[<<Содержание] [Архив]       ЛЕХАИМ ИЮНЬ 2002 СИВАН 5762 — 6 (122)

ЗИГМУНД ФРЕЙД – ХРОНИКЕР

Майор Кельнер

За месяц до открытия в Лондоне Музея Фрейда в 1986 году из стола великого ученого были извлечены документы. Среди них оказались 20 листов, написанных его собственной рукой, готическим шрифтом, – какие-то заметки с указанием дат записей. Первый лист был озаглавлен «Краткая хроника».

Хранитель музея Стив Нойфельд попросил научного директора Мишеля Молнэра посмотреть эти листы, и тот был поражен, обнаружив, что перед ним не что иное, как дневник Фрейда, содержащий лаконичные записи последнего десятилетия его жизни.

Посвящаю эту работу моей жене Елене Кельнер

Часто задают вопрос: кто такой Зигмунд Фрейд – психиатр, философ, писатель, историк, культуролог, провидец? Вопрос этот не случаен. Фрейд исследовал самые разнообразные области науки и культуры, был не только врачевателем душевных ран, всемирно известным психиатром, тонким психологом, но и талантливым историком, летописцем, хроникером. Об этом убедительно свидетельствует его дневник, который он вел в последние 10 лет своей жизни, начав его в конце 1929 года, в возрасте 73 лет, и окончив за четыре недели до смерти – 23 сентября 1939 года.

Последнее десятилетие, предельно лаконично отраженное в дневнике, стало одним из самых беспокойных периодов его нелегкой жизни.

Нацизм распространялся в Европе, набирал силу. Великий ученый вынужден был покинуть оккупированную Австрию и переехать в Лондон – чтобы «умереть свободным». Фашизм и антисемитизм распространялись с невиданной быстротой, и блестящий, отточенный ум и предельно чуткую душу Зигмунда Фрейда это терзало так же, как его тело – рак. В дневнике он часто упоминает свою младшую дочь Анну – она была для него незаменима: близкий человек, разделяющий все его тяготы и заботы, няня, личный секретарь, главный представитель в психоаналитическом сообществе.

В 1986 году в Лондоне в просторном доме на Маресфилд Гарденс, где Фрейд прожил последний год своей жизни, открыли его музей. Здесь же до 1982 года жила его дочь Анна. В течение более 40 лет после смерти ученого его библиотека, кабинет не претерпели никаких изменений, были сохранены в точности, какими и были при его жизни.

Известно, что спасенное от нацистов имущество Зигмунда Фрейда ему доставили в Лондон в 1938 году. В частности, из Вены были перевезены письменный стол, часть библиотеки, знаменитая коллекция египетских, греческих, римских и восточных древностей, легендарная кушетка.

Что касается его дневника, то, обнаруженный за месяц до открытия музея, он был вскоре издан при активном участии музейных сотрудников, в особенности научного директора Мишеля Молнэра, под названием «Дневник Фрейда 1929-1939 гг. Записи последнего десятилетия».

Интересно, что еще до обнаружения этого бесценного документа в 1986-м коллега и биограф Зигмунда Фрейда Эрнст Джонс, а также французский литератор Роже Дадун в своих работах неоднократно упоминали о неком дневнике. Историк Рональд Кларк, автор известной монографии об ученом, также на него ссылался, приводя из него цитаты. Петер Гей расценивает дневник как «важный исторический источник» биографических сведений о жизни и творчестве ученого. Важное значение придает этим записям и старший сын Фрейда Мартин. Он вспоминает: «Отец держал на своем столе непереплетенный дневник в форме больших листов белой бумаги, на которых он кратко записывал каждодневные события, которые казались ему наиболее важными».

Однако несмотря на эти многочисленные ссылки и упоминания, полностью дневник опубликован не был. И только в 1992 году – с подробными разъяснениями, комментариями, уникальными архивными материалами и фотографиями – этот уникальный исторический документ был впервые издан на английском языке. В «Дневнике» собраны важные исторические материалы о жизни и творчестве Фрейда, документы, сведения о его визитах и встречах, о людях, окружавших его, о семейных делах, о политических и культурных событиях, смертях близких друзей и родственников, годовщинах, праздниках и, конечно, о его научной работе. «Дневник» отразил одну из многообразных и неожиданных сторон деятельности Фрейда, выступившего в роли историка и хроникера.

Надо сказать, основатель психоанализа обращался к составлению и написанию хроник и в другие периоды своей жизни.

К особой разновидности дневниковых записей можно отнести и письма Фрейда. В 1882 году юный Зигмунд был помолвлен с Мартой Бернайс, и в течение четырех лет от помолвки до свадьбы (1882 – 1886) они переписывались. Главное в этих письмах Фрейда – глубокие раздумья молодого человека о жизни и смерти, о таинствах бытия и психики человека. В письмах к другу Вильгельму Флису он тщательно анализирует и выверяет свои жизненные увлечения, собранные факты и переживания.

В 1916 году, когда три его сына были призваны на военную службу, а одна из дочерей находилась в Гамбурге, время от времени Фрейд вел краткие записи о семье или о текущих делах в форме календарных пометок. Эти записи в настоящее время хранятся в Библиотеке Конгресса США в Вашингтоне. Они имеют много общего с последней хроникой ученого: центральное место в них занимают размышления о смерти, о пагубности всеобщего кровопролития на войне и страх из-за возможной гибели сыновей. У самого Фрейда в этот период возникает предчувствие, что он должен умереть в феврале 1918 года. Но когда он остается жив и в декабре, а его сыновья возвращаются с фронта, ведение «семейно-календарных книг» прекращается.

Зигмунд Фрейд с дочерью Анной.

Приступая к своей последней хронике, Фрейд был еще ближе к смерти, чем во время войны. Ему исполнилось 73 года, и вероятность смерти от прогрессирующего рака челюсти или же от сердечного приступа была весьма велика. После установления точного диагноза Фрейд должен был прожить, по уверению врачей, не многим более пяти лет, однако благодаря своей неистребимой воле к жизни прожил гораздо больше.

Во время радиовыступления на ВВС.

Читая последний дневник, можно выделить ряд важных аспектов жизни и деятельности Фрейда в период с 1929 по 1939 год. В нем отражены политические и культурные события, творческая и издательская деятельность ученого, пополнение его коллекции, болезни, визиты, семейные празднества, всякого рода домашние дела, смерть близких людей... Например, в октябре 1935 года он записывает: «Начало войны в Абиссинии», «Великий канон» (новая статуэтка в его коллекции древностей), «Тонкости ошибочных действий», «Операция Пихлера» (Ганс Пихлер, 1877-1949, – известный австрийский хирург, специалист в области челюстно-лицевой хирургии, неоднократно оперировал Фрейда), «Торнтон Уайлдер» (американский писатель, вел с Фрейдом дискуссию по проблемам литературы и психоанализа), «Матильде 48 лет» (старшая дочь Фрейда).

Часто запись в дневнике – лишь одно слово, но сколько за ним!.. Так, в понедельник 28 октября 1935 года он записал: «Автобиография» – в этот день в США был издан новый, дополненный и переработанный вариант известной работы ученого под таким заголовком. Или запись от 7 декабря 1938 года: «Радиопередача». В этот день по просьбе Британской радиовещательной корпорации (ВВС) Фрейд выступил по радио с краткой речью, в которой подвел итоги своей творческой жизни и карьеры. Незадолго до этого он мучительно перенес свою последнюю операцию и был очень болен. И все же, несмотря на непрекращающиеся сильные боли, его приглушенный голос звучал четко и энергично: «Я начал свою профессиональную деятельность как невролог, стремясь принести облегчение своим нервнобольным. Под влиянием моего бывшего друга и в результате собственных усилий я открыл ряд новых фактов о бессознательном в психической жизни, о роли инстинктивных влечений и так далее. Из этих открытий выросла новая наука – психоанализ и новый метод лечения неврозов.

За это я тяжело заплатил. Люди отвратительным образом не верили в мои факты и в мои теории. Сопротивление было сильным и неумолимым. В конце концов я добился успеха у своих последователей и создал Международную психоаналитическую ассоциацию. Но борьба еще не закончилась...».

В дневниковых записях отсутствуют характерные для работ Фрейда особенности: тщательно выверенные язык и предельно содержательный материал, четкая аргументация – только хронологические серии отдельных слов и фраз. Такой способ изложения очевидно связан с тем, что Фрейд не адресовал эти записи широкой читательской аудитории и не думал, что они будут когда-либо опубликованы. В то же время он не делал из них никакого секрета – дневник лежал открыто на его рабочем столе, и записи не были зашифрованы.

Реалии фашизма и антисемитизма

Особое внимание в дневнике привлекает ряд узловых тем, постоянно занимающих Фрейда, – в первую очередь наступление фашизма и антисемитизм в Европе и в этой связи вопрос об эмиграции, затем встречи, переписка со многими видными учеными, писателями, деятелями культуры и пополнение заветной коллекции антиквариата. Мучительная болезнь, как видно, над душой ученого не имеет доминирующей власти. На фоне чудовищной болезни общества она звучит только приглушенным эхом боли.

Известно, что Фрейда и многих других психоаналитиков всегда волновали темы социальных и психологических механизмов распространения фашизма, возникновение и причина появления антисемитских предрассудков. Всю свою долгую и многотрудную жизнь Фрейд прожил, наблюдая антисемитизм, поэтому его стремление объяснить при помощи созданного им психоанализа этот уродливый феномен более чем понятно.

Надо заметить, в глазах антисемитов и тяготеющих к ним по духу, в частности в книге И.Р. Шафаревича «Русофобия», взгляды Фрейда на антисемитизм предстают в крайне искаженном и подчас карикатурном виде. Автор выхватывает и подчеркивает лишь один из моментов психоаналитического объяснения причин антисемитизма, а именно, антипатию, вызываемую обрядом обрезания (у многих из тех, кто не подвергался этому ритуалу, обрезание подсознательно ассоциируется с кастрацией). Фрейд же не сводил свое понимание причин антисемитизма к одному этому страху, а выделял целый ряд других факторов, приведших к гонениям на евреев. Одни из них обусловлены самим ходом истории и не требуют, по его мнению, каких-либо толкований. Другие, напротив, коренятся в тайных глубинах человеческой психики и требуют истолкования именно с помощью психоанализа.

Бытующие представления о «пришлости» еврейского народа Фрейд считал несостоятельными, поскольку во многих странах, где существует антисемитизм, евреи принадлежат к исконным древнейшим слоям населения. Например, в ставший впоследствии немецким город Кельн евреи переселились вместе с римлянами, и это произошло до того, как он был захвачен германцами. Одной из причин антисемитизма Фрейд считал именно то, что евреи живут среди других народов в меньшинстве, к тому же отличаются от своих «народов-хозяев» и «упорствуют перед лицом любого гнета». Более глубокие причины антисемитизма коренятся, с его точки зрения, в бессознательных структурах массовой психологии людей. Среди них он выделял и ревность к народу, выдающему себя за любимое дитя Б-га-Отца.

Одну из важнейших причин антисемитизма основатель психоанализа усматривал в том, что народы, ненавидящие евреев, лишь в относительно поздние исторические эпохи стали христианами. Причем часто их заставляли силой исповедовать христианскую религию. Повидимому, здесь сработал какой-то особый архетип коллективного бессознательного, который привел к массовой ненависти и агрессии против евреев. Другая из основных причин юдофобии – стремление еврейского народа, сохранившего, несмотря на многочисленные беды и гонения, свое лицо и свою национальную культуру, к самоидентификации. Естественно, это вызвало у тех, кто подвергся принудительной христианизации, зависть к евреям и резкое психологическое их неприятие.

Такой подход к пониманию причин антисемитизма созвучен идеям, выдвигаемым в свое время Н. Бердяевым. Он писал о поистине поразительном легкомыслии христиан-антисемитов: ведь христианство по своим истокам есть именно еврейская религия мессиански-пророческого типа.

Фрейд очень резко реагировал по поводу каждого отдельного случая неприязни к евреям. Уже в начале его дневника – 7 ноября 1929 года – сделана запись: «Антисемитские погромы». В этот день пронацистски настроенные студенты сорвали лекцию в Венском анатомическом институте, которую должен был читать профессор Юлиус Тандлер, еврей. Выйдя из института, они стали бесчинствовать на улице и в других зданиях, устроив там настоящее побоище.

В марте 1938 года Гитлер оккупировал Вену. Антисемитские настроения в городе усилились, начались повальные аресты, притеснения евреев. Подверглась репрессиям и семья Фрейда. Квартира ученого, его книги, библиотека, коллекция античных древностей были конфискованы, Международное психоаналитическое издательство закрыто. Унизительным допросам в гестапо подверглась дочь Анна. Все эти события отразились в дневнике всего в двух словах: «Конец Австрии», но за ними стоял очевидный для великого ученого трагический процесс разрушения нацистами целой культуры, складывавшейся на протяжении многих столетий. Для Фрейда «Конец Австрии» – это не только политическое поглощение страны германским рейхом, но и гибель венской интеллектуальной жизни, уничтожение фашизмом ценностей великой культуры с ее языком.

Мировая общественность, видные политические деятели, ученые, писатели – все стремились вызволить Фрейда из нацистского пекла. Президент США Франклин Рузвельт поручил американскому послу в Берлине обратиться с официальной просьбой к немецкому правительству оградить престарелого ученого от репрессий. Рузвельт же поручил американскому послу во Франции У. Буллиту разработать план эвакуации семьи Фрейда из Вены. Тем не менее преследования нацистским режимом «великого венца» и его семьи продолжались, а Фрейд никак не мог принять окончательного решения – уехать.

Прилетевший из Лондона в Вену ученик и один из ближайших друзей ученого Эрнст Джонс настойчиво пытался убедить его покинуть страну, где бесчинствовали нацисты. А он отвечал: «Австрия – мой дом». Как-то на очередные уговоры Джонса эмигрировать Фрейд воскликнул: «Я не могу покинуть мою родную страну. Это было бы все равно, как если бы со своего поста дезертировал солдат». И только в июне 1938 года, после того как принцесса Мария Бонапарт внесла нацистам «выкуп» в размере четверти миллиона австрийских шиллингов, Фрейд и члены его семьи покинули Вену. Отныне они поселились в Лондоне, где великий ученый прожил до самой смерти 25 августа 1939 года.

Но пока его библиотека, остальное имущество оставались в Вене. Оторванный от родного языка, от привычной обстановки, он очень страдал и тем не менее был счастлив. Прежде всего потому, что ему и его семье удалось наконец выбраться из нацистского пекла и обрести свободу. Мишель Молнэр утверждает, что Фрейд оказался в ситуации героя известной сказки братьев Гримм «Ганс в счастье», который путем множества невыгодных обменов променял слиток золота на камни, но оставался радостным и счастливым.

Годом раньше, 31 октября, в дневнике записано: «Заметки об антисемитизме». Тогда редактор издававшегося в Париже немецкого эмигрантского журнала «Die Zukunft» Артур Кестлер попросил Фрейда высказаться по этому больному вопросу. Опубликованной в ноябре 1938 года статье были предпосланы такие слова: «Предлагаемая статья является первой публикацией, принадлежащей перу Зигмунда Фрейда со времени его изгнания из Вены».

С точки зрения психоанализа антисемитизм, ставящий перед собой цель физического уничтожения евреев, представляет собой одну из злокачественных форм некрофилии, болезненной страсти к разрушению и агрессии. Фромм убедительно показал, что Гитлер посылал на смерть и уничтожение миллионы евреев, реализуя некрофильский и садистский комплексы. 30 января 1931 года будущий фюрер откровенно заявил министру иностранных дел Чехословакии Хвалковскому: «Мы собираемся уничтожить евреев. Они не смогут избежать наказания. День расплаты настал».

В своей книге «Моя борьба» Гитлер рассуждал о необходимости уничтожения еврейского народа в целях возрождения Германии (!). Только во время одной печально известной «Хрустальной ночи» нацисты убили 35 евреев, разрушили 267 синагог и церковных зданий, нанесли ущерб 7500 еврейским магазинам. В последующие дни 29000 евреев были депортированы в концентрационные лагеря Дахау, Бухенвальд и Заксенхаузен.

Исходя из идей психоанализа антисемитизм можно представить как своеобразный невроз, неотвязно преследующий враждебно настроенных к евреям людей. Следствиями такого невроза являются склонность к конфликтам, отчуждение от реальной жизни, появление маниакальных идей и представлений, тяготение к ритуальным магическим манипуляциям и заклинаниям, постоянно преследующие юдофоба страхи вкупе с завистью и слепыми и беспощадными злобой и ненавистью.

Главные темы последнего десятилетия жизни

В этот период существенное значение, даже остроту, приобрел для Фрейда вопрос, нашедший, как всегда, лаконичное отражение в дневнике, о признании мировым сообществом его заслуг и ценности психоаналитических идей – дела всей его жизни.

Великий ученый неоднократно выдвигался кандидатом на самую престижную в мире премию – Нобелевскую, между тем... В дневнике в этой связи есть две записи: самая первая датирована 31 октября 1929 года: «Прошел мимо Нобелевской премии» – и другая, от 6 ноября 1930 года: «Окончательно прошел мимо Нобелевской премии». «Было бы абсурдным ожидать знаков признания, когда 7/8 мира выступают против меня», – писал он одному из своих друзей ровно за 14 лет до первой записи в дневнике на эту тему. Предчувствия не обманули основателя психоанализа: Нобелевскую премию он так и не получил.

Но зато летом 1930 года ему присудили одну из самых престижных литературных наград – «Премию Гете» города Франкфурта-на-Майне. Ее размер составил 10000 немецких марок. 28 августа 1930 года из-за болезни и общей слабости Зигмунд Фрейд не смог присутствовать на торжественной церемонии по поводу ее присуждения. Во Франкфурт прибыла его дочь Анна и зачитала приветственную речь отца. «Анна во Франкфурте», – записал в этот день в дневнике Фрейд.

