию, нашему голусу (изгнанию), и рассеянные по миру дети Израиля соберутся на Святой Земле, Священный Храм будет восстановлен, и служение в нем возобновится; как время, когда «знания, мудрости и истины будет в изобилии». (Рамбам, Законы Царей, 12:5). Но самая важная примета этого времени в том, что человек будет полностью исполнять заповеди Торы. И действительно, все прочие приметы эры Мошиаха – это лишь последствия претворения в жизнь Б-жественного плана.

Другими словами, эра Мошиаха представляет собой наиболее полную реализацию человеческих возможностей. Однако человек смертен и возможности его конечны, вот почему они не могут полностью отражать «искру Б-жественности», которая является сущностью людей. Смерть, например, – это естественная составляющая человеческого естества – и антитеза вечной и бесконечной сущности Б-га. В мире, изначально созданном Б-гом, не было смерти и тлена, появившихся после грехопадения человека.

Наше эго – то, что дает нам ощущение собственной индивидуальности и обособленности существования, – один из основных компонентов человеческой природы, и оно находится в полном противоречии с аксиомой Дворим (4:35): «Нет другого, кроме Него». Так что в самой природе человека много такого, что можно считать скрытой формой «зла», то есть частью покрывала, сокрывающего Б-жественную волю. И даже если предположить, что жизнь на земле потечет в полном соответствии с Б-жественной волей, это еще не значит, что воля человека по природе своей совпадет с волей Б-га.

За эрой Мошиаха наступает третья, конечная стадия существования – «грядущий мир». Это – мир вечной жизни и безграничного совершенства, окончательно избавленный от зла – от всего, что отделяет творение от своего Творца. Это мир, в котором провозглашается всепроникающая истина Б-га и каждое существо ощущает свое единение с Б-жественным.

«Мицва» – Тора как Б-жественное распоряжение и связь между Б-гом и человеком – важна только на двух первых стадиях мироздания: в наше время, когда она призвана возлагать Б-жественную волю на сопротивляющийся мир, и в эру Мошиаха, когда она создает гармоничный мир, послушный Б-гу и связанный с Ним. В грядущем мире мицва будет не нужна. Это не значит, что мы не будем надевать тфилин или станем работать в Субботу – избави Б-г! Но мир будет един с волей Г-спода и поэтому будет полностью соответствовать этой воле. Сами понятия «заповедь» или «связь» станут излишни. Разум не «приказывает» телу исполнять распоряжения так же, как тело не «связано» с разумом в силу того, что оно эти распоряжения выполняет. Тело и разум составляют нераздельное единство, воля разума – это воля тела, которую оно незамедлительно и совершенно естественно исполняет.

Законы Торы – это воля Г-спода, они вечны и неизменны как Тот, Кто их дал. В грядущем мире они станут естественным законом материальной реальности, которая добровольно воспримет Б-жественную реальность. Но они перестанут быть мицвойс. Никто не будет отвергать или уточнять Б-жественные приказы – они исчезнут, как блекнет пламя свечи в лучах полуденного солнца.

Бесконечный спор

Вечность «законов Торы» и различные этапы, которые проходит мир, – от приказов, исходящих от Б-жественной воли, до единения с ней, – можно проиллюстрировать следующим высказыванием из Пиркей Овойс (5:17):

Всякому спору, затеянному во имя небес, суждено длиться вечно... Каков спор во имя небес? Спор между Гилелом и Шамаем.

Гилел и Шамай, жившие в I веке до н. э., основали две главные школы толкования Торы, известные как «Дом Гилела» и «Дом Шамая». Эти школы столь по-разному толковали многие положения Закона, что споры между Гилелом и Шамаем стали примером всех «споров во имя небес» – разногласий между знатоками Торы, изучавшими Б-жественную волю и ее претворение в жизни реальной.

Но почему мы говорим, что этим спорам «суждено длиться бесконечно»? Разве наша цель не в том, чтобы разрешить спор и определить наконец, в чем заключается Б-жья воля? И в самом деле, Тора предлагает способ разрешения подобных споров: «Не следуй за большинством во зло...», – сказано в Шмойс (23:2). Как только вопрос ставится на голосование, точка зрения большинства становится законом Торы – четко выраженной волей Б-га. Все, в том числе и те, кто ранее был убежден, что Тору следует понимать иначе, обязаны подчиниться конечному решению.

Однако мнение меньшинства не отвергается. В Эрувин (13б) сказано, что после спора между Домом Шамая и Домом Гилела «небесный глас произнес: “И то, и другое – слова Б-га живого”».

Поскольку мы говорим о людях, спорящих во имя небес, – о тех, кто целиком предан Торе, хочет постичь ее, исходя не из личных мотивов и без предубеждения, – то их споры и есть «слова Б-га живого». Тора сама свидетельствует: она – «не на небесах» (Дворим 30:12). Б-г желал, чтобы Его слово было пропущено через разум знатока Торы, а результат и составит Б-жественную волю.

В мире конкретных поступков только одно мнение может быть претворено в жизнь. Когда два человека приходят на суд по законам Торы, чтобы разрешить вопрос о спорном займе, возможно лишь одно постановление: ответчик либо должен деньги, либо нет. Если забивают быка, и его кошерность сомнительна, решение может быть одним: либо мясо кошерное и разрешено к употреблению в пищу, либо нет. Отсюда в Торе и положение о том, что споры мудрецов решаются большинством. Но принципы и доводы, приводимые в поддержку того или иного мнения, являются истинным выражением Б-жественной воли. Мнение меньшинства хоть и не может быть претворено в жизнь, однако должны осознаваться его духовные и психологические посылки. Ибо мир духа допускает, более того, приветствует расхождения в понятиях. Человека что-то может одновременно привлекать и отталкивать, он может быть и смиренным, и гордым, может и печалиться, и радоваться. Когда двое знатоков Торы отстаивают каждый свою истину, оба они оглашают слова живого Б-га.

Спор во имя небес не может быть разрешен. Нет неправильных или ошибочных точек зрения, которые бы следовало искоренять или отрицать. Наоборот, этот спор длится бесконечно – пока душа человеческая осваивает различные аспекты Б-жественной истины.

Строгость будущего

Кабалист XVI века рабби Ицхак Лурия («Ари») идет еще дальше, утверждая: слова и Дома Шамая, и Дома Гилела важны не только на уровне понимания, но и на практике.

В наше время мы следуем положениям Дома Гилела, представлявшего большинство изучавших Тору мудрецов, – большинство во всех случаях, за исключением нескольких, когда мудрецы последовали за Домом Шамая. Но в эру Мошиаха большинство примет сторону Дома Шамая, и в своей жизни мы будем руководствоваться его положениями.

Это отражает изменение природы реального мира в эру Мошиаха. Коротко говоря, Дом Гилела толковал Тору с большей терпимостью, а Дом Шамая ратовал за бo€льшую строгость. В наши времена, когда Б-жественные заповеди приходится утверждать в далеком от совершенства мире, положения Дома Гилела представляют собой полное подчинение Б-жественной воле. Положения же Дома Шамая – идеал слишком высокий для нашего нынешнего состояния (поэтому мы и считаем их более «строгими» и ограничивающими), и осознаны они могут быть лишь на понятийном уровне. В эру Мошиаха ситуация станет обратной: совершенный мир воспримет более точное исполнение законов Торы, на чем и настаивал Дом Шамая, а толкования школы Гилела окажутся важными лишь на уровне понимания (Ликутей Тора, Койрах, 54б,в).

Новая физика

В конечном счете ни наш современный мир, ни эра Мошиаха не могут полностью понять Б-жественный закон. В обоих мирах положения Дома Шамая и Дома Гилела как пример споров о Торе могут сосуществовать лишь на уровне понимания. В физическом же плане законы существования требуют, чтобы одно уступило другому. Действительно, не можем же мы представить себе, что некий поступок одновременно совершается и не совершается?

Но законы физического существования – неотъемлемая часть созданного Б-гом мироздания и, очевидно, не могут ограничивать своего Творца и Создателя. Следовательно, мир как единое целое со своим Творцом также не может быть ограничен этими законами. В грядущем мире споры между Домом Гилела и Домом Шамая будут продолжаться по всем аспектам, включая практическое применение их положений. Все смыслы слова Б-га будут задействованы на всех уровнях, в том числе и на физическом, где противоположные истины будут существовать бок о бок, как это происходит и сейчас на духовном и психологическом уровнях.

Таким образом, мы имеем три стадии воплощения законов Торы, соответствующие трем стадиям мироздания.

В современном мире, где мицвойс порой призваны исправлять несовершенность материального мира, осуществлять его связь с Творцом, применяются более мягкие и терпимые положения школы Гилела, а более строгие требования школы Шамая существуют лишь в области теоретической и эмпирической.

В эру Мошиаха, когда мицвойс будут гармонично увязывать податливый мир с его Б-жественной основой, идеалы Шамая станут главенствовать в физическом мире, а представления Гилела о Торе займут область духовного.

В грядущем мире мицвойс исчезнут. Законы Торы более не будут увязывать Б-жественное с внешним миром. Но они будут полностью осуществляться в мире, уже не отделенном от своего Первоисточника и свободном от законов, определяющих конечный и смертный мир.

15 Ава

День, когда ломали топоры

Сказал рабби Шимон бен Гамлиэл:

Нет для Израиля праздников главнее,

чем 15 Ава и Йом Кипур.

Талмуд, Таанис, 26б

В Талмуде (Таанис, 30б) перечислены радостные события, случившиеся в пятнадцатый день месяца Ав.

– Перестали умирать люди из поколения Исхода. Через несколько месяцев после того как народ Израиля был освобожден из египетского рабства, случай с «соглядатаями», изложенный в Бемидбар (13-14), показал, что они не готовы завоевать землю Ханаана и сделать ее «Святой землей». Б-г порешил, что все люди этого поколения умрут в пустыне и вместо них на эту землю придут их дети. Через 40 лет скитаний по пустыне умерли все из старого поколения, и новое поколение евреев готово было войти в Святую землю. Случилось это 15 Ава 2487 года от сотворения мира

(1274 г. до н. э.).

– Разрешили брать в жены женщин из других колен Израилевых. Прежде, для того чтобы по справедливости разделить Святую землю между двенадцатью коленами Израилевыми, были наложены ограничения на браки между людьми из разных колен. Женщине, унаследовавшей от отца удел, запрещалось становиться женой человека из другого колена, чтобы дети ее, принадлежащие к племени колена отца своего, унаследовав ее удел, не передавали землю из одного колена в другое. Этот запрет был наложен на поколение, завоевавшее Святую землю и поселившееся там. Когда же запрет 15 Ава был снят, событие это сочли достойным празднования.

– Колену Биньямина было позволено вернуться в общину. Также 15 Ава – день, когда колено Биньямина, изгнанное за свое поведение из-за случая с «единоплеменником в Гиве», описанного в Книге Судей (гл. 19-21), вновь было принято в общину Израиля.

– Ошеа бен Эйла открыл дороги к Иерусалиму. Когда после смерти царя Соломона Святая земля была разделена на два царства, Иоровам бен Нават, правитель отделившегося Северного царства – Израиля, поставил на дорогах заставы, чтобы его подданные не совершали положенного трижды в год паломничества в Священный Храм в Иерусалиме, столице Южного царства – Иудеи. Убрал заставы более двухсот лет спустя Ошеа бен Эйла, последний царь Северного царства, 15 Ава 3187 года (574 г. до н. э.).

– Погибших в Бейтаре разрешено было похоронить. Крепость Бейтар была последним оплотом во время восстания Бар-Кохбы. Когда 9 Ава 3893 года (133 г. н. э.) Бейтар пал, Бар-Кохба и тысячи евреев были убиты. Выживших после сражения римляне уничтожали с особой жестокостью, и евреям не позволяли даже хоронить своих мертвецов. Когда же тела умерших в Бейтаре были наконец погребены 15 Ава 3908 года (148 г. н. э.), в память об этом к молитве, совершаемой после еды, было добавлено еще одно благословение – а-Тов ве-а-Мейтив.

– «День, когда ломают топоры». Когда Священный Храм стоял в Иерусалиме, ежегодно рубить дрова для жертвенника заканчивали 15 Ава. Это событие отмечали по-праздничному, как и положено по завершении дела благочестивого, и устраивали церемонию, в ходе которой ломали топоры, – отсюда у этого дня такое название.

Каждое из этих событий достойно празднования, но как объяснить удивительное высказывание рабби Шимона, заявившего, что «важнее праздника для Израиля не было»? Чем 15 Ава важнее Пейсаха, дня Исхода из Египта, или Швуэса, – дня, когда мы получили Тору? Рабби Шимон ставит его даже прежде другого, по его мнению, «великого праздника», – Йом Кипура!

Лунный календарь

Чтобы понять важность 15 Ава, мы должны обратиться к еврейскому календарю. Самое существенное в нем, что это – календарь лунный, месяцы его устанавливаются в соответствии с фазами Луны, как описано в Шмойс (12:2) и Мехилте (I, 236б). Зогар объясняет, что народ Израиля отсчитывает время по Луне, потому что в этом мире мы – как Луна: поднимаемся и закатываемся в ночах истории, знаем времена славы и поражений, и на смену свету приходит тьма. Как у Луны, каждый провал, каждое поражение – это лишь начало очередного возрождения и обновления.

Ночь, когда Луна, прежде скрытая, снова видна с Земли, отмечает начало нового месяца. Следующие две недели еврейский месяц растет вместе с Луной, достигая наивысшей точки в пятнадцатую ночь – ночь полнолуния. Затем следуют две недели, когда Луна идет на убыль, пока наконец не исчезает окончательно, и месяц подходит к завершению. Новое рождение Луны через 29 или 30 ночей после предыдущего начинает новый месяц – Луна опять растет, затем убывает и, исчезнув совсем, возрождается.

Соответственно, пятнадцатое число отмечает наивысшую точку месяца и то, чем оно знаменательно в жизни евреев. Например, Нисан – месяц избавления, в первый день Нисана началось наше освобождение из египетского рабства, однако результаты стали окончательно ясны лишь 15 Нисана, когда евреи вышли из Египта. Поэтому 15 Нисана мы отмечаем праздник Пейсах и в ходе сейдера вновь наслаждаемся даром, данным Б-гом, – свободой.

Другой пример – месяц Тишрей. Мы 1 Тишрея, в Рош а-Шона коронуем Б-га как Властелина Вселенной, вновь и вновь посвящая все Им сотворенное той цели, для которой оно и было создано, пробуждая в Б-ге желание продолжать творить и поддерживать сотворенное Им. Но празднование Б-жественного коронования затмевают дни торжества и благоговейного страха в первой половине Тишрея, и в полную силу оно начинается в радостный праздник Суккос – 15 числа.

То же можно сказать о любом из двенадцати месяцев еврейского года. В каждом из них есть нечто, присущее ему одному: каждый проходит стадии упадка и роста, сокрытия и выражения, и наивысшей точки каждый месяц достигает 15 числа.

Сила противодействия

Вот в чем особенность 15 Ава.

Чем ниже камень скатился с горы, тем больше сила, возносящая его на следующую гору. Чем больше оттянута тетива лука, тем быстрее и дальше летит пущенная стрела. Этому базовому закону физики подчиняется и поток лунного времени, и духовные качества, им воплощаемые: чем ниже падение, тем выше последующее восхождение.

Следовательно, в месяце Ав пятнадцатое число значимее всех прочих. Потому, что нет мрачнее тьмы, чем та, что предшествует полнолунию в Ав.

Вторая половина Тамуза и первые дни Ава знаменуют собою сбой в сердцебиении Вселенной – наступление духовной зимы, которую нам только предстоит преодолеть. 17 Тамуза 3829 года от сотворения мира (69 г. н. э.) лунная орбита еврейской жизни так резко снизилась, как никогда прежде за четыре тысячи лет. В тот день стены Иерусалима рухнули под натиском армии римлян. Следующие три недели, с 17 Тамуза до 9 Ава, по сей день соблюдаются как траурные «Три недели»: враг продвигался по Иерусалиму, захватил Храм и 9 Ава сжег его. Также 9 Ава – день разрушения Храма в 3338 году (423 г. до н. э.) и других трагических событий в еврейской истории.

Разрушение Храма было лишь физическим аналогом более важной потери – духовной. Храм в Иерусалиме был местом, где проявлялось присутствие Б-га в нашем мире – источником всего духовного и Б-жественного в жизни и средоточием усилий претворить Б-жественную цель, создав «обитель Б-га в материальном мире», (Мидраш Танхума, Носой, гл. 16; Тания, гл. 36). Разрушение Храма означало прекращение прямого и непосредственного общения Б-га с созданным Им и наступление голуса: когда Б-жественный лик сокрыт, истинная реальность мироздания спрятана под маской телесного и раздробленного мира, в котором мы сейчас и живем.

Однако чем ниже падение, тем выше следующее за ним восхождение. Страшная тьма последних дней Тамуза и первых дней Ава несет в себе зачатки столь же великой «полной Луны» 15 Ава – полной Луны, представляющей совершенный и гармоничный мир Мошиаха, – следствие нашего долгого и горького голуса.

События

Важность происшедших 15 Ава различных радостных событий заключается в том, что каждое из них отмечает очередную ступень вверх, пройденную после 9 Ава, – сказано в Талмуде.

Разрушению Храма 9 Ава предшествовало другое трагическое событие, случившееся в тот же день за много веков до того. Именно в канун 9 Ава вернулись соглядатаи, посланные Моше осмотреть Святую землю, и отговорили народ Израиля селиться на этой земле и освящать ее, из-за чего Б-г и повелел, чтобы поколение Исхода не вошло в Землю Израиля.

