[<<Содержание] [Архив]        ЛЕХАИМ ДЕКАБРЬ 2001 КИСЛЕВ 5762 — 12 (116)

Брейшис

Скорость света

В начале сотворения

Всесильным неба и земли...

Брейшис, 1:1

«В начале» подразумевает начало времени,

то есть первый, неделимый момент,

до которого время не существовало.

Сфорно

Целые тысячелетия информация передавалась со скоростью, не превышавшей скорость человека, который ее передавал. За пределами диапазона зрения и слуха человек мог общаться с себе подобными только со скоростью, равной скорости придуманного им «устройства», предназначенного для физического перемещения в пространстве, — людей или животных.

Но в прошлом веке сама концепция коммуникации претерпела радикальные изменения: человек научился преобразовывать слова в импульсы энергии и пересылать их по медному проводу. Были открыты радиоволны, и поток информации, находившийся в рамках физических ограничений, вырвался на свободу: оказалось, что мысли и сведения можно передавать на огромные расстояния буквально мгновенно.

Благодаря новым технологиям связи появилось множество инструментов, которые человек, наделенный Создателем возможностью свободно выбирать между добром и злом, мог использовать во благо или во вред себе и окружающему миру. Но еще важнее то, как эти открытия изменили само наше восприятие реального мира, в коем мы обитаем. Впервые в истории человечества мы столкнулись с отсутствием ощущения времени.

Будучи физическими существами, мы населяем мир с его пространством и временем – это виртуальная сеть, в контексте которой все предметы и события имеют свое «место», а их отношения друг с другом определяет «расстояние» между ними, обозначаемое Х. Чтобы покрыть это расстояние, требуется время. Дабы от события А попасть к событию Б, необходимо затратить от одной секунды до века, которые их разделяют. Чтобы предмет А оказал влияние на предмет Б, он прежде должен преодолеть разделяющие их миллиметры или километры. Другими словами, перемещение из точки А в точку Б представляет собой процесс – последовательность действий, происходящих одно за другим.

Таково было наше ощущение реальности, но с изобретением телеграфа, телефона и радио передача информации стала мгновенной. Оказалось, что передать ее в другую часть земного шара можно так же быстро, как и в другую часть комнаты, где ты находишься. И время утратило роль значимого фактора для связи между двумя точками на земле независимо от разделяющего их расстояния.

Разумеется, пока радиоволны пересекут пространство, какое-то время уйдет. В конечном счете, наш мир остается таким же физическим (в том смысле, что его и теперь определяют время и пространство), каким он был два столетия назад. Но теперь мы способны осуществить связь на расстоянии, практически не затрачивая на это времени, и это обстоятельство решительным образом меняет не только наш образ жизни, но и образ нашего мышления. Возможно, живя сегодня, мы не в состоянии понять, сколь невероятной показалась бы возможность мгновенной связи человеку, жившему в дотелеграфную эру. Но мы знаем, что хотя мы и не в состоянии обогнать время, понятие «отсутствие времени» стало неотъемлемой частью нашего восприятия действительности.

Как ни парадоксально, но когда «отсутствие времени» стало частью нашей жизни, этот факт углубил наше восприятие того, что жизнь человека на земле имеет определенный срок. Когда мы жили в рамках, очерченных временем, большого значения тому, что оно в сущности такое, не придавалось. Могли бы мы знать о существовании «света», могли бы анализировать его характеристики, если бы не знали, что такое тьма? А феномен «жизни» – разве он был бы нам понятен, если б мы не сталкивались с ее увяданием и, в конечном счете, с уходом из этого мира? Чтобы понять какое-то явление, оценить его качества и потенциал, необходимо сначала выйти за его пределы, хотя бы в сфере познания.

Зачем нужно время? Почему так важно, чтобы мы понимали его сущность? Разумеется, мы и представить себе не можем, на что будет похоже существование вне времени (будет ли все происходить одномоментно или не будет происходить вообще ничего, а все просто «будет»?). Давайте представим себе: если бы Б-г создал мир вне времени, и это была бы единственная разумная форма существования, – мы и понятия не имели бы о том, что такое «время». Так что же оно такое? Один из возможных способов сделать наш мир «работоспособным»? Или такая формула действительности имеет более глубокие причины?

Можно поставить вопрос иначе: нас поместили в реальность, ограниченную во времени, тогда почему же нам дали возможность подвергнуть сомнению ее пределы и подойти к порогу «отсутствия времени»? Это нужно для того, чтобы мы лучше осознали значимость времени? Или есть какая-то более глубокая причина, по которой наша жизнь, протекающая в контексте времени, дает нам возможность заглянуть в реальность за его пределами?

Духовное время

Даже у Б-га на сотворение мира ушло какое-то время.

В Торе говорится, как Б-г сотворил мир за шесть дней. На более глубоком уровне специалисты по Кабале рассматривают физический мир как последнее звено сейдер Ишталшелус («порядок эволюции»). Это космическая цепь миров, которая простирается от неба до земли. В Кабале говорится, как Б-г начал свою работу по сотворению мира с того, что создал все сущее в наиболее чистой и духовной форме, а уже потом позволил ему явиться на свет и трансформироваться, постепенно и поэтапно, в более конкретные формы, создав в конечном счете наш физический мир – самое «низшее» и наиболее осязаемое воплощение всего сущего.

Например, физическая вода является конечным продуктом целого ряда более духовных явлений, таких как чувство любви и Б-жественный Хесед («милосердие»). Физическая земля есть материальное олицетворение цепочки явлений, включающих в себя такие концепции, как «женственность» и «восприимчивость» и восходит к понятию Малхус («царственность»). Так обстоит дело с каждым предметом, силой и явлением в нашем мире: все существует на многих уровнях сейдер Ишталшелус, от эфирного состояния до самой что ни на есть материальной формы.

Конечными продуктами сейдер Ишталшелус является не только содержимое нашего физического мира, но и определяющие его параметры – пространство и время.

Мы знаем пространство как трехмерную категорию, в контексте которой физические объекты располагаются в пространственном соотношении друг с другом – выше, рядом, позади и т.д. Но существует и концептуальное пространство: мы говорим о «более высоких» и «более низких» плоскостях реальности. Мы описываем идеи как «глубокие» или «мелкие». Поэтому духовные категории также занимают некое «пространство», которое определяет их положение относительно друг друга в мире, где они находятся. Принято считать, что подобные характеристики «концептуального пространства» представляют собой всего лишь психическое проецирование физических явлений; наш физический разум пытается таким образом осмыслить и познать метафизические абстракции. По утверждению кабалистов, на самом деле все иначе: пространство возникает как явление целиком духовное, потом оно «опускается» через сейдер Ишталшелус и приобретает все более конкретные формы и очертания. Таким образом, физическое пространство возникает из пространства концептуального, которое, в свою очередь, произошло из еще более абстрактной формы пространства, и так далее. Чем выше мы поднимаемся по цепи Ишталшелус, тем более абстрактным и эфемерным предстает пространство этого конкретного мира.

Точно так же и время на пути от «духовного» и вплоть до нашего, «физического», существует на нескольких уровнях. То, что мы испытываем как течение времени в одном направлении – от прошлого через настоящее к будущему, есть последнее и наиболее конкретное воплощение элемента или явления времени. Проходя сквозь сейдер Ишталшелус, время выражается во многих формах: оно является сутью движения, причинности и изменений. В нем – основа биения жизни, природа здравомыслия, оно является маятником чувств.

Физическое время протекает хронологически: «прошлое» происходит перед «будущим». У духовного времени таких ограничений нет. Например, понятия А (1+1=2) и Б (2-1=1) занимают разные положения на линии времени с точки зрения логики: А предшествует Б в логической последовательности (1+1=2, именно поэтому 2-1=1). Но то, что Б «следует» за А, вовсе не означает, что в физическом времени есть точка, где А существует, а Б – нет. А и Б всегда существовали одновременно, хотя «первое» вызывает «второе».

Возьмем пример из мира чувств: чувство А может вызывать чувство Б (чувство восхищения и преклонения по отношению к великому и выдающемуся человеку порождает желание сблизиться с ним, оказаться под сенью его величия), но тот, кто испытывает эти два чувства, всегда испытывает их оба сразу – они развиваются в его сердце одновременно, хотя первое (преклонение) является корнем и причиной второго (желание приблизиться). Другими словами, духовная реальность (мысли и чувства) также существует внутри «времени», но это время носит более абстрактный, духовный характер, оно преступает пределы физического времени, связанные с односторонностью и одноразовостью движения.

Сейдер Ишталшелус – это функция духовного времени. Сама идея «порядка» и «эволюции» предполагает реальность, которой управляют причинно-следственные отношения. Разумеется, на эволюцию процесса сотворения из духовного в материальное не «ушло время» в обычном смысле слова – Б-г не должен был ждать, пока фазы и этапы сейдер Ишталшелус будут последовательно сменять друг друга, и возникнет конечный продукт. Если исходить из физического времени, сотворение физического мира – того, который Б-г счел приемлемым, – произошло мгновенно. Но на концептуальном уровне «время» представляет собой рамку, внутри которой существует много уровней сотворенной реальности.

Таким образом, «время» можно рассматривать как «первое» творение. Поскольку сотворение являет собой процесс, в ходе которого серия миров возникает последовательно, соответственно «один после другого», – это событие, на которое «уходит время», по крайней мере в наиболее абстрактном смысле слова. С другой стороны, деяние Б-га по сотворению мира не произошло «во» времени, так как это означало бы, что существовало нечто (например, явление времени), не сотворенное Б-гом! Таким образом, если время не существовало до сотворения мира, но при этом является его необходимым компонентом, можно сказать, что время возникло как неотъемлемая часть самой идеи «сотворения мира» (которая также была создана).

Другими словами, время существует, потому что Б-г пожелал сотворить мир в процессе – цепь миров, простирающихся от неба до земли, каждый из которых суть производное от своего «предшественника». Без времени на самом абстрактном уровне сейдер Ишталшелус невозможен. Но без времени на физическом уровне мы, способные соотносить духовные концепции лишь с аналогами их в нашем, физическом, мире, не смогли бы воспринять и понять «порядок эволюции», который соединяет самые духовные деяния Творца с нашим миром.

Притча

Конечно, всего этого Б-гу не «требовалось». Он мог сотворить физический мир мгновенно – не только в понятиях физического времени, но и в концептуальном смысле слова, не проходя через этапы сейдер Ишталшелус. Тогда зачем нужна огромная цепь миров, населенных духовными версиями нашей реальности? Просто чтобы ее конечным и самым низшим звеном оказался наш мир? Почему было не создать физическую реальность сразу в том виде, в каком мы ее знаем, ведь именно такую задачу ставил перед собой Б-г, когда решил создать мир?

В любом акте творения или развития метод, приносящий мгновенные результаты, обычно, с точки зрения создателя или разработчика, представляет собой наиболее прямой и удобный способ. Но каково тем, кто представляет собой конечный продукт? Как подобный подход, в отличие от поэтапного процесса эволюции, отражается на природе конечного продукта? Насколько полезным такой метод оказывается для тех, для кого он предназначен?

В качестве примера возьмем учителя. Передав какую-то идею своему ученику, он хочет таким образом расширить его умственный диапазон. В распоряжении учителя два метода. Он может действовать «напрямую» и донести идею так, как сам ее понимает. Либо может «огрубить» чистоту идеи – прибегнуть к притче или метафоре, опустить идею до уровня ученика, изложив ее в виде и форме, больше соответствующих его миру.

В некоторых случаях опуститься на один уровень недостаточно – даже притча может оказаться слишком тонкой для неокрепшего детского разума. В таком случае терпеливый учитель опустит притчу еще на один уровень, а то и на несколько, введет аллегорию и сделает удобоваримой для ученика даже самую абстрактную из своих идей. Когда этот результат достигнут, и концепцию в аллегорической упаковке удалось успешно «протащить» в голову ученика, тот имеет возможность как следует вдуматься в смысл притчи, заняться поисками ее глубинного значения. В конечном счете усилия ученика могут увенчаться успехом, он освободит концепцию от наружной оболочки и обнаружит для себя следующий слой. Понимая, что и новый слой есть не более чем аллегория, ученик продолжит процесс постижения. В конечном итоге, возможно, после нескольких лет умственного труда и интеллектуального созревания он доберется до ядра мудрости, скрытого глубоко внутри.

Но зачем столько ухищрений? А если воспользоваться подходом «напрямую» и просто донести ту или иную концепцию во всей ее глубине и сложности? Но дело в том, что поступи учитель именно так, его слова окажутся для ученика лишенными всякого смысла. Ученик может записать слова учителя, позже – вчитаться в них и зазубрить. Возможно, как следует над ними подумав, он даже убедит себя, будто понял их. Но правда такова, что в глубину их значения он не продвинется ни на йоту.

Конечно, Б-г мог создать нашу физическую реальность «мгновенно», вовсе не прибегая к сейдер Ишталшелус. Но что бы из этого вышло? Существовали бы мы и наш мир, но могли бы мы постичь глубинный смысл своего существования? Нам просто сказали бы: такова ваша миссия в жизни, таковы ваши отношения с Создателем, но разве мы смогли бы все это понять?

Б-г хотел, чтоб наши жизни были притчей, вернее, притчами, сменяющими одна другую, – реальностью более высокого порядка. Он хотел, чтоб мир, в котором мы живем, обязательно был внешним слоем, расположенным поверх слоев последовательно замещавших одна другую абстрактных и духовных реальностей, чтобы каждый такой слой представлял собой новый этап понимания, и таким образом мы пришли бы к началу своего существования, с каждым шагом все больше понимая, откуда мы, кто такие и зачем мы есть.

Ограничения, заложенные в сейдер Ишталшелус

Отсюда и необходимость в сейдер Ишталшелус. Именно поэтому была создана суть времени – само явление «эволюции», «причины и следствия» и «процесс», иначе само наше физическое существование было бы островом в пустыне непонимания, а не связующим звеном в цепи миров, восходящих к высшим истокам в созидательной энергии Б-га. Мы ощущаем время на физическом уровне, поэтому и способны воспринять идею сейдер Ишталшелус в «духовном времени» и отслеживать процесс сотворения мира, поднимаясь по звеньям этой космической цепи.

Но все это – лишь одна сторона вопроса. Сейдер Ишталшелус имеет решающее значение для нашей миссии в жизни, он диктует нам: мы не просто служим Б-гу, но стремимся постичь природу Его взаимоотношений с нашим существованием.

Однако «цепь эволюций» – не просто связующее звено, это еще и экран, он подобен притче, которая передает идею, упрощая ее и слегка огрубляя. Если бы наши отношения со Всевышним были ограничены каналом, который нам предлагает сейдер Ишталшелус, это означало бы, что у нас нет прямой связи с бесконечной и не подлежащей никакому определению реальности нашего Создателя с Б-жественной сутью сотворения мира. Это означало бы, что мы можем воспринимать эти истины только благодаря разным покровам, в которые Б-г облачается для того, чтобы Сам Он и созданное Им стало нам доступно.

Вернемся к нашим учителю и ученику. Если помните, учитель толкует притчу (последнюю и самую «внешнюю» из цепочки притч), которая воплощает всю концепцию, но при этом затуманивает ее и передает лишь ограниченную и огрубленную версию, какую способен постичь ученик. При этом учитель хочет, чтоб ученик получил представление, пусть мимолетное, и об «истинном», как-то ощутил концепцию во всей ее высшей чистоте. Он хочет, чтоб ученик понял: пока речь идет только о лежащем на поверхности. Хочет, чтобы ученик осознал масштаб того, что кроется в глубине. Дело в том, что хотя «многопритчевый» подход оснащает ученика инструментом, с помощью которого он в конечном счете способен постичь концепцию во всей ее полноте, этот подход не лишен недостатков. Тут есть и определенная опасность: ученик может увязнуть в притче (либо в ее второй, третьей или четвертой абстракциях) и не пробиться к ее высшему значению; поверхностную и мелкую версию преподносимого учения он может принять за конечный продукт своего интеллектуального поиска.

Поэтому, наставляя ученика, учитель позволяет себе слово, жест, намек, благодаря которым рамки притчи не кажутся столь жесткими. Он позволяет мерцанию неограниченной мудрости просочиться сквозь плотные слои аллегории, за которыми надежно укрыта концепция в чистом виде. Разумеется, это «мерцание» будет для ученика в высшей степени непонятным, однако оно позволит ему оценить глубину концепции, скрытой в притче, оценить дистанцию, отделяющую его от истинного понимания того, что преподает учитель.