Одна из наиболее важных его тем – это переписка, встречи и общение с видными учеными, деятелями культуры, благодаря чему этот исторический документ можно расценивать не только как политическую и семейную хронику, но и как своеобразную хронику культурно-эстетической жизни Зигмунда Фрейда, в частности, его отношения к искусству. Здесь неоднократно упоминаются писатели Томас Манн, Стефан Цвейг, Ромен Роллан, Арнольд Цвейг, Гарри Уэллс, французская певица Иветта Жильбер, Сальвадор Дали и другие.

С немецким писателем Томасом Манном Зигмунда Фрейда связывали узы многолетней дружбы и неподдельного взаимного интереса. 22 ноября 1929 года Фрейд записывает: «Посвящение Томаса Манна». Тогда Томас Манн в журнале «Die Psychoanalytische Bewegung» опубликовал очерк «Позиция Фрейда в современной интеллектуальной истории»: учение отца психоанализа в его глазах сближалось с немецким романтизмом. В заключение очерка фрейдовскому психоанализу выносится такой вердикт: «Он является одной из самых существенных строящихся глыб, которые составляют основу будущего дома освобождения и разумного гуманизма». Копию этой публикации с написанным от руки посвящением: «Зигмунду Фрейду. С громадным уважением, Мюнхен 17.11.1929» Томас Манн послал Фрейду. Ныне она хранится в библиотеке музея ученого в Лондоне.

17 марта 1932 года, находясь в Вене, Т. Манн впервые нанес визит Фрейду. Уже через пять минут после начала беседы два великих человека почувствовали необыкновенную симпатию и дружеское расположение друг к другу. Эту встречу Фрейд в восторженных тонах описал в письме к М. Эйтингону: «Визит Томаса Манна был весьма приятным. Его поведение было искренним и непринужденным, с ним было непосредственно легко и то, что он говорил, производило глубокое впечатление. Естественно, женщины не оставили нас в покое. Они очень нежно отнеслись к нему как к полусоотечественнику» (жена Фрейда Марта и его свояченица были заядлыми читательницами и страстными поклонницами творчества Т. Манна).

В последующие годы великие ученый и писатель вели обширную переписку, неоднократно встречались. 28 апреля 1935 года Фрейд записал в дневнике: «Письмо Томасу Манну» – в этот день он послал ему в связи с его шестидесятилетним юбилеем поздравительное письмо, которое заканчивалось следующими словами: «...хочу выразить уверенность, что вы никогда не сделаете и не скажете (ведь слова художника – это его дела) ничего подлого и низкого, что вы и во времена и в ситуации, когда путается разум, пойдете верным путем и укажете его другим. Преданный вам всем сердцем Фрейд».

6 мая 1936 года Фрейду исполнилось 80. К юбилею был создан оргкомитет, в который вошли Томас Манн, Ромен Роллан, Жюль Ромен, Герберт Уэллс, Вирджиния Вульф и Стефан Цвейг. Они собрали подписи 350 выдающихся писателей, художников, ученых. Томас Манн прочитал в Вене приветственное обращение «Фрейд и будущее» и передал виновнику торжеств папку, в которой находились многочисленные поздравительные адреса. Множество людей желали повидать юбиляра и лично его поздравить. Один из визитеров спросил, как Фрейд себя чувствует, и услышал саркастический ответ: «Как чувствует себя человек в возрасте 80 лет, не является темой для разговора».

14 июня 1936 года Т. Манн прочитал свой приветственный доклад в квартире Фрейда на Бергассе, 19, – а в дневнике ученого появилась запись: «Лекция Томаса Манна в нашем доме». Присутствовавший при этом доктор Макс Шур у себя записал: «Свою речь Манн произнес очень взволнованно. Фрейд, который никогда не любил слушать дифирамбы в свой адрес, все это время находился под большим впечатлением». Назвав психоанализ «духовным естествознанием», а его создателя «первопроходцем будущего гуманизма», Т. Манн утверждал, что «психоаналитическая доктрина способна изменить мир. Благодаря ей был посеян дух недоверия, подозрения к скрытым сторонам души, позволивший их разоблачить. Этот дух, однажды пробудившись, никогда не исчезнет. Он пронизывает всю жизнь, подрывает ее наивность, лишает ее пафоса, свойственного незнанию».

Для Фрейда такая оценка психоанализа была исключительно важна, поскольку подводила общий итог всей его жизни и деятельности, служила оправданием многих лет упорной борьбы против клеветы и невежества, подтверждением того, что борьба эта была не напрасной, а жизненно необходимой.

После доклада Зигмунд Фрейд и Томас Манн за чаем вели долгую и непринужденную беседу о Иосифе и Моисее – писатель в это время работал над тетралогией «Иосиф и его братья», а Фрейд был поглощен своим «Моисеем». Впоследствии Фрейд назвал этот визит Томаса Манна «великой радостью» для него и его семьи.

Много лет Зигмунд Фрейд переписывался и состоял в дружеских отношениях с другим не менее известным писателем – Стефаном Цвейгом, великолепным мастером психологической новеллы и романизированных биографий (Марии Стюарт, Эразма Роттердамского, Фридриха Ницше, Оноре де Бальзака и других, в том числе и Зигмунда Фрейда). 11 февраля 1931 года он записал: «Ст. Цвейг. Исцеление духом». В этот день ученый получил от своего друга его новую книгу – биографическую трилогию «Исцеление духом» (в русском издании «Врачевание и психика»), состоящую из трех новелл – «Мессмер», «Мэри Бейкер Эдди» и «Зигмунд Фрейд», которая

впервые была опубликована на немецком языке в 1931 году в Лейпциге.