И действительно, эти два события взаимосвязаны: мудрецы говорят, что если бы народ, который Моше вывел из Египта, был достоин войти в Святую землю и построить Храм в Иерусалиме, это строение было бы вечным, незыблемым и нерушимым. Цель создать «обитель Б-га в материальном мире» была бы достигнута полностью, и удалось бы избежать последующих падений и испытаний (Сота, 9а).

Таким образом, события того 9 Ава были и причиной, и предвестниками разрушения и голуса, который принес много веков спустя этот день.

Поэтому, когда умерло все поколение Исхода, что случилось к 15 Ава, означало это и начало «восхождения» Ава. Согласно Иерусалимскому Талмуду (Таанис, 4) смерти прекратились 9 Ава, но сыны Израилевы поняли это только 15 Ава, поэтому его и назначили днем празднования. Это согласуется с важностью пятнадцатого числа как середины месяца: в этот день Луна, естественно, всегда полная и находится в той точке своего цикла, когда «полная Луна» лучше всего видна, и мы можем наслаждаться ее светом. По тем же признакам в еврейской истории взлеты и падения представляются таковыми лишь в нашем восприятии и ощущении близости к Б-гу. По сути, однако, падений нет, потому что даже 9 Ава, в момент разрушения Храма, наши отношения с Б-гом нисколько не изменились.  Новое поколение было готово войти в эту землю и заложить основы обновления и переустройства.

Когда разделения между коленами были сняты и людям разных племен было разрешено вступать в брак, была исправлена еще одна ошибка из тех, что привели к «падению». Мудрецы говорят, что основной причиной разрушения Храма была разобщенность народа Израиля. А следовательно, ключ к восхождению и избавлению – в нашем объединении и согласии. Таково значение и еще двух событий, связанных с 15 Ава: принятие заблудшего колена Биньямина обратно в общину и снятие застав, разделявших народ Израиля на две части и не давших Храму стать объединяющей силой для братьев, измученных политическими спорами.

Падение Бейтара, случившееся 9 Ава и положившее конец последней серьезной попытке освободить землю Израиля от римского господства, было кульминацией трагедии, начавшейся в тот же самый день за много лет до этого с разрушения Храма и изгнания народа Израиля. Первая передышка после того сокрушительного для еврейского народа удара – захоронение погибших в Бейтаре 15 Ава пятнадцать лет спустя – еще один пример того, как 15 Ава приносит избавление и очищение после 9 Ава.

Разбитое железо

Еще одно подтверждение значимости этого дня – то, как отмечали 15 Ава окончание рубки дров для службы в Храме. Ибо, ломая топоры, люди выражали главнейшую цель Храма, разрушение которого мы оплакиваем 9 Ава: его восстановление ознаменует наступление эры Мошиаха.

Но зачем ломать топоры? Разе нельзя их сохранить до следующего года? Все дело в том, что неприемлемо использовать те же топоры в полной противоположности целям служения жертвенника и Храма.

Вот что повелел Б-г: «А когда ты Мне будешь делать жертвенник из камней, не клади их обтесанными, дабы не занес ты над ними железо и не осквернил их» (Шмойс, 20:22); «Не поднимай на них железо... из цельных камней построй жертвенник

Б-гу» (Дворим, 27:5,6). Если какое-либо железное орудие лишь касалось камня, то камень этот считался непригодным для жертвенника.

В Талмуде (Мидос, 3:4) наши мудрецы толкуют это так: «Железо было создано, чтобы укорачивать человеческую жизнь, а жертвенник был создан, чтобы продлевать человеческую жизнь; поэтому не подобает, чтобы то, что укорачивает, касалось того, что удлиняет». Железом, из которого делали орудия смерти и разрушения, нельзя пользоваться при создании жертвенника, призванного принести человеку вечный мир и согласие.

Ожидание света

Конечно, все эти события лишь первые проблески, а Мошиах – полная Луна, Луна, еще не вышедшая из тьмы, скрывающей ее. Поэтому сегодня 15 Ава – относительно незначительное событие в нашем годичном цикле. Мы отмечаем этот день, соблюдаем некоторые традиции, но нет во всем этом величия Пейсаха, радости Суккоса или же восторженности Пурима. В отличие от тех праздников, «полная Луна» которых нам уже явлена, свет 15 Ава еще не показался: мы все еще пребываем в голусе, тьма изгнания все длится, мы еще не выбрались из глубин, куда были низвергнуты событиями 17 Тамуза и 9 Ава.

Но эта дата уже отмечена в нашем календаре как величайшее из всех пятнадцатых чисел. С неминуемым приходом Мошиаха истинная важность «Дня, когда ломали топоры» предстанет миру в полном свете, и 15 Ава будет отмечаться как самый великий из наших праздников.

Эйкев

Молитва Ханы

...чтобы любили вы Б-га, Всесильного

вашего, и служили ему всем сердцем вашим

и всей душой вашей.

Дворим, 11:13

Что значит «служить сердцем»? Это значит молиться.

Сифри, Дворим, 11:13

В Афторе, чтении из Пророков для первого дня Рош а-Шона, рассказана история Ханы, матери пророка Шмуэла.

Хана, бездетная жена Элканы, пришла в Шило, где стояло Святилище до того, как царь Соломон построил Храм в Иерусалиме, молиться о ребенке:

...Молилась Г-споду, и горько плакала. И дала обет, и сказала: Г-споди!... Если Ты дашь рабе Твоей дитя мужского пола, то я отдам его Г-споду на все дни жизни его. (Книга Шмуэла I, 1:10,11).

Эйли, бывший священником в Шило, наблюдал за тем, как она долго молилась перед Г-сподом ... уста ее только двигались, не было слышно голоса ее.

...Эйли счел ее пьяною. И сказал ей Эйли: доколе будешь ты пьянствовать? Вытрезвись от вина своего! И отвечала Хана, и сказала: нет, господин мой... вина и шейхара я не пила, изливаю душу мою пред Г-сподом... (там же, 12-15)

Эйли довольствовался ее ответом и сказал, что Б-г исполнит прошение ее. В тот год Хана родила сына, которого назвала Шмуэлом («испрошенный у

Г-спода»). Когда она отняла его от груди, то исполнила свой обет отдать его Г-споду и принесла сына в Шило, где его воспитали Эйли и священники. Шмуэл вырос и стал одним из величайших пророков Израиля.