Точно так же и Б-г совершил нечто большее, нежели просто сотворил нас во времени: Он также дал нам возможность задуматься о его пределах и даже испытать некое подобие «отсутствия времени» в нашей каждодневной жизни. И наши сложные взаимоотношения с физическим временем отражают связь наших душ с духовным предшественником времени. Б-г общается с нами через сейдер Ишталшелус, и становится понятным, что наше восприятие Б-га фильтруется рядом интеллектуальных, эмоциональных и духовных процессов. Он также даровал нам моменты прямого и не фильтрующегося контакта с Собой – моменты «мгновенной» связи, которая выходит за пределы установившегося порядка творения.

Ноах

Пятьдесят шестой век

В шестисотый год жизни Ноаха...

разверзлись все источники великой бездны,

и окна небесные отворились...

Брейшис, 7:11

«В шестом веке шестого тысячелетия откроются ворота Б-жественной мудрости, равно как и источники земной мудрости, готовя мир к подъему в седьмое тысячелетие»

Зогар, ч. 1, 117а

Действительно, пятьдесят шестой век с момента сотворения мира (1740 – 1840 годы по светскому календарю) был временем величайших открытий и ускоренного развития как в Б-жественной мудрости Торы, так и в земной мудрости светской науки. Это был век, когда рабби Исроэл Баал-Шем-Тов со своими учениками открыл и начал распространять учение хасидизма. Внутренняя суть Торы, прежде известная лишь избранному числу посвященных в каждом поколении, стала доступна всем. Наше понимание Б-жественной мудрости стало более глубоким, мы стали соблюдать заповеди с большей радостью и энтузиазмом.

Эти Б-жественные откровения являлись нам через окна небесные, но и земные источники не оставались в долгу. Тот же век стал свидетелем беспрецедентных открытий во всех областях светской науки – в математике, физике, медицине, технике, общественных науках, что привело к революции во всех сферах жизни человека.

Как и предсказано Зогар, эта двойная революция готовила мир к наступлению седьмого тысячелетия – эры Мошиаха, когда шестое, «рабочее», тысячелетие истории сменится временем «Субботы и спокойствия для жизни вечной» (Талмуд, Рош а-Шона, 31а).

Ливень перед потопом

Мошиах много сделает, чтобы спасти свой народ. Он соберет его, рассеявшегося по свету, на Святой земле, отстроит Бейс а-Микдаш (Священный Храм) в Иерусалиме, возобновит службу в Храме. Благодаря ему человечество возвратится к Б-гу, исповедуя жизнь в добре и святости. Не будет больше голода, войн, зависти и жадности. Сердце человека освобождается от злобы, мир Б-га избавляется от страданий. Все это – деяния Мошиаха, ибо они – основа преобразований, которые претерпевает наш мир. Душа человека воспринимает Б-жественные истины. Это будущее.

В своем нынешнем состоянии мир скрывает лицо Б-га. Воистину деяния природы говорят о мудрости и величии Создателя, исторические процессы показывают, что в делах человека есть провидение Г-сподне. Но это лишь лучики света, проникающие сквозь толщу природной завесы. Куда очевиднее сокрытие Б-жественной истины миром физическим: ведь все в мире повторяется, законы его, как очевидно, безнравственны, суть его груба. «Я есть! – провозглашает этот мир каждой своей частицей. – Я существую сам по себе, абсолютно и независимо. Если в существовании и есть какая-то “высшая истина”, она именно “высшая”, то есть абстрактная и нематериальная, весьма далекая от “реального” мира».

Но во времена Мошиаха «познания и мудрость возрастут» до уровня, когда «полна будет земля знанием Г-спода, как полно море водами» (Ишайя, 11:9). Станет понятной истинная суть реальности, физический мир будет восприниматься не как затуманивание абсолютной, исключительной и всепроникающей реальности Б-га, а как ясное выражение Его реальности. И когда мир уже не будет восприниматься как нечто далекое от Б-га, все другие черты мессианского мира займут свои места. Человек станет пытаться постичь Б-га и следовать Его воле, и существование, преисполненное конфликтов и борьбы, хорошо известное нам ныне, уступит место идеальному миру и гармонии – гармонии между разными порывами человеческой души, между людьми и странами, между Создателем и сотворенным Им миром.

Это объясняет, как Б-жественная мудрость, пролившаяся через «окна небесные» в пятьдесят шестом веке, помогла «подготовить мир к подъему в седьмое тысячелетие». В хасидизме содержится намек на это будущее понимание. Используя инструменты человеческого здравомыслия, хасидизм учит душу человека и наполняет его сердце истиной о том, что «нет другого, кроме Него» (Дворим, 4:35), что «Б-жественное есть все, и все есть Б-жественное». Хасидизм объясняет истоки, развитие и внутреннюю работу души человека, взаимоотношения этой души с Б-гом, пути ее реализации через познание Б-га и исполнение Его воли. Разъясняется роль человека в сотворении мира, в том, как людские дела влияют на саму природу реальности, делая ее более восприимчивой к Б-жественному.

Сегодня состояние человеческой души и мира, влияющего на нее, таковы, что мы не в силах по-настоящему постичь и впитать в себя эти истины. Тем не менее раскрытие внутреннего духа Торы и явилось тем дождиком, который стал предвестником потопа, капельками, за которыми последовало великое наводнение, когда «полна будет земля знанием Г-спода, как полно море водами».

Воплотитель и иллюстратор

Помимо ливня Б-жественной мудрости через окна небесные земля наполнилась и собственным познанием, что Зогар считает прологом и подготовкой к наступлению мессианской эры знаний.

На самом элементарном уровне – научная революция подготовила мир к приходу Мошиаха, явившись инструментом для распространения Торы. Триста лет назад учитель мог напрямую общаться лишь с теми, кто физически слышал его голос, сегодня же его слова и даже изображение могут транслироваться для миллиардов людей во всех частях земного шара. Этими и другими достижениями научные открытия трех последних столетий внесли вклад в распространение Б-жественной мудрости в масштабе, предвидеть который было невозможно, «источники большой глубины» прорвались на поверхность в шестом веке шестого тысячелетия.

На более глубоком уровне – ускоренное развитие земной мудрости не только усилило и ускорило поток сведений о Б-ге для многих людей, поменялось и качество нашего восприятия Создателя. Научная революция позволила нам лучше понять Б-жественную реальность, лучше с ней соотнестись.

Например, наша вера немыслима без концепции «особого Б-жественного провидения» (ашгоха протис): Б-г следит за всеми нашими деяниями, словами и мыслями и спрашивает с нас за них. Он знает обо всем, что происходит во Вселенной, все Ему небезразлично, от рождения звезды в далекой галактике до шелеста листьев в дальнем лесу – все это составляющие Его грандиозного замысла сотворения мира, они есть вклад в Его воплощение.

При жизни предыдущих поколений идея всевидящего ока, которое одновременно наблюдает за миллиардами действий, происходящих в тысячах миль друг от друга, идея сознания, которое способно одновременно постичь множество событий и их воздействие друг на друга, – эти идеи были за пределами понимания. Человек мог в это верить, ибо вера позволяет принимать даже самые нелогичные истины. Но дать этому рациональное объяснение человек не мог. Сегодня у нас есть возможность легко общаться с другими людьми на расстоянии в многие тысячи миль, мы можем видеть, как космический корабль садится на Марс, а кусочек кремния способен производить головокружительные подсчеты в долю секунды, и вовсе не нужно обладать особой верой, чтобы понять: Тот, кто дал людям такой потенциал при сотворении мира, наверняка Сам обладает подобными возможностями и в гораздо большей степени.

Современная наука не просто позволяет нам делать то, что прежде было чрезвычайно трудно, а то и попросту невозможно. Она преобразовала само наше восприятие реальности, ввела в лексикон нашего разума определенные понятия, которые в прежних поколениях могли приниматься только на веру.

К седьмому тысячелетию

Оба приведенных выше примера показывают, каким образом «земная мудрость» науки позволяет открыть мудрость Б-жественную как инструмент, способствующий ее распространению, либо как модель, которая позволяет реально прикоснуться к тому, что раньше было абстрактным и не доступным пониманию.

Существует, однако, третья и более важная категория, благодаря которой «источники с большой глубины», вышедшие на поверхность, подготовили мир к приходу седьмого тысячелетия. Можно сказать, что земная мудрость не просто способствовала восприятию Б-жественной мудрости, которую содержит Тора, она сама помогала открыть Б-га для человеческих душ.

