[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ МАЙ 2002 ИЯР 5762 — 5 (121)
Об ответе Н. Солженицыной Д. Маркишу
Валерий Гессен
В «Лехаиме» № 1 за 2002 год помещен «Ответ Д. Маркишу» Н. Солженицыной. Она называет себя редактором книги «Двести лет вместе (1795 – 1995)», автором которой является А.И. Солженицын. Кстати, в самой книге сказано, что она редактор только опубликованной 1-й ее части, а книга в целом выходит под общей редакцией автора. Таким образом, он в данном случае в значительной степени сам себе редактор. Однако, как нам представляется, даже такое двойное редактирование не смогло обеспечить должного качества данной печатной продукции, хотя сама тема книги этого безусловно заслуживала. Вне всякого сомнения, при более ответственном редактировании многих несуразностей можно было избежать, и, прежде всего, обеспечить бо€льшую сочетаемость глав, – а то иногда создается впечатление, что некоторые из них написаны или разными людьми, или в разное время, – исключить повторения.
Только отсутствием настоящего редактора можно объяснить появление таких фраз: «В конце XVII в. столько-то хасидов из России эмигрировало в Палестину. К концу XI в. в Палестине находилось 25 тысяч евреев» (с. 255). Спрашивается: как в указанном столетии хасиды могли эмигрировать, если сам хасидизм возник в XVIII в.? И вообще: как будто уезжали только евреи-хасиды. Что касается еврейского населения в Палестине, то указанная цифра была достигнута только к 1880 г., т.е. к концу XIX в. (КЕЭ. Т. 3. с. 179).
Нельзя не сказать о языке книги, о чем писал Д. Маркиш. И это Н. Солженицына как-то упустила из виду, нещадно критикуя его по другим вопросам (при этом уже выступая как соавтор), хотя это во многом относится именно к ее обязанностям, как редактора. Д. Маркиш вполне справедливо писал, что язык книги «костлявый, кунсткамерный», причем, добавим, эта кунсткамерность явно введена нарочито, без всякой связи с темой. Может быть, этот язык казался бы сколько-нибудь естественным, если речь шла о чем-то древнем или о лагерной жизни. Но к рассматриваемому историческому труду, претендующему на научность, это, как нам представляется, не должно относиться, ибо только затрудняет понимание текста: «гнездил тайное общество» (с. 21), «В этом разномесьи...» (с.265), «поджиг от германского генштаба» (с. 480), «усчитывалось ли ртутно-подвижное еврейское население» (с. 146), «...и больше событий и смыслов попадают в наш глаз» (с. 443), «Не посторонний заговор был, что величавый и жестокий Петербург подавлял теплую малороссийскую культуру» (с. 415), «немо-административно» (с. 425), «буревое давление» (с. 448) и др. Заметим, что нам неприятно было выражение «в “рыхлой” русской манере», хотя оно явно не против евреев. Совсем уж выходит за рамки приличия использование слова «наглость», например, в отношении органов печати, публиковавших в 1905-1907 гг. фельетоны, в которых критиковались власти (с. 428), выражение «безмозглое распоряжение» (с. 325). Как понимать: «Газетные отчеты ... растягивали в объеме левых депутатов...»? (с. 425). Физически что ли?
О Николае I два раза говорится, что он «не терял напора» (с. 126, 129), указано, что у него «прямолинейный ум» (с. 101). Видимо, А.И. Солженицын вместе с редактором полагал, что ум бывает и криволинейным! А может быть, это и так? Вероятно поэтому они и считают, что этот император «...походил на Петра I» (с. 129)? И, наконец, подлинный литературный перл – предпоследняя фраза книги: «Но эволюционность развития определенно брала верх и обещала строительную основательность впереди» (с. 509). Кстати, что ни цитата из рассматриваемого труда, то наш компьютер, стоя на страже современного литературного русского языка, указывает на недостатки в тексте, советует не пропускать. Вот темнота!
Некоторые фразы, видимо, помещены только для того, чтобы свидетельствовать о разносторонних знаниях Солженицыных, а с темой они мало связаны и, главное, не объяснены, например: «Польша способствовала укреплению большевиков в тяжелейший для них 1919 г.» (с. 443). Лишь немногие специалисты могут понять, в чем тут дело. Кратко: Пилсудский в тот исторический момент больше боялся белых, чем красных. Но для обычного читателя – ребус. Кстати, о пропуске Германией Ленина с компанией через свою территорию «...на разложение России...» (с. 443), написано так, как будто евреи захватили почти весь германский генштаб.
Удивляет и немало раздражает привычка писателя (и это редактор, видимо, одобряет) давать ученым и политикам разные прозвища, часто непонятные, навешивать ярлыки, отзываться неуважительно (отмечаем это вне зависимости от нашего к ним отношения): М.Н. Покровский – «классовый историк» (с. 16), П. Шафиров – «склонный к мошенничеству» (с. 25), Парвус и Троцкий «несравненные руководители» (с. 37), Л. Дейч – «неистовый революционер» (с. 124), П.Л. Лавров – «боготворимый вождь» (с. 231), М. Нордау – «декоративный писатель» (с. 260), И. Гельфанд – «тот самый будущий могучий Парвус» (с. 235), Кулябко – «хлопотун и рохля» (с. 377), Цихоцкий – «негодяй» (с. 382), Диманштейн – «советский боевик» (с. 401), Лурье-Ларин – «подручный Ленина» (с. 403), Прайсман – «неумно настаивает» (с. 404), И.Я. Гурлянд – «одинокое явление» (с. 431), Пуришкевич – «рьяно участвует» (с. 433), Д. Заславский – «прожженный» (с. 427), В. Жаботинский – «рельефный публицист» (с. 455), Д. Гольдендах – «безотвязный марксистский теоретик», «морочил мозги читателям» (с. 455), Г.Б. Слиозберг – «знаменательная фигура» (с. 459), министр Сухомлин – «пустомеля» (с. 459), ген. Янушкевич – «ничтожный» (с. 479), ген. Сандецкий – «самодур» (с. 485), З. Гржебин и Орлов – «оборотни» (с. 428, 500).