«Молитва Ханы», как называется это чтение, – один из самых важных библейских источников понятия молитвы: из него было выведено много законов касательно молитвы. И действительно, разговор между Эйли и Ханой затрагивает самую сущность молитвы вообще и молитвы на Рош а-Шона в частности.

Парадокс

Кажется, что в понятии молитвы Б-гу в том виде, в каком оно присутствует в Торе и разъясняется в трудах мудрецов, содержится внутреннее противоречие.

С одной стороны, молитва описывается как общение души с ее Создателем, небесным островом в море земной жизни. «Благочестивые сначала проводят час в размышлениях, а уж потом приступают к молитве», – говорят наши мудрецы в Талмуде (Брохойс, 30б). «Они уединяются и сосредотачиваются, пока не отрешатся полностью от материального и не достигнут высот духа и разума, придя в состояние, близкое к пророческому», – поясняет Орех Хаим (гл. 98). Они «предают свои души Повелителю всего, во всепоглощающем состоянии благоговейного страха, любви и истинной привязанности», – учит рабби Шнеур-Залман из Ляд в Законах Талмуд Тора (4:5). И действительно, на иврите слово, которым называют молитву, «тфила», означает «привязанность». Молитва – это попытка подняться над собственными низменными заботами и приникнуть к истоку, к Б-гу.

Однако суть молитвы в том, что мы просим Всевышнего дать нам нечто материальное, в чем мы нуждаемся повседневно. Это основание, на котором стоит все здание духовности. В Мишне Тора, Законы молитвы (1:2), Рамбам так определяет суть молитв:

«...каждый день человек должен молиться, возносить хвалу

Г-споду и горячо просить Его о насущном; после этого он вновь возносит хвалу и благодарит Г-спода за все блага, которые Он даровал ему».

В молитве главное – «просить о насущном», что подчеркивает Рамбам, прослеживая библейское происхождение этой мицвы. «Заповедано, – напоминает он, – молиться каждый день, ибо написано: “И служите Б-гу, Всесильному вашему”. По преданию “служба” эта и есть молитва, ибо написано: “... служить Ему всем сердцем вашим”; мудрецы говорили: “ Что значит “служить сердцем”? Это значит молиться”» (там же, 1:1).

Встает очевидный вопрос: почему Рамбам цитирует первую часть стиха Шмойс (23:25): «И служите Б-гу, Всесильному вашему»? Ведь в любом случае, чтобы определить, что служба, о которой сказано в Торе, – молитвенная, надо цитировать вторую часть стиха Дворим (11:13): «И служите Ему всем сердцем вашим»? Почему не объяснить основу молитвы вторым стихом, в котором – и повеление служить Б-гу, и намек на природу этой службы?

Ответ можно найти во второй части стиха из Шмойс. Целиком он звучит так: «И служите Б-гу, Всесильному вашему, и Он благословит хлеб твой и воду твою». Рамбам хочет подчеркнуть, что именно этот стих, а не тот, где говорится о служении Б-гу «всем сердцем» – основа понятия молитвы. Ибо молитву нельзя определить лишь как сердечные излияния человека, стремящегося приникнуть к своему Творцу. Да, это тоже присутствует в молитве, но самое важное – что человек обращается к Б-гу за насущным хлебом и водой. «Корень этой мицвы... в том, что [человек] просит у Б-га, в руках Которого власть и могущество, обо всем, что ему необходимо» (Сефер а-Хинух, Заповедь 333).

Но разве эти два аспекта молитвы несовместимы, разве противоречат друг другу? Станет ли тот, кто «отрешился полностью от материального», искренне «горячо просить о насущном»? Станет ли тот, кто «пришел в состояние, близкое к пророческому» и исполнен «благоговейного страха, любви и истинной привязанности» к Б-гу, думать о хлебе и воде?

Парадокс становится в тысячу раз удивительнее, когда доходит до молитв Рош а-Шона. Мы в Рош а-Шона не только предстоим перед Г-сподом – мы коронуем Его на царство, клянемся Ему, что отречемся от себя и от своих желаний, предадим себя Его воле. Разве есть в этот день место просьбам о личных нуждах? Однако достаточно заглянуть в молитвенник Рош а-Шона – и мы увидим там множество просьб о жизни, здоровье, пропитании на будущий год.

Дом на Земле

Б-г создал мир, ибо «Он возжелал обители в низших сферах». «Низшие сферы» – это наш материальный мир, и низшие они потому, что велико духовное расстояние от них до Первоисточника. Ибо мир пребывает в иллюзии относительно своей самодостаточности из-за того, что почти полностью выключен из области трансцендентного и Б-жественного. Но именно здесь Б-г захотел устроить Себе дом, пожелал, чтобы эти «низшие сферы» приняли и выражали Его истину.

Так, согласно Торе, наша жизненная задача состоит в выполнении физических действий над материальными объектами: надевать тфилин – кожаные коробочки с пергаментными свитками – на голову и руку; есть на Пейсах мацу; трубить в шофар на Рош а-Шона; соблюдать законы, определяющие, как мы должны вести дела, как жить в браке, как питаться и одеваться. Действительно, буквально для каждого материального объекта на земле, для каждой части человеческого тела есть предписанная ему мицва – Б-г указал, что нужно делать, чтобы все это стало орудием Его воли.

Увиденные в таком свете, наши нужды перестают быть личными, и наши требования не эгоистичны. Да, мы просим пищи, здоровья, достатка, но просим мы их, как слуга просит у своего хозяина средств к существованию, чтобы лучше служить ему. Мы просим денег, чтобы исполнять мицву благотворительности; силы – чтобы построить сукку, пищи – чтобы душа держалась в теле, дабы мы могли служить «обителью в низших сферах», в которой Б-г присутствует в нашем мире.

И Рош а-Шона – день, когда мы коронуем Властелина нашего – Б-га: самое подходящее время, чтобы обратиться к Нему с просьбой о материальных благах. А тот, кто считает «неподобающим» досаждать Б-гу своими материальными нуждами на Рош а-Шона, отрицает самый главный аспект Б-жественного могущества. Мы коронуем Б-га на царство, а значит, признаем Правителем во всех сферах нашей жизни, в том числе – и прежде всего – в том, что касается наших самых обыденных нужд. Таким образом мы признаем нашу полную зависимость от Него в том, что касается не только пищи духовной, но и куска хлеба, который поддерживает в нас жизнь. И так мы подчиняемся не только требованию души, ищущей связи с Ним, но также – и прежде всего – исполняем Его желание иметь дом на Земле.

Обвинение в пьянстве

Вот в чем глубинное значение разговора священника Эйли и Ханы, женщины, которая учит нас, как молиться в Рош а-Шона и в каждый день года.

Эйли обвиняет Хану в «пьянстве», и это может быть понято как критика того, что он счел чрезмерным потворством слабостям – желание материального. И действительно, в этом рассказе есть некоторые указания на то, что Эйли не думал, будто она пьяна в буквальном смысле (Ликутей Сихойс, т. XIX, с. 291). Ты стоишь в самом святом на Земле месте, – хотел сказать Эйли, – там, где обитает

Б-г, и здесь ты просишь о своих нуждах? Если тебе так уж надо об этом просить, то здесь ли «молиться, горько плача», с такой страстью и настойчивостью?

Ты неправильно меня понял, отвечает Хана. «Я изливаю душу мою перед Г-сподом! Я не просто молю о сыне, я молю о сыне, которого я могла бы отдать Г-споду во все дни жизни его».

Шмуэл был зачат на Рош а-Шона, говорят мудрецы (Раши, Мегила, 31а). То, что Б-г исполнил просьбу Ханы в этот день, побуждает нас использовать благоговейный миг коронации Г-спода и обратиться к Нему с просьбой о своих насущных нуждах. Ибо в этот день наши «личные» нужды и наше желание служить своему Правителю – суть одно.

Ръэй

Зло: два перевода

Смотри, Я предлагаю вам сегодня

благословение и проклятие.

Дворим, 11:26

Благословение и проклятие. Все явления, всю человеческую деятельность, похоже, можно классифицировать по этим двум основным определяющим действительности. Развитие бывает либо позитивным, либо негативным, случай – счастливым или трагическим, поступок – добродетельным или греховным.

Действительно, принцип «свободы выбора» – человеку дано было полное право выбирать между добром и злом – лежит в основе главной посылки Торы: человеческая жизнь значима. Наши поступки не предопределены нашей природой или неким всеобщим законом, они – продукт независимого желания. Это делает нас подлинными «соучастниками Б-га в творении», чей выбор, чьи поступки воздействуют на продолжающееся развитие мира, как и представлял Себе его Создатель, – сказано в Талмуде, (Шабос, 10а).

Рамбам (Законы покаяния, 5:14) пишет: «Свобода выбора была дарована каждому человеку. Если он хочет идти по пути добра и быть праведным, у него имеются все возможности для этого, если он хочет идти по пути зла и стать злодеем, у него имеются все возможности и для этого. Никто его не принуждает, никто ему не указывает, никто не заставляет выбрать один из этих путей – лишь он сам, душой и разумом, избирает путь, на который свернуть...

Это – главный принцип, основа Торы и ее заповедей... Потому что если бы Б-г определял, какому человеку быть праведником, а какому злодеем, или же в природе человека было заложено нечто, толкающее его на определенный путь, к определенным убеждениям или склонностям, к определенным поступкам... как мог бы Б-г заповедовать нам через пророков: “Делай то” или “Не делай этого”, “Стань лучше” или “Не потворствуй своим грехам”...? Каким мерилом справедливости руководствовался бы Б-г, наказывая грешников и вознаграждая праведников»?

Во все времена философы задавались вопросом: откуда берет начало эта дихотомия? Исходит ли зло от Б-га? Если Б-г – единственный источник всего, если Он – суть блага, может ли быть зло в сотворенном Им? Если Он – нераздельно един и неповторим, может ли существовать такая двойственность Его возможностей?

«Не от уст ли Всевышнего происходит бедствие и благополучие»? – вопрошал пророк в Плаче Ирмияу (3:38). Однако в Торе недвусмысленно сказано: «Смотри, Я предлагаю вам сегодня благословение и проклятие». Б-г, и никто кроме Него, – единственный источник того и другого.

Подмена

Один из подходов к понятиям «благословение и проклятие» в Торе – сравнение изложения этих стихов великими переводчиками Торы.

Арамейский язык, на котором в течение пятнадцати веков свободно изъяснялись многие евреи, – это «второй язык» Торы. Это язык Талмуда, на нем даже написано несколько глав Библии. Существует также несколько очень важных переводов Торы на арамейский, в том числе и сделанный в конце первого века нашей эры римлянином-прозелитом Онкелосом, племянником императора Тита, а также перевод, выполненный на пятьдесят лет раньше великим мудрецом и знатоком Талмуда рабби Ионатаном бен Узиэлом.

В переводе Онкелоса ивритское слово клола из цитированного выше стиха переводится буквально, как «проклятие» (по-арамейски лотин). Но в переводе рабби Ионатана стих звучит так: «Смотри, Я предлагаю вам сегодня благословение и его подмену». Автор не избегает неприятного термина «проклятие» – он использует его тремя стихами ниже в Дворим (11:29), а также в ряде других мест Торы, где появляется слово клола, например, в Дворим (23:6 и 27:13). Кроме того, если бы рабби Ионатан просто захотел избежать негативного выражения, он бы написал «благословение и его противоположность» или использовал другой эвфемизм. Арамейское слово, которое он употребляет, хилуфа, значит «изменение» и «подмена», подразумевая, что «проклятие» – то, во что обращается благословение, и таким образом это – замещающая форма той же сущности.

В словах мудрецов «От небес не исходит никакого зла» заложено присутствие двух типов блага, как сказано в Брейшис Раба, (51:3). Первое – «явное» и очевидное – благо можно испытать как таковое лишь при жизни. Другое – также благо, потому что ничто кроме блага не может «исходить от Всевышнего», но это – «скрытое благо», зависящее от того, как мы решим получить и испытать его. Поскольку нам дарована свобода выбора, в нашей власти превратить эти небесные благословения в проклятия, а позитивную энергию – в негативные силы.

Перевод Онкелоса более «буквален». Цель его – донести до ученика самое элементарное значение стихов. На иврите в стихе говорится о «благословении и проклятии», и Онкелос так и переводит на арамейский. Те, кто ищет более глубокое значение негативного в нашем мире, должны обратиться к тем текстам Торы, где это обсуждается.

С одной стороны, перевод рабби Ионатана бен Узиэля представляет собой более эзотерическое толкование Торы, основанное на талмудическом и мидрашистском понимании. Поэтому вместо того, чтобы просто назвать «проклятие» проклятием, здесь – намек на истинное значение того, что мы считаем злом. По сути, рабби Ионатан говорит: все, что дает Б-г, есть благо, но Б-г даровал нам способность испытывать и «благословение», и «подмену», – но Б-же упаси, использовать Его благо во вред.

Это объясняет и то, почему рабби Ионатан переводит клола как «подмена» в цитированном стихе 26 и далее в стихе 28. Однако в следующем стихе он переводит это буквально, используя слово «проклятие», – так же, как Онкелос. В свете всего сказанного причина такого разграничения ясна: в первых двух стихах говорится, что Б-г дал нам и благословение, и «проклятие», но не раздает проклятий – Он лишь предоставляет возможность «подменить» Его благословения. С другой стороны, в третьем стихе («И вот, когда приведет тебя Б-г, Всесильный твой, в страну... то дашь благословение на горе Гризим, а проклятие – на горе Эйваль») говорится о нашем выборе из двух путей в жизни, где «скрытое благо» может быть получено и осознано как собственно «проклятие». По тому же признаку другие случаи, когда рабби Ионатан переводит клола как «проклятие» в Плаче Ирмияу (3:38), также свидетельствуют о выражении человеком своеволия, и о зле – в тех случаях, когда клола переводится как «подмена» благословения.

Голус

На более глубоком уровне различные взгляды на природу зла, выраженные в этих двух переводах Торы на арамейский, отражают духовные и исторические обстоятельства, при которых были сделаны переводы.

Голус, состояние физического и духовного отчуждения, в котором мы оказались после разрушения Храма и изгнания с нашей земли почти две тысячи лет назад, – основная причина того, что благословение Б-га исказилось в «подмену». Когда народ Израиля обитал на Святой земле и чувствовал присутствие Всемогущего в Храме Иерусалима, евреи ощущали Б-жественную правду как осязаемую реальность. Благость и совершенство всего, что исходит от Б-га, были доступны и постижимы.

С другой стороны, голус – состояние, замутняющее и искажающее внутреннее видение души, отчего становится гораздо труднее обращаться к Б-жественной сути, присутствующей в каждом событии жизни, в каждом ощущении. Голус – атмосфера, в которой «скрытое благо», дарованное нам, легко может превратиться в зло.

Перевод рабби Ионатана бен Узиэля, называемый также «Иерусалимским переводом», был сделан на Святой земле за несколько десятков лет до разрушения Храма. В некоторые издания Пятикнижия включены и «Перевод Ионатана бен Узиэля» и «Иерусалимский перевод». Согласно большинству исследователей, это два варианта одного и того же труда. Тот факт, что этот перевод был необходим, поскольку для многих евреев язык Торы больше не был родным, и слово Г-спода было доступно только на местном диалекте, – свидетельствует о том, что голус все усиливался. «Скрытое благо» переживали уже иначе – не как выражение любви Б-га.

Но во времена рабби Ионатана Храм еще стоял в Иерусалиме. Сгущающаяся тьма голуса еще не была столь беспросветной, и возможно было если не ощутить, то хотя бы узнать истинную природу действительности. Человек понимал: то, что он осознавал как негативное в своей жизни, было искажением Б-жественного блага.

Перевод Онкелоса, племянника римского императора, который разрушил Храм и изгнал народ Израиля с его земли, был завершен через полвека. Во времена Онкелоса голус усилился настолько, что стала преобладать разделенность мира на две части добром и злом, а в таком мире «сокрытое благо» рассматривается просто как «проклятие».

Однако именно такой мир предлагает полную свободу выбора, которая, в свою очередь, придает подлинные смысл и важность человеческим поступкам. Именно такой мир дает человеку возможность по-настоящему испытать свои силы и попытаться раскрыть лежащие в основе созданного Б-гом доброту, единство и совершенство.

Шойфтим

Двадцать три судьи

Судей и надсмотрщиков поставь

себе во всех вратах твоих...

чтобы судили они народ судом праведным.

Дворим, 16:18

В судах Торы, начало которым положил Моше, и продолжающих служить нам и сегодня, хотя и в несколько редуцированной форме, дело слушалось судом – бейс дин из трех судей.

Почему судей – трое? Потому что: «Не суди один, ибо никто, кроме Единственного, не может судить один», – сказано в Талмуде, (Пиркей Овойс, 4:8). Однако учитывая, что выносить приговор, сообразуясь с мнением большинства разбирающих дело, велит Тора в Шмойс (23:2), недостаточно двух судей, чтобы сформировать бейс дин: число судей должно быть нечетным. Тогда, если и возникнут между ними какие-то разногласия, дело решит мнение большинства. Вот почему для бейс дин необходимо три судьи.

Кроме обычного бейс дин из трех человек в системе судопроизводства, предусматриваемой Торой, существуют еще два вида судов. Первый – это Малый Сангедрин, заседавший во всех крупных городах и районах: в нем 23 судьи, и в его ведении – преступления, караемые смертью, и другие особо важные дела. И второй – Великий Сангедрин из 71 судьи, заседал в палате, воздвигнутой во дворе Храма: он играл роль Верховного суда, выносящего решения по делам, имевшим значение для жизни всего народа.