Наука пытается открыть лицо Б-га. В течение последних трех столетий она стремится проникнуть под покров природы, сделать его все более прозрачным, более открытым в смысле постижения истин, содержащихся и хранящихся в нем.

Опять-таки обратимся к примеру. Поколениям предшественников изучение природы позволяло получить картину весьма разнообразной Вселенной. Считалось, что мир состоит из множества «элементов», движимых некими определенными силами. Но с развитием науки становилось все очевиднее – за этим разнообразием кроется нечто объединяющее. Оказалось, что сотни «элементов» стоят на фундаменте из куда меньшего количества «кирпичиков», а разнообразные силы представляют собой вариации одной базовой силы. Стало известно, что даже различие между материей и энергией носит чисто внешний характер, это два проявления одной и той же сути. Фактически наука быстро приближает нас к точке, когда мы сможем воочию убедиться: наше существование во всей его целостности есть не что иное, как один луч, исходящий из единственного источника.

Разумеется, сквозь окна небесные уже пролилась на нас правда языком содержащейся в Торе мысли, языком кабалистической метафоры. Дополняя эти откровения, пришедшие свыше, ученый мир земли пытается вывести правду с помощью математических формул, облечь ее в современные технологии.

Силы сверху и силы снизу ведут нас к эпохе Познания.

Лех Лехо

Святая земля

А Б-г сказал Авраму после отделения Лота от него: «...Всю страну, которую

ты видишь, – тебе отдам ее

и потомству твоему навеки»

Брейшис, 13:14,15

И сказал ему: «Я – Б-г, который вывел тебя из Ур-Касдима, дабы дать тебе эту страну в наследие»

15:7

В 2488 год после сотворения мира Иеошуа перевел армии Израиля численностью 600 тысяч человек через реку Иордан, чтобы завоевать землю, которую Б-г заповедовал Аврааму.

За семь лет войны израильтяне одержали победы над армиями 31 кнаанского царя. После этого Иеошуа разделил землю между двенадцатью племенами израилевыми, и каждое племя поселилось на отведенном ему участке. Но очаги сопротивления оставались, и процесс покорения и завоевания Святой земли завершился только через 400 лет, во время правления царя Давида, который победил филистимлян и взял Иерусалим.

С приходом к власти сына Давида, царя Шломо, евреи четыре века главенствовали на Святой земле – тогда в Иерусалиме был воздвигнут священный Храм, это эра первого Храма. Но в 3205 году северное царство Израиля было захвачено ассирийским царем Шалманезером, и жившие там 10 племен были изгнаны. Еще век спустя южное царство Иудеи захватил царь Вавилонии Навуходоносор и установил там свою власть. В 3338 году Навуходоносор уничтожил священный Храм в Иерусалиме, и фактически все евреи были изгнаны со своих земель.

Возвращение

Иудейский народ вернулся в Святую землю через 70 лет после ссылки в Вавилонию. Под водительством Эзры и Нехемии был восстановлен священный Храм, после чего начался второй период жизни в родном краю. Эра второго Храма длилась 420 лет – потом второй Храм был уничтожен римлянами, и евреи были рассеяны по всем концам земного шара.

Периоды первого и второго Храмов во многом отличались – в вопросах духовных, материальных, культурных и политических. По-разному относится к этим периодам и закон Торы. Одно из этих различий заключалось в следующем: при Иеошуа народ Израиля завоевал святую землю и в конечном счете установил на ней свою власть, при Эзре же евреи вернулись как поселенцы, получив такое право от персидских императоров, потому что именно последним тогда принадлежала Святая земля. Собственно говоря, бо€льшую часть эры второго Храма Святая земля находилась под игом иностранных царей – персидских, греческих, а после короткого периода независимости в 70 лет, и римских.

Казалось бы, значение эры первого Храма неизмеримо выше. Действительно, во многих отношениях эра второго Храма уступала эре первого Храма. Однако самый главный закон, оговаривающий статус Святой земли, говорит об обратном: ее заселение при Эзре имело большее и более длительное значение для нашей связи со Святой землей, нежели при Иеошуа.

О земле Израиля в Торе говорится, как о «Святой» земле. По сути это означает, что Б-г, создавая мир и строя относительно него свои планы, отвел этой земле особое место. Святость земли Израиля выражается в том, что многие Б-жественные заповеди Торы напрямую связаны с этой территорией и не могут быть реализованы в других местах. При том, что сущая святость земли Израиля подлинна и существует всегда и при всех условиях, ее Б-жественная святость связана с тем, что она принадлежит еврейскому народу. Заповеди Торы, касающиеся Святой земли, распространяются только на те ее части, что принадлежат евреям. Другими словами, вступив во владение землей Израиля, еврейский народ освятил ее, установил границы, внутри которых могут быть исполнены заповеди.

Таких освящений было два: первое, ставшее результатом победы Иеошуа, и второе вследствие заселения Святой земли при Эзре. Закон Торы указывает: освящение при Иеошуа было временным – когда народ Израиля был изгнан в Вавилонию, земля утратила свой священный статус. Освящение же при Эзре оказалось постоянным, оно осталось в силе и после разрушения второго Храма и изгнания еврейского народа. По сей день святые границы, внутри которых действуют заповеди, – это границы иудейского поселения в эру второго Храма, а не первого.

Маймонид объясняет: поскольку первое освящение стало результатом завоевания, оно длилось ровно столько, сколько иудеи смогли удержаться на завоеванных позициях. Зато второе освящение никак не было связано с политическим суверенитетом и никак от него не зависит. И поэтому когда у нас отняли землю во второй раз, ее святость ничуть не уменьшилась.

Дар или наследие

Рогачевский гаон (известный ученый и толкователь Торы, рабби Йосеф Розен, 1858-1936) сопоставляет эти два освящения со стихами, приведенными в начале этого очерка. В 13-й главе Лех Лехо мы впервые читаем об обещании, которое Б-г дает Аврааму: «...Всю страну, которую ты видишь, – тебе отдам ее и потомству твоему навеки». В 15-й главе Б-г подтверждает данное Аврааму обещание. Здесь впервые появляется слово «наследие» применительно к отношению народа Израиля к Святой земле.

По закону Торы дар может быть временным, наследие же по определению всегда бессрочно. (Закон говорит: человек может передать другому свое поле на 20 лет, после чего оно может быть передано кому-то еще. Но если он скажет: «Мой сын наследует это поле на двадцать лет», – такое заявление не будет иметь юридической силы, ибо дар «прервать» можно, наследие же – нельзя.) Стих в главе 13-й, когда Б-г обещает отдать землю потомству Авраама, относится к завоеванию Иеошуа, и дар этот может быть возвращен. В главе 15-й речь ведется о поселении Эзры на Святой земле – это уже наследие, следовательно, оно вечно.

Термины «дар» и «наследие» также отражают природу этих двух «приобретений» Святой земли. В случае дара связь получателя с подарком зависит от воли и прав дарителя. Даритель определяет и время владения даром. С другой стороны, право на наследие является неотъемлемым для наследника: унаследованное принадлежит ему не потому, что это было ему дано, а в связи с тем, кто есть он сам. И никакие внешние факторы не могут повлиять на наследство.

Освящение земли при Иеошуа стало следствием внешних событий – завоевания. Поэтому, как и дар, оно длилось ровно столько, сколько длился вызвавший его к жизни вектор. Когда плоды завоевания были утрачены, утратился и Б-жественный статус Святой земли.

Во времена Эзры еврейский народ освятил Святую землю не путем завоевания, а путем ее заселения. Таким образом, со Святой землей была установлена неразрывная связь, не зависящая от военной мощи или политического правления. В этом случае евреи пришли как наследники, их взаимоотношения со Святой землей проистекали изнутри, на основе того, кто суть они сами, никакого постороннего навязывания не было. И освящение Святой земли, как и наследование, оказалось неподвластно воздействию извне, оно не утратило силу, когда римские армии согнали евреев с их земли.

Земля как жизнь

Цель создания, как говорят наши мудрецы, в том, что Б-г решил поселиться в физическом мире. Это значит, что человек должен освятить материальное существование и превратить его в «дом» для Б-га – место, где Его воплощение находит свое выражение и присутствует. Можно сказать, что попытка завоевать и освоить землю, а затем преобразовать ее в «Святую» землю представляет собой наиболее общую задачу жизни на земле.

Существуют два основных пути освящения земли – путь «покорения» эры первого Храма и путь «заселения» эры второго Храма. Точно так же есть два пути освящения жизни на макрокосмическом уровне, они соответствуют двум состояниям человека – цадик (абсолютный праведник) и баал-тшува (раскаивающийся).

Если рассматривать эти термины в узком смысле, цадик – это человек, в высшей степени несущий и творящий добро, его поведение безупречно, в характере нет никаких отрицательных черт, а баал-тшува ведет вечную борьбу с отрицательным началом в себе самом и окружающем мире.

Как цадик, так и баал-тшува участвуют в развитии и освящении материального мира. Цадик оказывает влияние на мир извне. Ему чужды заботы и ловушки материальной жизни, он излучает добро и покоряет силы тьмы своим ярким светом. Но поскольку речь идет о воздействии извне, свет этот действует ровно столько, сколько цадик его поддерживает. Ведь сам мир остается неизменным, он лишь попадает под влияние внешней силы.

Баал-тшува, напротив, преобразует мир изнутри. Он не чужд соблазнов материальной жизни и отнюдь не сторонний наблюдатель ее вывихов и извращений. Когда он освящает мирское, это освящение происходит изнутри, из внутреннего потенциала мира. Баал-тшува не оснащен внешними источниками святости и потому проникает в глубь природы материального, чтобы обнаружить свет, сокрытый во тьме, обнаружить святость, сокрытую в мирском. Поскольку речь идет о преобразовании изнутри, сотворенное баал-тшува пристанище для Б-га является самодостаточным и непреложным.

В эру первого Храма именно цадик был олицетворением нашего народа. Рожденные на Синае, сформировавшиеся в духовном коконе поколения, путешествовавшего по пустыне, мы не имели связи со Святой землей, с материальной составляющей творения. В итоге мы завоевали эту землю, оказали на нее влияние извне, и духовное естественным путем возобладало над материальным. Но поскольку это было покорение, навязанное свыше, святость земли оставалась в силе не дольше, чем оставались в силе сами результаты покорения. Когда мы отвернулись от Б-га, когда утратили свое духовное начало, то утратили и землю, а земля – свою святость.

Из Вавилонии мы вернулись в свою землю как народ баал-тшува. Это значит, мы поддались злу, чтобы как следует им проникнуться, стали народом, который сблизился с материальным миром, постиг его пороки. На сей раз мы заселили Святую землю. Наша цель заключалась не в том, чтобы завоевать ее и подчинить себе, но в том, чтобы развить ее изнутри, высвободить ее потенциал как обиталища Б-га.

На сей раз нам удалось добиться освящения неотъемлемого и длительного. И даже когда впоследствии наши прегрешения и неудачи заставили нас покинуть Святую землю, она так и осталась святой, потому что никакие самые мощные армии, никакие силы зла не могли отнять святость, которая стала составной частью наследия, полученного нами от наших предков.

Ваейро

Летящие ветви

Он побежал навстречу им...

и поклонился до земли, и сказал: «Господа мои! Если я нашел милость в глазах твоих,

не пройди мимо раба твоего. Пусть взято будет немного воды, омойте ноги ваши и облокотитесь под деревом! А я возьму кусок хлеба,

 и подкрепите сердце ваше, потом уйдете...

Брейшис, 18:2-5

Мидраш говорит: в память о приглашении Авраама

«облокотитесь под деревом» Б-г дал приют своим детям

в пустыне и позднее даровал им заповедь о cукке.

Мидраш

Сукка – переносной шалаш, в которой живут евреи во время семидневного праздника Суккос. Тора велит нам оставить свои надежные, благоустроенные дома и на неделю перебраться во временное нехитрое сооружение – это послужит напоминанием о том, как в течение сорока лет странствий по пустыне, от Египта до Обетованной земли, Б-г давал нам приют (вместе с чудодейственным «облаками Славы»).

Но есть у сукки и более древние истоки, они имеют отношение к первому еврею Аврааму и событию, происшедшему за 400 лет до Исхода евреев из Египта. В 18-й главе книги Брейшис мы читаем о легендарном гостеприимстве Авраама по отношению к странникам, которые проходили по пустыне мимо его шатра. Он еще не оправился от обрезания, которое совершил три дня назад, но уже сидел перед шатром в ожидании возможных гостей. Тут он увидел трех приближающихся путников.

Всеобъемлющая мицва

Можно сказать, что наша сукка во многом напоминает место, где Авраам предложил гостям отдохнуть в тени дерева. Слово «сукка» означает сооружение, предназначенное, чтобы создавать тень. Таким образом, наиболее важная часть сукки – это схах, то есть крыша, она должна быть достаточно плотно покрыта, чтобы «тень была больше проникающего солнечного света» (Сукка, 2а). Схах должен быть сделан из материала, который подобно дереву Авраама «растет из земли» – ветки, кусты, камыши и прочая растительность (Там же, 11а).

И все же есть принципиальная разница между нашей суккой и ее предшественницей времен Авраама. По закону материал, из которого она делается, должен быть отделен от источника своего роста в земле. Таким образом, если строго соблюдать мицву, сукка, покрытая решеткой из виноградной лозы, соединенной с корнями, или построенная под деревом, чтобы находиться в тени его веток, непригодна для обитания (Там же, 9б).

Среди заповедей Торы заповедь о сукке уникальна, потому что в течение семи дней охватывает жизнь человека целиком и полностью. Мужчина должен делать в сукке абсолютно все: есть, спать, заниматься, общаться – все внутри сукки. (Чтобы исполнить Б-жественную волю, выраженную в других заповедях, используются только некоторые части тела или способности человека, например, изучение Торы занимает мозг и сердце, его способность говорить, тфилин накладывают на руку и голову, маца связана с пищеварительной функцией и т.д.) Поэтому заповедь о сукке часто представляют как вмещающую в себя все заповеди.

Если считать, что проживание в сукке – всеобъемлющая мицва, тогда понимание сходства и различия между нашим шалашом и шалашом Авраама прольет свет на природу наших отношений с праотцами и объяснит, как наши деяния происходят из их достижений, но в то же время имеют свои отличительные черты.

Указ

Мудрецы (Йома, 28б, Кидушин 82а, и др.) утверждают, что наши предки изучали Тору и следовали ее заповедям за много поколений до того, как они были «официально» переданы нам на горе Синай. И все же сутью нашего завета с Б-гом, нашего обязательства соблюдать заповеди, является именно Откровение на горе Синай, а не наследие патриархов. По словам Рамбама, все, что мы делаем сегодня или избегаем делать, мы делаем только потому, что так повелел Б-г Моше на горе Синай, а не потому, что Он что-то до Моше сообщил пророкам. Например, мы не едим плоть живого животного не потому, что Б-г запретил это Ноаху, а потому, что это запретил Моше, заповедовав нам на горе Синай, что этот запрет следует соблюдать... Мы делаем себе обрезание не потому, что его делал себе Авраам и все его домочадцы, а потому, что Б-г заповедал нам через Моше делать себе обрезание, как это делал Авраам...

Мидраш (Брейшис Раба, 49:4) объясняет разницу между досинайскими заповедями и заповедями, которые мы соблюдаем после Синая, приводя следующую метафору.

Однажды царь издал указ: «Римлянам запрещается путешествовать в Сирию, а сирийцам – в Рим». Так же и Б-г, сотворив мир, провозгласил: «Небеса эти, небеса — Б-гу, а землю Он отдал сынам человеческим» (Теилим, 115:16). Но когда Он пожелал передать Тору Израилю, Он вернулся к своему первоначальному указу и провозгласил: «Нижнее пусть поднимется к высшему, а высшее пусть спустится к нижнему. И Я начну», как сказано: «И сошел Б-г на гору Синай» (Шмойс, 19:20) и сказал Моше: «Взойди ко Мне на гору» (Шмойс, 24:12).

Человек является вершиной творения Б-га, его ум и духовность ставят его выше других созданий, с которыми человек делит сотворенный Б-гом мир. Но при этом он конечен и смертен, и даже самые высшие его достижения не позволяют ему преодолеть собственную конечность и смертность. По крайней мере, так обстоят дела с того момента, как был оглашен указ о разделении небесного и земного.

Но на Синае Б-г отозвал свой указ, и Сам спустился на земную гору и пригласил человека «подняться к Б-гу». Он дал человеку возможность жить жизнью Б-га, думать мыслями Б-га, говорить словами Б-га и вторить Его деяниям. 613 заповедей Торы были созданы Б-гом, чтобы установить с Ним связь, навести мосты между Небом и землей.

Заповеди до Синая были делами возвышенными и духовными, они представляли вершину человеческих достижений. И все же это были дела человека. Дела, направленные к Небесам, но никогда не отрывавшиеся от земной почвы. И только после Синая деяния человеческие освободились от земных корней и воспарили к высшим сферам, приобретая бесконечное и вечное значение.

Восхождение на гору

Откровение на горе Синай произошло отнюдь не в вакууме. Ему предшествовало двадцать шесть поколений человеческих устремлений, за это время человек совершенствовал свое конечное «я», готовясь к встрече с Б-гом на Синае.

Таким образом, когда Б-г сошел на землю, чтобы разрушить границу, отделявшую

Б-жественное от земного, Он не спустился к лагерю израильтян у подножья горы Синай, но появился на вершине. Может возникнуть вопрос: раз уж Б-г проделал такой путь из далекой бесконечности, чтобы посетить нашу конечную землю, неужели Он не мог спуститься еще на две тысячи метров и не заставлять восьмидесятилетнего Моше взбираться на вершину горы? Но таковы условия, на которых Б-г явил себя нам на Синае. «Сначала, – сказал Б-г, – Я хочу, чтобы вы достигли наибольших высот, на какие способны, чтобы развили свой потенциал до максимума. А уж потом Я встречусь с вами на вершине человеческих достижений и раскрепощу вас».

В этом и заключается значение дерева Авраама, взаимосвязь его сукки с нашей пост-синайской суккой, покрытой схахом. До Синая заповедь могла в лучшем случае быть деревом. Его ветви тянулись к небесам, а то и выше, но корни были на земле, питались из земли. Человек мог развиваться, совершенствоваться, но не мог оторваться от земных основ. После Синая наша сукка может и должна быть сделана из ветвей, отсеченных от земных корней. После Синая заповедь должна означать отход от чисто человеческого, проникновенное единение с Б-гом.

В то же время сукка Авраама послужила причиной тому, что мы получили от Б-га этот дар. Так же и ветви, которые покрывают нашу сукку, должны сначала произрасти из земли и развиться в своем земном состоянии. Сначала мы должны развить наши собственно человеческие способности – наше ограниченное понимание, наши субъективные чувства, наши смертные достижения, – и только после этого возможен «отрыв» от земных оков и истинное единение с Б-гом.

Хайей Соро

История Элиэзера

Рабби Аха говорит: «Речи слуг отцов желанней, чем Тора детей. История Элиэзера приводится в Торе дважды,

тогда как многие принципы законов Торы

передаются только намеками»

Мидраш

Люди любят говорить. Иногда кажется, что мы просто обязаны поделиться мыслью с окружающими, только тогда и признаем ее своей. Мы изобрели сотни языков и десятки средств связи – чтобы сказать то, что считаем нужным.

Наша возможность к самовыражению составляет самую основу человеческой жизни. Во 2-й главе книги Брейшис Тора описывает создание человека: «И образовал Б-г Всесильный человека из праха земного и вдунул в ноздри его дыхание жизни, и стал человек существом живым» (Брейшис, 2:7). Онкелос, делая комментированный перевод Торы на арамейский, перевел слова «и стал человек существом живым» как «и стал человек говорящим духом». Наши мудрецы в философских и кабалистических работах называют человека «говорящим». (Все творение мира делится на четыре «царства»: домем, «молчащие» или неодушевленные вещи; цомеах, «растущие» — растительный мир; хай – животный мир; медабер, «говорящий», то есть человек.

Не лучше ли определить человека на основе его ума или духовности? Конечно, умение общаться характеризует интеллект. В то же время характеризует и «духовность» – способность подниматься над собой и соотноситься с чем-то другим, отличным и, возможно, даже противоположным. Но у человека есть и другие способности, отражающие его духовность. Однако тот факт, что человека называют «говорящим», подразумевает главное: способность к говорению является существенным компонентом наших целей и задач в жизни.

Труд рта

Умение человека говорить – центральная идея в создании человека, этой теме посвящены следующие строки из Талмуда.

Рабби Элазар сказал: «Каждый человек был создан для того, чтобы трудиться, ибо написано: “Человек рождается для страдания” (Иов, 5:7). И все-таки я не знаю, создан ли был человек, чтобы трудиться ртом или совершать труд работы. Когда сказано: “Труженик трудится для себя, ибо заставляет его рот его” (Притчи, 16:26), – это говорит мне, что он был сотворен трудиться ртом. И все-таки я не знаю, был ли он сотворен выполнять труд Торы или труд говорения; когда сказано: “Да не отходит эта книга Торы от уст твоих” (Иеошуа, 1:8), – это говорит мне, что он был сотворен выполнять труд Торы» (Сангедрин, 99б).

При изучении Торы необходимо помнить о важном правиле: когда мудрецы выдвигают какую-то гипотезу, она остается «рабочей» гипотезой даже после того, как ее «отвергли» в пользу некой другой. Сам факт, что эта гипотеза рассматривалась как возможная, предполагает, что на каком-то уровне она истинна. Идеи, не содержащие истины ни на каком уровне, не рассматриваются вовсе (таким образом, рабби Элазар не говорит: «Я не знаю, был ли человек сотворен для труда или для развлечений»; когда строчка гласит «человек рождается для страдания», понятно, что он был сотворен для работы; то же происходит и с другими «отвергнутыми» предположениями). Если применить такой подход к приведенному выше, получится, что все три вида «труда» – «труд работы», «труд говорения» и «труд Торы» – являются составными компонентами цели, ради которой создан человек. Дело в том, что «труд рта» выражает более высокую степень этой цели, нежели «труд работы», а что касается «труда рта», «труд Торы» – более возвышенный, нежели «труд говорения».

Что же именно представляют собой эти три вида «труда»? Что, в частности, есть «труд говорения», и почему он выше, чем «труд работы», но уступает «труду Торы»?

Мир высказанный

«И я во плоти моей вижу Б-га» (Иов, 19:26), – гласит строка. Поскольку Б-г сотворил нас по Своему образу и подобию (Брейшис, 1:27), мы можем созерцать Его «личность» (то, как он соотносится с сотворенным в мире), изучая деяния наших собственных душ. Верно и обратное: изучая сказанное в Торе по поводу того, как Б-г соотносится с нашим существованием, мы многое можем понять о личности человека, о его месте в сотворенном мире.

Описывая Б-жественный акт творения мира, Тора не говорит, что Б-г сделал мир, но что Он высказал его. «Сказал Всесильный: “Да будет свет” и стал свет» (Брейшис, 1:3). «И сказал Всесильный: “Да произрастит земля зелень... и стало так”» (Брейшис, 1:11). Равно обстоит дело и со всеми другими актами творения, каждый из которых, явно или скрыто, содержится в десяти речениях, с помощью которых Б-г сотворил мир (Пиркей Овойс, 5:1, Рош а-Шона, 32а).

Создавая мир, Б-г делал то, что делаем мы, когда говорим – Он общался. Он проецировал себя на «аудиторию», на реальность, существовавшую (в Его восприятии) вне Его. Б-г, как и мы в процессе говорения, желал, чтобы Его собственные «мысли» и «чувства» обрели форму в чьем-то другом сознании и восприятии помимо Его собственного.

Говоря, мы подражаем Б-гу, когда Он высказывал мир в бытие. Мы тоже творим. Мы тоже простираемся за пределы реальности нашего собственного существования, чтобы воссоздать себя и наше видение реальности в душах, сердцах и делах других людей.

Усилие

Если мы считаем, что «говорение» – из уст Б-га и из наших уст – является синонимом «творения», мы начинаем понимать, почему «труд говорения» является первоосновой нашей уникальности как людей. Но сначала обдумаем слова «человек рождается для страдания».

Разумеется, это факт жизни и факт человеческой природы – как нечто значимое и приносящее удовлетворение мы воспринимаем лишь то, что добыто путем усилий и борьбы. Если у человека нет надобности трудиться, чтобы добывать себе на пропитание, он займется деятельностью, которая заставит его прилагать усилия для достижения поставленной цели. «Уход от дел» так или иначе разъедает тело и душу. Чтобы этого избежать, человек должен либо делать новую карьеру, либо поставить перед собой какую-то иную задачу. В конечном счете жизнь без усилий и не стоит того, чтобы ее проживать. Сказано нашими мудрецами, что не заработанные дары – это «хлеб стыда», который не приносит удовлетворения получателю (Бава Меция, 38а).

Почему же человек сделан именно таким? Конечно, Б-г, который является воплощением добра, «милостивый и милосердный» (Шмойс, 34:6), мог бы сотворить мир, свободный от невзгод, создать человека иначе, чтобы жизнь в таком мире была значимой и полной свершений. Почему же он обрек человека на страдания, наделил его природой, которая жаждет борьбы и требует преодолений?

Дело в том, что если бы не требовалось прилагать усилий, человек был бы просто пассивным получателем даров Б-га. Он получал бы (будь таковой его природа) от этих даров удовольствие и удовлетворение, но его роль в созидании была бы ограничена ролью получателя. Если он не будет трудиться, не будет вынужден добиваться чего-то сверх того, что приходит без усилий, он не сможет быть «партнером Б-га по созиданию» (Шабос, 10а), каковым Б-г желает его видеть.

Мы напрягаем силы и трудимся, когда на нашем пути возникают препятствия, когда необходимо изменить status quo. Деяние, не требующее усилий, полностью соответствует нынешнему распределению сил во Вселенной. Такому деянию никто и ничто не чинит препятствий, потому что само оно ничего не изменяет. Такое деяние, даже если его совершить под фанфары, по сути дела деянием не является.

Труд определяет ту точку, в которо

й мы перестаем быть просто получателями, принимающими мир таким, какой он есть, и начинаем вносить свой вклад в мир, сотворенный

Б-гом. В этой точке мы бросаем вызов существующей реальности и начинаем действовать как партнеры Б-га в Его попытке выстроить мир таким, каким Он желает его видеть.

Развитие, созидание и выход за пределы

На самом базовом уровне мы достигаем партнерства с Б-гом через «труд работы» – через свои постоянные усилия, направленные на развитие созидательных ресурсов. Всякий раз мы пашем и сеем, чтобы получить из земли плоды; всякий раз мы преобразуем дерево, камень и другие материалы, чтобы выстроить дом; всякий раз мы извлекаем энергию из материи; мы трудимся. Это «труд работы», ибо мы боремся с инертным состоянием этих «сырьевых» материалов. Это работа Б-жеская, потому что мы помогаем Ему создать упорядоченный и цивилизованный мир из первоначального состояния «пустоты и нестройности» (Брейшис, 1:2). Мы исполняем Б-жественную волю, выраженную в следующей строке: «Он утвердил ее, не (для) пустоты сотворил Он ее, Он образовал ее, чтобы населить» (Ишайя, 45:18).

Это, однако, самая примитивная степень партнерства с Б-гом: мы вносим вклад в Его работу, но делаем это на нижнем, вторичном уровне. Новаторские и творческие аспекты созидания – это сфера исключительно «старшего партнерства», хотя и здесь наша роль ограничена продолжением деяний Б-га. Ведь именно Он сотворил мир, мы же только развиваем то, что Он создал.

Более высокий уровень партнерства предполагает наше участие в созданном

Б-гом мире на уровне «говорения» – мы используем данную нам возможность созидать. Это происходит, когда мы совершенствуем реальность, передавая наш опыт другим людям. Когда «высказываем» миры в бытие, как это сделал Б-г. На этом уровне мы с Ним являемся партнерами не только потому, что мы, как и Он, вносим свой вклад, – здесь и мы, и Он являемся созидателями.

Этот уровень партнерства, называемый в Талмуде «трудом рта», состоит из двух элементов: «труда говорения» и «труда Торы».

Десять речений Б-га при сотворении мира созвучны Десяти заповедям, которые Б-г огласил на горе Синай. Десять речений – это «код источника» естественного мира, а Десять заповедей – суть высшей реальности, реальности Торы. Тора предлагает Б-жественное видение реальности, которое замещает естественную реальность: речь идет о реальности подлинного добра и совершенства, о реальности, которая в полной мере реализует Б-жественную волю.

Десять речений проистекают из Десяти заповедей, потому что естественный мир, созданный как среда, где будет воплощаться в жизнь Тора, черпает свою суть именно из Торы. При этом десять речений – это более упрощенное и огрубленное выражение Б-жественной воли. Зогар даже определяет их как «мирские слова» по отношению к

Б-жественным словам Десяти заповедей, потому что, если можно так выразиться, не Б-гово дело высказывать мир в бытие, равно как «не царское дело вести мирские разговоры» (Зогар, ч. 111, 149б).

Таким образом, Талмуд проводит грань между двумя сферами деятельности человека: «трудом говорения», то есть нашими творческими усилиями в контексте естественного мира («говорение» есть отсылка к десяти речениям), и «трудом Торы» – усилиями, направленными на достижение более высокой, сверхъестественной реальности, для чего в нашей каждодневной жизни воплощается Б-жественная воля в соответствии с Десятью заповедями Торы.

Б-г в деталях

В то же время Мидраш утверждает: «Речи слуг отцов более желательны, чем Тора детей».

В 24-й главе Хайей Соро Тора пересказывает историю путешествия слуги Авраама, Элиэзера, в Месопотамию, чтобы найти невесту для сына Авраама, Ицхака. Мы читаем, как Авраам посылает Элиэзера в путь, наставляя выбрать невесту из семьи брата Авраама, Нахора. Элиэзер прибывает в Месопотамию и молится Б-гу, просит направить его в поисках достойной невесты для сына господина. Он придумывает знак: если он попросит девушку дать ему воды, а та предложит напоить и его верблюдов, то это и будет невеста Ицхака. Появилась Ривка и поступила именно так. И когда Элиэзер спросил, из чьей она семьи, оказалось, она внучка Нахора. Слуга поблагодарил Б-га за то, что «вел меня Б-г в дом родных господина моего» (24:27).

Элиэзера пригласили в дом, где жила семья Ривки. Тут мы во второй раз читаем подробное изложение событий того дня – словами Элиэзера, который пересказывает события семье Ривки. Смысл рассказа опять-таки заключается в том, чтобы показать роль Б-жественного провидения в делах человека. «От Б-га произошло дело это, – отвечали Лаван и Бетуэль, отец и брат Ривки, – мы же не можем говорить тебе ни худа, ни добра» (24:50).

Эта длинная 24-я глава (67 стихов) оживленно обсуждается мудрецами. Тора не просто дает чрезвычайно подробное описание, что необычно само по себе, но повторяет его дважды почти слово в слово. И это в книге столь лаконичной, что благодаря одному лишнему слову или даже букве возникают целые законы! Отсюда вывод: Тора предпочитает речи слуг наших предков тонкостям законов Торы, обращенных к потомкам для изучения.

История Элиэзера – классический пример «труда говорения». Именно с помощью этого «труда» мы применяем наши творческие навыки и навыки общения для того, чтобы создавать мир в партнерстве с Б-гом. Некие события происходят в месопотамском городке возле колодца, в результате некая женщина выходит замуж за некоего мужчину. Это совершенно естественные события, их соединяет воедино то, что принято называть «совпадением». Однако Элиэзер преобразует эти события в связное и осмысленное изложение – в «говорение». Элиэзер рассказывает, как он молился Б-гу, прося о помощи, как выражал веру, что предстоящие события – суть деяния Б-га, а не слепая игра судьбы. Он просил знамения и получил его. Затем он пересказывает историю Бетуэлю и Лавану, сообщая о происшедшем и убеждая, что «от Б-га произошло дело это». То, что Элиэзер испытал и рассказал, есть элемент естественного мира, определенный как деяние Б-га, как выражение участия Создателя в жизни сотворенного им мира.

В конечном счете изучение и воплощение в жизнь законов Торы стоит в иерархии «трудов» выше, чем поиски Б-га внутри сотворенного мира. Через «труд говорения» можно соотнестись с Б-гом только на уровне десяти речений, тогда как через Тору можно подняться над естественной реальностью и осуществить партнерство с Б-гом, которое выходит за пределы «мирского говорения». И все-таки в «труде говорения» есть нечто такое, благодаря чему история Элиэзера становится более предпочтительной, нежели «Тора детей». Б-г испытывает особое удовольствие, когда вступает с нами в партнерские отношения в ходе наших каждодневных дел, когда снисходит до самых бытовых подробностей при пересказе событий из нашей жизни.

Тойлдойс

Двуликость иудеев

Как услышал Эйсав слова отца своего – возопил воплем великим и горьким несказанно и сказал отцу своему: «Благослови также и меня, отец мой!» И сказал тот: «Пришел брат твой с обманом и взял благословение твое!»