Отношение самого Фрейда к этой книге было сложным и неоднозначным. С одной стороны, он выразил удовлетворение прочитанным, подчеркнув, что автор верно обрисовал основные моменты его биографии, с другой – высказал С. Цвейгу ряд упреков и критических замечаний. «Вы слишком подчеркиваете во мне мелкобуржуазный корректный элемент, – пишет он, – а я ведь парень все-таки посложнее; с вашим изображением не согласуется то, что я все же испытываю головные боли и усталость», а также «обязан сигаре большей частью своего самообладания и терпения в работе». И самое главное, как это ни парадоксально звучит, Фрейд заявляет, что в течение всей его творческой жизни ему приходилось заниматься не столько психологией, сколько историей и археологией, – так чувствовал он.

Вообще Фрейд крайне отрицательно относился к написанию биографий, он считал, что «становящийся биографом обязывается лгать, утаивать, лицемерить, приукрашивать и даже прикрывать свое непонимание, так как биографическая правда недоступна, а если бы и была доступна, не была бы использована». Фрейд был весьма встревожен, когда один из издателей предложил его близкому другу Арнольду Цвейгу написать его биографию и решительно запретил ему это делать, говоря, что тот может найти себе дела и получше и поважнее.

Кстати, имя известного немецкого писателя Арнольда Цвейга во фрейдовской хронике упоминается неоднократно. Впервые они встретились в 1927 году, и А. Цвейг посвятил «великому венцу» свой роман «Сaliban». Уже после смерти Фрейда А. Цвейг сделал Э. Джонсу такое признание: «Я любил его как отца и благодетеля, без открытий которого мой талант был бы похоронен под руинами первой мировой войны».

В июле-августе 1929 года в журнале «Die Psychoanalytische Bewegung» А. Цвейг опубликовал очерк «Фрейд как человек», в котором назвал основателя психоанализа «разрушителем иллюзий», «освободителем от религиозного и патологического террора». Писатель был хорошо знаком со многими специальными работами Зигмунда Фрейда и успешно проводил сеансы самоанализа. В свою очередь, сам Фрейд с неослабевающим интересом знакомился с каждым новым произведением А. Цвейга.

После прихода нацистов к власти в Германии Арнольд Цвейг отправил свою жену и детей в Палестину и готовился сам переехать туда. Его последний визит к Фрейду перед отъездом в Хайфу состоялся 15 мая 1933 года. Фрейд решительно отговаривал Цвейга от возвращения в Берлин, где его наверняка должны послать в концентрационный лагерь. В своей книге «Оскорбление и изгнание. Правда о немецких евреях» А. Цвейг повествует о величии и достижениях еврейского народа, о его большом вкладе в развитие науки и культуры. Фрейд в этой книге назван «самым значительным из ныне живущих ученых».

А Фрейд в своем дневнике 18 августа 1936 года сделал довольно любопытную запись: «Моисей и Арнольд Цвейг». Дело в том, что, работая над рукописью своей последней книги «Моисей и монотеизм», Фрейд постоянно мучился сомнениями, пересматривал выдвинутые им идеи и гипотезы, советовался с друзьями, специалистами в области истории и библеистики. Особенно он ценил мнение А. Цвейга, намереваясь показать ему свою рукопись о Моисее еще до ее опубликования. В мае 1935 года Фрейд писал ему: «Моисей не отпускает мое воображение. Несмотря на мою дефективную речь, я вам вслух нарисую “картину”, когда вы приедете в Вену». А десять дней спустя Фрейд сообщил Эйтингону: «Моисей становится для меня навязчивой идеей. Я не могу избавиться от нее и не могу оставаться с ней».

12 октября 1938 года в дневнике записано: «Прощание с Арнольдом Цвейгом». Здесь это последнее упоминание о немецком писателе. Ему предшествовало следующее. Находясь в Англии с 7 сентября, А. Цвейг посетил Фрейда в одной из лондонских клиник. После этого они несколько раз встречались: дискуссии были довольно интенсивными, но силы Фрейда были уже на исходе. По пути в Палестину А. Цвейг написал Фрейду из Парижа: «Я был счастлив видеть устроенным в вашем временном доме вас и все, что так ярко и зелено окружает вас. Я счастлив также, что вы способны работать за вашим столом, в окружении ваших прекрасных маленьких богов».

Добрые отношения связывали Фрейда еще с одним замечательным писателем – Роменом Ролланом. 16 января 1930 года Фрейд записал в своей хронике: «Книги от Р. Роллана». Точно неизвестно, какие именно книги он получил в тот день, известно лишь, что в настоящее время в Лондонском музее Фрейда находятся две пьесы Роллана «Les Leonides» и «Liluli». На второй из них рукой Роллана написано: «Разрушителю иллюзий».

О библиотеке Фрейда следует сказать особо. Наряду со специальной медицинской литературой в ней были широко представлены и произведения мировой художественной литературы. Здесь соседствуют книги Чарльза Дарвина, Томаса Гексли, Теодора Мейнерта, Германа Гельмгольца, Эрнста Брюкке, Эмиля Крепелина с полным собранием сочинений Гете, Шекспира в подлиннике и классические переводы на немецкий язык, сделанные Шлегелем и Тиком, произведениями Генриха Гейне, высоко ценимого Зигмундом Фрейдом. Библиотека постоянно пополнялась книгами, которые Фрейду присылали с дарственными автографами писатели Томас Манн, Стефан и Арнольд Цвейги, Ромен Роллан, Торнтон Уайлдер, Герберт Уэллс и другие. Здесь же было много исторических трактатов (например, известная книга Теодора Гомперца «Греческие мыслители»), работы известных археологов, египтологов, в частности, немецкого археолога Генриха Шлимана, который открыл местонахождение Трои, вел раскопки в Микенах и в других местах.

 Фрейд владел ассирийским и египетским языками, умел расшифровывать древние письмена. Среди его книг была одна из версий «Ветхого Завета», переведенная и изданная Людвигом Филипсоном. Эта версия содержала параллельные тексты на древнееврейском и немецком языках, пространные комментарии о жизни, обычаях и культуре народов древнего мира, множество иллюстраций египетских богов и других фигур, которые Фрейд коллекционировал. Именно к этому изданию Фрейд постоянно обращался, работая над книгой «Моисей и монотеизм».

В дневнике мы находим интересные записи, касающиеся дружбы ученого и его семьи с известной эстрадной французской певицей Иветтой Жильбер (1865-1944). Она начинала свою исполнительскую карьеру в парижских кафе, а в 1890 году к ней пришла международная известность. Это была женщина яркой артистической индивидуальности, разносторонней одаренности.

Анри де Тулуз-Лотрек изобразил ее в своей известной картине «Коломбина и Пьерро». В коллекции Фрейда имелась литография этой картины, в его кабинете висела фотография певицы. Иветта Жильбер, как и другие женщины, с которыми дружил и общался Зигмунд Фрейд (принцесса Мария Бонапарт, Лоу Андреас-Саломе и другие), была необычайно красивой, она напоминала ему о днях его юности в Париже. Впервые Фрейд услышал об этой певице еще в 1889 году, когда принимал участие в первом парижском конгрессе по гипнозу, а спустя много лет, в 1920-м, их познакомила дочь Фрейда Анна, и ученый неизменно посещал ее концерты в Вене. Во время гастролей Жильбер останавливалась в роскошном венском отеле «Бристоль» и всегда приглашала Зигмунда с его женой и дочерью Анной в гости.

Первое упоминание о певице в дневнике Фрейда относится к ноябрю 1929 года («Первый вечер Иветты», «Второй вечер Иветты»), второе появилось ровно через год, затем спустя два года, в ноябре 1932-го, когда Иветта возобновила свои концерты в Вене. Восхищение Фрейда искусством Жильбер был настолько велико, что он посещал ее концерты два раза в неделю.

Она выступала на сцене в длинном черном платье, с ярко-красными волосами. Венская пресса отзывалась о ней восторженно. Газета «Wiener Zeitung» назвала ее «великой актрисой, необыкновенно глубоко проникшей в душу человека».

Иветта Жильбер пользовалась особым расположением Фрейда. Она принадлежала к числу тех немногих лиц (американский посол У.С. Буллит, английский писатель Герберт Уэллс), которые могли обращаться к нему по имени, без всяких официальных титулов.

Последняя запись в дневнике о Жильбер сделана 10 ноября 1935 года («Визит Иветты Жильбер»). Первый ее концерт в этом году назывался «La France qui chante» – она пела старинные французские песни XV века, преподнося каждую как своеобразное театральное представление. Но на этот раз Фрейд не в состоянии был прийти на ее концерт, и певица сама явилась к нему с визитом. Вновь они встретилась 6 мая 1939 года, в день его рождения, когда Жильбер выступала с концертами в Лондоне. В этот день она подарила Фрейду свою фотографию, подписав: «Великому ученому Зигмунду Фрейду поздравления актрисы. Иветта Жильбер».

Особую страницу в культурно-эстетической хронике Фрейда занимает запись от 19 июля 1938 года: «Сальвадор Дали». В этот день к нему пришел на поклон как к своему духовному наставнику ставший впоследствии всемирно знаменитым испанский художник-сюрреалист Сальвадор Дали. Зигмунд Фрейд оказал большое влияние на его жизнь и творчество.

Их встречу в Лондоне организовал Стефан Цвейг. Накануне он писал Фрейду: «Вы знаете, что я всегда избегал приводить к вам людей, но завтра это воистину важное исключение. Для меня Сальвадор Дали (сколь ни нелепыми кажутся мне иные из его поступков) – единственный современный гений живописи и единственный, кто переживет век, фанатик своих убеждений и ваш благодарнейший ученик среди художников. В течение долгих лет этот истинный гений мечтает познакомиться с вами (утверждает, что никому так не обязан в искусстве, как вам)».

Дали пришел к Фрейду вместе со своей женой Галой и английским писателем, миллионером, владельцем картины С. Дали «Метаморфоза Нарцисса» Эдуардом Джеймсом. Эту картину они принесли с собой и показали ее отцу психоанализа. Бесспорно, она его заинтересовала. «Было бы весьма интересным аналитически исследовать процесс создания этой картины», – писал он на следующий день после визита Дали Стефану Цвейгу. Сам же художник утверждал, что Фрейд в беседе сказал ему: «В классической живописи мне гораздо интереснее бессознательные элементы, в сюрреалистических же полотнах я отдаю предпочтение сознательному».

Фрейд остался доволен визитом. Относясь в целом весьма скептически к сюрреализму, называя художников этого направления в живописи «горсткой безумцев», «абсолютными дураками», для Сальвадора Дали, этого «молодого испанца с его доверчивыми глазами фанатика и безупречным техническим мастерством» он делал исключение.

Еще до личного знакомства с Фрейдом Дали был поражен сходством черепа «великого венца» с головой улитки. При встрече и сразу после нее он делает несколько карандашных набросков его портрета, каждый раз видоизменяя очертания его черепа. Один из этих рисунков с надписью: «От вашего восхищенного друга Сальвадора Дали» художник просит Стефана Цвейга передать Фрейду. Но Цвейг не решается это сделать: рисунок шокирует – череп ученого почти просвечивает сквозь кожу...

Немало дневниковых записей связано со знаменитой коллекцией антиквариата, ее пополнением. Известно, что коллекция эта хранилась у Фрейда в кабинете, а некоторые ее экспонаты располагались прямо на его рабочем столе: контакт с антиквариатом создавал у него особый настрой, способствуя интенсивной научной работе, без преувеличения, вдохновлял.

Набросок портрета Фрейда Сальвадора Дали.

Собранная коллекция весьма разнообразна и содержит как оригинальные работы, которые могли бы занять почетное место в самых престижных музеях мира, так и искусные копии и подделки. Кстати, делая те или иные покупки, ученый постоянно искал экспертов, чтобы посоветоваться, и был счастлив, если его близкие друзья оказывали ему помощь.

Школьный друг Зигмунда Фрейда Эмануэль Леви с 1889 по 1915 год был профессором археологии, жил в Риме. Каждый год он приезжал в Вену и, встречаясь с Фрейдом, давал ему советы, осматривал его новые приобретения. Одним из близких друзей Фрейда был историк, специалист по золоту Ренессанса, камеям и драгоценным камням Эрнст Крис (1900 – 1957). Нередко с его помощью Фрейд приобретал антиквариат. 6 ноября 1929 года создатель психоанализа делает запись: «Крис и камни». Упоминаемые в этой записи камни, по-видимому, находились в музеях Греции и Рима, где работал Э. Крис.

Были в коллекции и превосходные ассирийские и вавилонские цилиндрические печати. Бронзовые статуэтки египетских богов и богинь были исключительно высокого качества. Немалый интерес представляли вазы, из коринфского алебастра и древнегреческой керамики, фигурки из терракоты, миниатюрные этрусские солдатики, римские рычажные часы, египетские и этрусские зеркала. Здесь было много различных мелких предметов – амулетов, жуков-скарабеев, служивших украшениями в Древнем Египте, драгоценных камней с гравировками, бус.

В центре письменного стола ученого стояла небольшая бронзовая статуэтка богини Афины из Рима, относящаяся к I или II веку новой эры. Она представляла собой копию с греческого оригинала V века до новой эры. Фрейд особенно ценил эту статуэтку и очень ею гордился. В древнегреческой мифологии Афина была богиней мудрости и войны и по своей значимости приравнивалась к Зевсу, иногда даже его превосходила. Для Фрейда она стала своеобразным талисманом в его эмиграции. Перед отъездом из Вены он передал фигурку этой богини Марии Бонапарт, и та тайно переправила ее в Париж, а затем в Лондон.

Коллекция антиквариата Фрейда насчитывала около 2000 экспонатов из стран Ближнего Востока, Египта, Греции, Италии, Китая и других стран. Отец психоанализа никогда не анализировал свою страсть к коллекционированию, но его письма и дневниковые записки позволяют понять ряд интересных моментов. Фрейд был заядлым путешественником. Его коллекция не что иное, как выражение жгучего, неуемного желания в той или иной мере, непосредственно или посредством вещей, представляющих разные культуры мира, «видеть» эти страны, чувствовать связь с их прошлым. Особый интерес представлял для него средиземноморский регион.

В результате исследований наследия Фрейда становится очевидным, что история, археология и коллекционирование служили для Фрейда одним из культурных оснований в процессе разработки теорий и техник психоанализа. Психоаналитик, подобно археологу, должен идти в глубь истории, его задача – раскопать глубинные пласты психики человека, особенно пласты периода раннего детства.

18 января 1933 года Фрейд записал в своем дневнике: «Л. Тиффэни + Нью-Йорк». Луис Тиффэни (1848 – 1933) – известный американский дизайнер и художник, отец Дороти Берлингэм, подруги Анны Фрейд, владелец знаменитой нью-йоркской фирмы по продаже ювелирных изделий и цветного стекла «Tiffany and Company». Во время своего визита в Америку в 1909 году Фрейд посетил эту фирму и приобрел китайскую вазу из нефрита и первую в его коллекции бронзовую статуэтку Будды.

Приобретение Фрейдом фигурок египетских богов и богинь, статуэток Будды было связано с усилением интереса создателя психоанализа к восточной культуре. Дело в том, что в 1930-х годах идеи психоанализа все больше и больше стали распространяться на Восток. В русле психоаналитической традиции активно формировались новые идеи, которые неожиданно стали перекликаться с восточными философскими идеями. В 20-х Фрейд наряду с первичными влечениями к жизни, к наслаждению выделяет еще и влечение к разрушению, агрессии и смерти, разрабатывает учение о соотношении влечений к жизни и смерти, Эроса и Танатоса, которое созвучно «принципу Нирваны» буддизма. «То, что доминирующей тенденцией психической жизни, а, может быть, и нервной жизни вообще, – писал ученый в работе “По ту сторону принципа наслаждения”, – мы признали стремление к снижению, к поддержанию постоянного уровня, к уничтожению внутреннего напряжения, вызванного раздражениями (“принцип Нирваны”, по выражению Барбары Лоу), – тенденцию, получающую свое выражение в принципе наслаждения, и является для нас одним из сильнейших мотивов, чтобы верить в существование первичных позывов смерти».

В этой связи следует отметить, что такие крупные теоретики психоанализа, как К. Юнг, Э. Фромм, Г. Маркузе, в своем творчестве неоднократно обращались к анализу восточных, в том числе буддийских религиозно-психологических идей и символов.

Для ознакомления с психоанализом в начале 30-х годов в Европу приезжали японские психологи. С одним из них, Иякичи Ябе, переводчиком работы «По ту сторону принципа наслаждения» Фрейд поздним вечером 7 мая 1930 года вел интересную беседу. Японский психоаналитик говорил о сходстве, которое существует между учением Зигмунда Фрейда о влечении к смерти и идеями буддизма. Создатель психоанализа был настолько поражен этим утверждением японского ученого, что позвал свою дочь Анну, чтобы она услышала его слова.

В 1931 году в Японии были одновременно изданы два перевода книги Фрейда «Психопатология обыденной жизни» – их выпустили соперничающие издатели. Эта ситуация буквально ошеломила создателя психоанализа. Японские врачи-психоаналитики были приняты в Международную психоаналитическую ассоциацию и подтвердили свое участие в очередном Международном конгрессе по проблемам психоанализа.

15 июня 1932 года Фрейд записал в дневнике: «Психология любви в Японии». Тогда вышел из печати японский перевод известной его работы «Исследования психологии любви», состоящей из трех опубликованных в разное время очерков: «Об особом типе выбора у мужчин» (1910), «Всеобщая тенденция унижения в сфере любви» (1912) и «Табу девственности» (1918). В библиотеке Лондонского музея Фрейда сохранился перевод этой работы, датированный 1933-м. В том же году стал издаваться японский журнал «Zeitschrift fur Psychoanalyse». А спустя два года Фрейд писал японскому переводчику Кенджай Осуки: «Я получаю ваш журнал регулярно. То, что вы пишете о сопротивлении в вашей стране, для меня неудивительно; мы его ожидали, но я должен сказать, что в Японии для психоанализа существует солидный фундамент, который, вероятно, не будет уничтожен».