За сорок лет до разрушения второго Храма в результате гонений со стороны римлян и разгула беззакония в стране Великий Сангедрин перестал заседать во дворе Храма. В результате этого и Великий, и Малый Сангедрины утратили право выносить смертные приговоры и рассматривать дела особой важности. Но Сангедрин, утратив часть полномочий, продолжал действовать еще 300 лет, покуда еврейская автономия не выродилась окончательно. В связи с этим перестал действовать и Сангедрин. Ныне каждая еврейская община имеет свой бейс дин, однако, что касается Сангедрина, он будет восстановлен лишь с приходом Мошиаха.

Общество судей

Прообразом Великого Сангедрина было собрание семидесяти старейшин Израиля, которых созвал Моше по велению Б-га, чтобы помогали они судить Израиль и управлять им, как сказано в Бемидбар (11:16). Почему же в Малый Сангедрин входят 23 судьи?

Этому дано следующее объяснение в Талмуде (Сангедрин, 2а): число 23 почерпнуто из стихов Торы, где речь о том, как вершить суд над человеком, ненамеренно ставшим причиной смерти ближнего:

«Рассудить должно общество [судей] между убившим и кровомстителем по этим законам.

И спасти должно общество [судей] убийцу от рук кровомстителя, и возвратит его общество в город убежища его», – гласит Бемидбар (35:24,25).

В этих стихах Торы сказано о трех функциях суда: «рассудить» обвиняемого – то есть установить его вину; «спасти» обвиняемого – то есть установить его невиновность, и наконец, вынести вердикт и, если вина обвиняемого установлена, – сформулировать приговор, предусматривающий восстановление его прав. (Так, в случае непреднамеренного убийства обвиняемый «возвращается в город убежища его».)

Ссылка в один из «городов убежища» – наказание, которое надлежит понести совершившему непреднамеренное убийство. Сперва все лица, обвиняемые в убийстве, помещались в «город убежища», где им не угрожало преследование со стороны кровных мстителей – родственников убитого, стремящихся отомстить за его смерть. Кровный мститель не подвергался преследованиям за убийство, если совершал его за пределами «города убежища». Убийца из такого города доставлялся в суд. Признанный виновным в умышленном убийстве приговаривался к казни. Тех же, кто совершил непреднамеренное убийство, отправляли обратно в «город убежища», где он должен был жить в ссылке.

На судьях Сангедрина лежало и обвинение, и защита. Выслушав показания свидетелей, судьи делились на две группы: одни склонялись к тому, чтобы снять обвинение, другие – чтобы признать подсудимого виновным. Если не находилось ни одного из членов Сангедрина, кто бы выступил в защиту обвиняемого, тот не мог быть признан виновным. Каждый судья высказывал свое понимание обстоятельств рассматриваемого дела и пытался убедительно обосновать свою позицию. Затем Сангедрин голосовал. Большинства в один голос (то есть соотношение 12 к 11) было достаточно для оправдательного приговора. Для признания же виновным в преступлении требовалось большинство в два голоса (12 к 10, например). В том же стихе Торы о том, что судебное решение принимается большинством голосов, записано также: «Не высказывайся [о тяжбе], искажая закон, лишь бы склониться к большинству».

В приведенной цитате трижды говорится о судьях как об «обществе» (эйда), когда речь заходит о тройственности их функций: «судить», «спасать» и выносить оправдательный или обвинительный приговор. В Торе словом «общество» называют собрание, в которое входит как минимум 10 человек. Так, миньян – собрание из десяти человек – необходим, чтобы вознести молитву от имени общины. Такое понимание «общества» восходит к стиху Бемидбар (14:27), где десять человек, посланные высмотреть Святую землю и по возвращении дурно говорившие о ней, названы «злым обществом». Вот и в суде, уполномоченном выносить решения по особо важным делам, должно быть достаточно судей и для общества тех, кто «спасает» обвиняемого, и для общества «осуждающих его» – и при этом суд должен оказаться способен вынести соответствующее решение. Тем самым получается, что судей должно быть не менее 22, ибо если «спасителей» – 10, то «обвинителей» должно быть 12, чтобы приговор был вынесен с перевесом в два голоса. А поскольку число судей должно быть нечетным, получается, что Малый Сангедрин должен состоять, как минимум, из 23 судей.

Милосердный Закон

«Судья, чьи приговоры всегда истинны, становится соработником

Б-га в творении», – сказано мудрецом в Талмуде (Шабос, 10а). Созидая мир, Б-г следовал «чертежу», который дан был Им вместе с законами Торы, – поясняет Брейшис Раба (I, 2); и «управляясь» с Его творением так, как велит нам Тора, тем самым мы служим Б-гу.

И Малый Сангедрин – зеркало тех процессов, что развертывались, когда Б-г творил мир. Мы видим, что вердикт, выносимый Сангедрином, рождается из взаимодействия двух сил: ищущей возможность «осудить» и ищущей возможность «спасти» обвиняемого. А разве не учит нас Брейшис Раба (12:15): «Сказал Б-г: “Если сотворю Я мир Милостью, будет в нем множество грешников; если же сотворю мир Законом – кто же сможет жить в таком мире? А потому Я сотворю мир сочетанием Милости и Закона”».

Человеческий суд, который действительно претендует на то, чтобы соучаствовать в творении Б-жьем, должен совместить в судопроизводстве все три мотива, присутствовавшие в сознании Б-га. Такой суд должен быть орудием «милости» и даже в человеке, совершившем тягчайшее из преступлений, должен стремиться обнаружить то, что служило бы оправданием и искуплением его проступка. Также суд должен быть орудием «закона», неустанно стремящегося лишь к одному – сохранить «правильную структуру» творения. И, кроме того, принимая решение и вынося приговор, суд должен так сочетать две упомянутые функции, чтобы решение и приговор служили благу приговоренного, даже наказывая его, – чтобы возрождали самого человека, даже проклиная его проступки.

<< содержание

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.

E-mail:   lechaim@lechaim.ru