Брейшис, 27:34,35

Яаков, как характеризует его Тора, был «человеком смирным, жителем шатров» (25:27) – по контрасту со своим братом-близнецом Эйсавом, который был «человеком, сведущим в охоте, человеком поля» (там же). И легко понять всю глубину ярости Эйсава, когда Яаков обманул его и хитростью получил благословение от отца, чтобы дал ему Б-г «от росы небес и от туков земли» (27:28).

История об украденном благословении часто трактуется как соперничество между двумя братьями за наследство Авраама и Ицхака. Получается, что Ицхак ошибся, решив, что его достойный наследник – это Эйсав, но Ривка, зная истинную природу старшего сына, подготовила план, по которому в критический момент у ложа Ицхака оказался Яаков. Однако, если почитать Тору внимательнее, окажется, что Ицхак хорошо знал о разнице между двумя его сыновьями (см. Раши, Тойлдойс, 27:1,4,21,22) и что благословение, которым он хотел одарить Эйсава, вовсе не было духовным наследием Авраама.

Наиболее выразительно звучит то место, когда Эйсав узнает, что Яаков получил благословение вместо него и молит Ицхака: «Благослови также и меня, отец мой!» (27:34). Ицхак отвечает Эйсаву: «Ведь владыкою поставил я его над тобой... и хлебом и вином укрепил я его; тебе теперь что сделаю, сын мой?» (27:37). Но Эйсав настаивает, плачет: «Разве одно благословение у тебя, отец мой? Благослови также и меня, отец мой!» (27:38). Наконец, Ицхак дает Эйсаву следующее благословение: «Вот, место, в котором будешь ты жить, будет тучнейшим местом земли, орошаемым росой небесной свыше...» (27:39). Ицхак говорит Эйсаву, что тот будет жить мечом и служить брату, но если потомки Яакова станут грешить и окажутся недостойными полученных благословений, «то свергнешь ты иго его с шеи твоей» (27:41). Однако уже в следующей главе мы читаем, как Ицхак призывает к себе Яакова и... благословляет его: «Б-г же всемогущий да благословит тебя, и расплодит, и чтобы сделался ты сонмом народов. И даст тебе благословение Авраама – тебе и потомству твоему с тобой, чтобы ты овладел страной пребывания твоего, которую Всесильный дал Аврааму» (28:1-4).

Получается, что Ицхак никогда не собирался делать Эйсава отцом народа Израилева, не намеревался завещать ему Святую землю, никогда не видел его наследником «благословения Авраама». У Ицхака явно было два благословения, предназначенных для обоих сынов (Эйсав почувствовал это, когда вскричал: «Разве одно благословение у тебя, отец мой?»): Яакову полагалось духовное наследие Авраама, а Эйсаву – благословение материального мира (См. Сфорно, коммент. к 27:29).

В свете этого поведение Яакова выглядит еще более странным. Мало того что он прибег к мошенничеству и обману, чтобы получить благословение отца, он сделал это ради даров чисто материальных, предназначенных для тяготеющего к материальному брата! Ведь второй, духовный набор благословений был предназначен для Яакова с самого начала. Почему же Яаков не захотел примириться с распределением ролей и ресурсов? Почему же этот «смирный» человек оделся в одежды Эйсава, обложил свою гладкую кожу шкурою козлят, чтобы слепой отец на ощупь принял его за волосатого брата, почему он обманул Ицхака и выманил у него благословение и на материальный мир?

Честность и обман: история

«Сотворил Б-г человека честным» (Коэлес, 7:29) и поместил его в понятный мир: добро есть добро, зло есть зло, в Эдем – место на земле с четко обозначенными границами. В мире этом не было ни стыда, ни сомнений, ни каких-либо других признаков двусмысленности.

И в этом понятном, неискривленном мире обитал только один змей. «Змей же был хитрее всех зверей полевых, которых создал Б-г» (Брейшис, 3:1), он-то и склонил первых женщину и мужчину отведать плод с «дерева познания добра и зла», чтобы они стали, «подобно Всесильному, знающими добро и зло» (Брейшис, 3:5). Однако то, что в Б-ге высшая сублимация, в смертном человеке – бедлам. В Б-ге «познание добра и зла» есть познание их истинной сути, Б-жественной добродетели, что насыщает мир добра и прячется за фасадом зла. В человеке же, чтобы он понял добро и зло, их надо смешать – чтобы добро растворилось во зле, а зло проникло в добро.

Грех Адама привел к его изгнанию из Эдемского сада, святилища добра, предназначенного для первого человека. Он же означал и крушение первоначальной структуры сотворения мира. «Добро» и «зло» перестали быть абсолютными понятиями, какими они были до того, как человек познал зло. Чистейшее и святейшее оказалось подвержено низменному и эгоистичному в человеке, а искры святости рассеялись в мире нечестивости.

С этого момента материальный мир стал для души человека и тюрьмой, и жизненным путем, засасывающим болотом и сокровищницей. Материальность груба, бренна и эгоцентрична, плотной вуалью покрывает она Б-жественную истину, отдаляет душу от святых источников. Но в материальности содержатся и «искры святости», ставшие неотъемлемой ее частью, когда исконный змей превратил наш мир в мешанину из добра и зла. На внешнем уровне материальный мир противостоит всему духовному. Но внутри него величайший духовный потенциал.

Яаков и Адам

«Изображение Яакова, – говорит Талмуд, – напоминает изображение Адама» (Бава Басра, 58а). Ибо миссия Яакова заключалась в том, чтобы исправить грех Адама, восстановить космический порядок, нарушенный им, освободить искры святости от материальной оболочки.

Поэтому Яаков не мог ограничиться духовным благословением, которое приберег для него Ицхак. Ему было необходимо получить и росу небесную, и туки земли, ему требовались дары хлеба и вина. Именно он, а не его материальный брат, должен был стать господином в материальном мире.

Первоначально предполагалось, что Эйсав будет партнером Яакова в попытке вернуть «искры святости». Ловкость Эйсава и умение охотиться могли принести пользу в борьбе с исконным змеем, привлечь материальные ресурсы земли в поддержку духовных деяний Яакова и использовать потенциал их святости для святого дела. Однако Эйсав не сумел выполнить свою миссию. Он вошел в лоно мирских стараний и стал материальным охотником, а не охотником за материальным. Поэтому Яакову пришлось взять на себя обе функции. Он стал и ловцом, и сублиматором, ловким поставщиком материального и одновременно смирным цадиком, который использует материальное исключительно ради служения Б-гу.

Чтобы получить благословение на материальные блага, которое Ицхак приготовил для Эйсава, Яакову пришлось одеться в одежды брата и вести себя вкрадчиво, как Эйсав. Сам он был человеком прямым и не смог бы вырвать у цепкого змея дары материального мира, точно так же летящая по прямой стрела не может проникнуть в сердцевину изогнутого лабиринта. «С чистым – чисто, а с лукавым – по лукавству его», – сказал псалмопевец (Теилим, 18:27).

Таков подход иудеев к материальному. Наш мир не признает ничьего господства или авторитета, его цель и функция – настойчивое движение вперед, постоянный рост. И всякий, кто входит в этот мир, – а не войти в него нельзя, потому что так распорядился Тот, кто вложил наши души в материальные тела и поселил в материальной среде, – должен уметь проявить двуликость, расставить ловушку. Он ест и пьет – внешне для того, чтобы насытить себя физически. Он ведет дела – внешне для того, чтобы нарастить свое материальное богатство. Он делает карьеру – внешне для того, чтобы добиться престижа, завоевать власть. Как ни смотри, он полновесно участвует в круговороте жизни, в которой надо что-то давать и что-то получать. Но человек заинтересован только в «получении». Когда нужно «давать», он платит цену весьма неохотно. Выясняется, что он бессовестный манипулятор, ибо претендует на лучшие куски материального, а выполнять условия, поставленные этим «материальным», отказывается. Человек не хочет заботиться о материальном, не хочет связываться с проблемами материального, не хочет интересоваться материальным ради материального.

Иудей одевается в одежды Эйсава, но от этой одежды не хочет быть зависим. Он маскируется под существо материальное, но это не более чем военная хитрость, с помощью которой он намерен поймать в ловушку «физическое» и использовать его во благо Б-га.

<< содержание

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.

E-mail:   lechaim@lechaim.ru