Эмигрировав в Англию, Зигмунд Фрейд очень болезненно переживал свой вынужденный отрыв от немецкого языка и австрийской культуры, которые он считал родными. Несколько дней спустя после приезда в Лондон, 11 июня 1938 года, он писал французскому психоаналитику Раймонду де Соссюру: «...возможно, вы обратили внимание на мучительные переживания эмигранта. Можно сказать лишь одно: утрата языка, которым он жил и мыслил и который, несмотря на эмпатию и сопереживание, никогда не способен заменить другой. Я замечаю, как в английском языке обычные термины обманывают меня и как даже It [ Es ] оказывает сопротивление обычному готическому шрифту». Здесь под It [ Es ] Фрейд понимает свое собственное бессознательное, которое оказывает непроизвольное сопротивление латинскому шрифту в английском языке.

Людвиг Витгенштейн утверждал, что «представить себе какой-нибудь язык – значит представить некоторую форму жизни». Язык – это своеобразный способ существования человека в культуре, важнейший компонент его жизненной активности. Лишаясь возможности говорить на родном языке, человек тем самым лишается возможности полноценной деятельной жизни.

Переселившись в Англию, Фрейд не потерял своей жизненной активности, поскольку обладал поистине феноменальными способностями к языкам. Английским он владел блестяще, читал на нем, вел переписку и многократно проводил сеансы психоанализа с английскими и американскими пациентами.

Живя в Австро-Венгерской империи, Фрейд, можно сказать, вынужден был быть полиглотом. Еще ребенком он слышал словацкий, немецкий языки; в шестнадцатилетнем возрасте изучал испанский и переписывался на английском со своими родственниками из Манчестера.В школе Зигмунд освоил латынь и древнегреческий. В 1914 году в своем небольшом очерке о школьных годах он писал, что история и культура античности, ее язык были для него «непревзойденным утешением в битвах жизни». Позднее он переводил на немецкий сочинения английского философа и экономиста Джона Стюарта Милля, изучал в Париже и переводил с французского работы известного невропатолога Жана Шарко. Путешествуя по Италии, Фрейд разговаривал на итальянском. Но, бесспорно, он никогда не чувствовал, что овладел этими языками в совершенстве.

За двенадцать дней до начала своей «Краткой хроники» 19 октября 1929 года Фрейд писал Э. Джонсу о «растущем ухудшении изгиба его жизни». Фрейд имел в виду не только ухудшение здоровья, операции, которые он перенес по поводу рака челюсти, но и значительное усиление деструктивных сил в обществе. В дневнике он как бы составляет «график» своего собственного постепенного ухода из тех мрачных времен, в которых он жил. Все больше и больше его волновал вопрос, сможет ли человеческая цивилизация и культура обуздать насилие и агрессию, угрожающие жизни.

В «Краткой хронике» Фрейда выражена одна из центральных тем его философских воззрений, тема борьбы между жизнью и смертью, Эросом и Танатосом. Каждый юбилей, каждый день рождения, каждое событие, фиксируемые в этой хронике, можно рассматривать как своеобразный кредит, который он берет у жизни. Не случайно, именно в эти годы Фрейд работает над своей известной книгой «Неудовлетворенность культурой», отразившей его глубокие размышления над проблемами жизни и смерти.

В дневнике есть записи, касающиеся процесса работы Фрейда над этой книгой. 24 декабря 1929 года он сообщает М. Эйтингону, что хотел бы дать ей название «Несчастье в культуре». Но затем заменил слово «несчастье» на «неудовлетворенность». Книга была опубликована на языке оригинала в 1930 году. 26 декабря 1930 года Фрейд записывает в дневнике, что готовит ее второе издание на немецком – оно увидело свет в 1931 году. Первый английский перевод книги вышел в 1931-м в издательстве «Hogarth Press» Лондонского института психоанализа. О переводе работы на шведский язык 6 июня 1932 года Фрейд пишет в дневнике: «Шведский вариант неудовлетворенности».

Оказавшись в эмиграции, он стал обдумывать проблему соотношения бытия и обладания. Позже ее будет развивать в своих работах Эрих Фромм. В своей знаменитой книге «Иметь или быть» Фромм показал, что есть два основных способа существования человека в мире: обладание (ориентация на вещи) и бытие (способ существования, при котором человек не имеет ничего и не жаждет иметь что-либо, но счастлив, продуктивно использует свои способности, пребывая в единении с миром).

В эмиграции Фрейд сравнивал свое мироощущение с радостью Ганса, который избавился от имущества, но зато обрел радость и счастье. Сказка братьев Гримм «Ганс в счастье» имела для него не только глубокое жизненное значение, он сравнивал ее поучительный смысл с практикой психоанализа. В анализе, утверждал ученый, пациент отказывается от своих аффективных чувств, эмоций, влечений и переносит их на врача-психоаналитика. «Наше терапевтическое лечение, – писал Фрейд Шандору Ференци, – есть обмен, как в сказке “Ганс в счастье”. Лишь со смертью все прошлое сбрасывается в колодец».

В дневнике Зигмунд Фрейд составляет своеобразную диаграмму своего собственного движения к смерти. На этом пути он, подобно Гансу, щедро раздает свои сокровища, материальные и духовные, приобретая взамен лишь небольшой «кусочек счастья». Когда 7 декабря 1938 года Фрейд выступал по радио на BBC, он указал на свое открытие психоанализа как на «кусочек хорошего счастья»...

Дневник-хроника жизни Фрейда давно завершен, но идеи ученого по-прежнему интересны, они все еще обсуждаются, оцениваются. Остается загадкой и личность великого венца, и доныне задаются вопросом: кем же он был – психиатром, философом, писателем, историком, культурологом, провидцем?.. Думается, из перечисленного ряда – всем, от себя добавлю – и хроникером. Не удивлюсь, если со временем к этому прибавится что-то еще.

<< содержание

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.

E-mail:   lechaim@lechaim.ru