Скажем сразу: Ленина мы не уважаем. Но в труде, претендующем на научность, писать, что он «взбеленился» (с. 247), что он «налепил» (с. 402), наверное, может только лауреат Нобелевской премии. Подобным пренебрежительным образом А.И. Солженицын с редактором позволяют себе отзываться не только о многих людях, на что уже указано, но и о книге – «Историко-революционном сборнике» 1920-х годов, который «...содержит в изнурительном потяготном словообилии эти споры» (с. 236). Может быть, этот новый термин, явно претендующий на глубокую значимость – «потяготное словообилие», да еще изнурительное – можно было бы посоветовать Солженицыным употребить лучше в самокритичном плане? А комментировать их обращение к читателям – «Протрем глаза...» (с. 205), что по смыслу надо делать вместе с ними, – мы просто не беремся. Так что, когда Н. Солженицыну «удивляет развязность тона» Д. Маркиша, которая, как она считает, «резко контрастирует с тоном и настроением обсуждаемой книги», то, вероятно, она что-то путает, имея в виду иное произведение иного автора.
Помимо недостатков редакторского характера в основном тексте, их много и в примечаниях. Так, аббревиатура ЕЭ – «Еврейская энциклопедия» – расшифрована не менее 13 раз (с. 13, 61, 97, 135, 167, 185, 219, 254, 271, 345, 417, 453, 497), КЕЭ – «Краткая еврейская энциклопедия» – 8 раз (с. 14, 65, 98, 186, 237, 258, 418, 476), РЕЭ – «Российская еврейская энциклопедия» – четыре раза (с. 217, 301, 359, 417). Два раза раскрывается ОПЕ – «Общество для распространения просвещения между евреями в России» (с. 170, 307). Причем, второй раз неправильно. Спрашивается: что же хорошего после всего этого можно сказать о Н. Солженицыной как о редакторе?
Несколько слов об источниках, используемых в книге. В ней прямых ссылок на архивные материалы нет, так как архивы автор не посещал, – только на литературу. (И здесь нельзя не вспомнить, что Д. Маркиш в своей рецензии вполне справедливо назвал эту книгу «цитатником», с чем, кстати, Н. Солженицына не спорила.) Основными или, во всяком случае, наиболее часто цитируемыми являются историки С.М. Дубнов и, особенно, Ю.И. Гессен – преимущественно его итоговое произведение «История еврейского народа в России». Как пишет Л. Медовар в декабрьском номере (2001 г.) «Лехаима», к трудам нашего отца относится 200 ссылок из 1600, имеющихся у А.И. Солженицына. Спасибо за подсчет, хотя их фактически, наверное, раза в два больше, так как подавляющая часть цитируемых статей из «Еврейской энциклопедии» написана им. Как говорил Е. Мороз в С.-Петербурге 5 ноября 2001 г. (в рамках проведения ежегодного Фестиваля еврейской книги, когда состоялось обсуждение книги А.И. Солженицына при участии многих историков и литературоведов), первые пять глав книги практически целиком написаны по источникам Ю.И. Гессена. О нем самом А.И. Солженицын пишет, что он входит в число «тщательных» историков (с. 23) (ну еще бы: столько списывал и вдруг не с тщательного!), отмечает, что он пишет «образно» (с. 127), что он «свидетельствует» (с. 125), и, наконец, «соглашается» (с. 61) – правда, неизвестно с кем (по смыслу с автором, но так любого, ныне безответного, можно представить своим сторонником!). Вместе с тем указано, что Ю.И. Гессен «либерал» (с. 125) и «либеральный» (с. 170). А так как либералов Солженицын люто ненавидит (о чем говорится на многих страницах), то выходит, и столь часто упоминаемый Ю.И. Гессен, по его мнению, нехороший человек. (Хотя, конечно, на Солженицына за это в суд не подашь. Вот если бы он назвал его негодяем, как Цихоцкого...) Кстати, многочисленное цитирование Ю.И. Гессена, все работы которого базируются на архивных данных, в какой-то степени компенсирует нежелание А.И. Солженицына лично заниматься весьма кропотливым сбором материалов.
И, наконец, нам непонятно: почему русско-еврейское состояние «вместе» по Солженицыну началось в 1795 году? Может быть, для ровного счета – 200 лет к моменту написания книги? Ведь в качестве подданных России евреи впервые оказались на ее территории в 1772 году – после первого раздела Польши, а до этого находились там только как гости или пленники. (Не даром отдел, который редактировал Ю.И. Гессен в Еврейской энциклопедии назывался «Евреи в России с 1772 г.».) Хотя, конечно, число евреев-подданных Российской империи значительно возросло при последовавших разделах Польши в 1793 и 1795 годах.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru