[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ АВГУСТ 2001 АВ 5761 — 8 (112)
Вторая жизнь Януша Корчака
Александр Крюков
В ближайшие дни издательский дом «Муравей-Гайд» выпускает в свет книгу современного израильского ученого, литератора и педагога Менахема Регева «Корчак в Израиле: Правдивые истории, которых не было и не могло быть».
...Корчак предстает одиноким странником. Он везде был чужим,
и везде к нему относились как
к достойному уважения чужаку.
Поляки... не могли простить ему
его еврейского происхождения.
Неассимилированные евреи считали
его польским писателем... Левых...
он отталкивал тем, что решение
проблем ребенка не связывал с борьбой
за изменение общественного строя.
Для консерваторов он был левым,
почти большевиком.
Игорь Неверли,
близкий друг и сотрудник Корчака
Читателю предстоит познакомиться с довольно необычной книгой о Януше Корчаке (1878–1942). Это не научное исследование, но и не обычный художественный вымысел, оторванный от реальных фактов жизни героя. Небольшая книга М. Регева в известной мере соединяет в себе элемент художественной фантастики и черты документально-исторического рассказа о незаурядной личности, которая в произведении живет так, как должна или могла бы жить в реальной жизни, если бы... То есть, это книга о том, что в принципе могло бы быть, поэтому истории Регева «правдивые». Однако трагический и великий конец жизни Корчака известен всем, поэтому этих историй «не было и не могло быть»: талантливый педагог погиб в 1942 году, а государство Израиль было провозглашено только в 1948-м...
Сознательно мученическая смерть Корчака, ставшая трагическим, но героическим концом всей его жизни, отданной детям, память о нем, высоко чтимы во всем цивилизованном мире. В ряде стран существуют общества памяти Корчака и организации, исследующие и пропагандирующие его педагогический опыт. О польско-еврейском педагоге и враче написаны сотни статей и десятки книг, но работа Регева, как, кстати, и некоторые другие, вышедшие за несколько лет до нее, показывает, что многие педагогические идеи, сама теория, составляющая суть поэтической педагогики Корчака, во многом связаны с еврейскими морально-этическими традициями и представляют, по сути, их вариацию.
Разумеется, последнее положение ни в коей мере не умаляет значение вклада польско-еврейского педагога и воспитателя в общемировую духовно-культурную сокровищницу. Научно-педагогическое наследие Корчака – достояние международной педагогической науки, путь к сердцу любого ребенка, живущего на любом континенте и говорящего на любом языке.
В Советском Союзе и России литературно-педагогическое наследие Корчака представлено достаточно широко. Уже в 1922 году на русском языке была опубликована повесть «Интернат» – одна из четырех, составивших книгу «Как любить ребенка» (Варшава, 1920). Интересно, что предисловие к этому изданию написала Н.К. Крупская. В 1964 году издательство «Детская литература» выпустило книгу Корчака «Когда я снова стану маленьким». Активно издаются у нас труды этого писателя и педагога и в последние годы. Так, в 1979 году вышел том «Избранные педагогические произведения», затем читатели получили еще две книги: Я. Корчак «Из педагогического наследия» (Москва, 1991) и роман для детей «Маленький бизнесмен» (Москва, 1992). Совсем недавно, в 2000 году, в Москве вышла в свет, к сожалению, очень небольшим тиражом – одна тысяча экземпляров, – книга швейцарского педагога и психолога Жерара Кана «Педагогика Януша Корчака и еврейское воспитание», переведенная с немецкого языка.
Чем же оригинальна книга М. Регева? Автор рассматривает личность Корчака на фоне израильской реальности, в конкретном израильском окружении, то есть в присутствии тех факторов, о которых сам педагог и воспитатель размышлял на протяжении всей сознательной жизни. Для Регева, еврея и израильтянина, важна, прежде всего, еврейская морально-этическая сущность Корчака, его духовная близость к Израилю. Не случайно автор приводит своего героя в еврейское государство, где и показывает его читателю с разных сторон. Для Регева близок, дорог и важен Корчак-еврей, сын еврейского народа, глубоко в душе лелеявший надежду на возвращение на историческую родину. Это и состоялось в его второй жизни – в рассказах Регева.
* * *
Поскольку в книге мы встречаемся с Корчаком – уже взрослым человеком, не раз упоминающим о своей прежней жизни, представляется целесообразным в самых общих чертах напомнить читателю основные вехи его жизни и творчества, его путь становления как ученого, педагога и литератора.
Отец будущего врача, педагога и писателя, Юзеф Гольдшмит (1844–1896), ассимилированный еврей, выпускник Варшавского университета, был известным адвокатом, а также литератором и издателем. Ю. Гольдшмит женился на Цецилии Гембицкой (1857–1920), также происходившей из семьи польских евреев, и у них родилось двое детей: Генрик (1878) и Анна (1875). Позднее Юзефа Гольдшмита поразил душевный недуг, он был вынужден оставить работу и не смог содержать семью.
Семья Гольдшмитов была состоятельной. Они жили в Варшаве в просторном доме, держали прислугу. Первый биограф Корчака Ханна Морткович-Ольчакова пишет: «Детство, атмосфера в доме, воспитание несли на себе печать польской культуры и польских обычаев»[1].
Генрик учился в русской гимназии, но с годами стал отождествлять себя со всем польским. Позднее он вступил в Варшавское благотворительное общество, проводившее деятельность по сохранению польской культуры посредством сети образовательных учреждений. Однако уже в возрасте пяти лет (!) мальчик впервые почувствовал определенный душевно-психический дискомфорт, связанный с национальностью. В «Дневнике» Корчака читаем: «...Сын домашнего сторожа заявил, что птица (канарейка Генрика. – А.К.) была еврейкой. И я. Я тоже еврей, а он поляк, католик»[2].
И все же в детстве и юности Корчака еврейское начало не было доминирующим. Личность будущего гуманиста формировалась главным образом под влиянием польской действительности. Но сам литератор в своих произведениях практически ничего не сообщает об этом.
Вместе с тем в отношении Корчака к сионизму и Израилю как национально-историческому и духовному центру жизни еврейского народа с годами наблюдается очевидная содержательная динамика. Как и его родители, выросший в ассимилированной семье молодой Генрик Гольдшмит ощущал себя скорее поляком, чем евреем. Имеются свидетельства, что тогда его отношение к еврейско-национальной и политической сионистской деятельности было отрицательным. Один из его знакомых по университету студентов вспоминал: «Мы... коснулись еврейских проблем в университете и в мире.
Слова Гольдшмита были полны ядовитой насмешки... таков был стиль, принятый среди молодых людей из состоятельных ассимилированных семей»[3].
Однако после смерти матери в 1920 году он обращается к еврейской религии, а несколько позднее – и к сионизму. Публицист начинает сотрудничать в еврейских изданиях, выступает в поддержку евреев Палестины. Так, в 1925 году Корчак был одним из девяти евреев, подписавших обращение к трудящейся еврейской интеллигенции Польши, в котором содержался призыв пожертвовать дневной заработок в Еврейский национальный фонд (Керен каемет ле-Исраэль – фонд приобретения и освоения земли в Палестине для еврейского поселения. – А.К.). В обращении была, например, такая фраза: «Воззвание выражает нашу солидарность с братьями, строящими Страну евреев»[4].
В 1934 и 1936 годах Корчак провел в общей сложности три месяца в Палестине, получив разнообразные впечатления для размышлений о будущем. С этими поездками связаны «Заметки об Эрец-Исраэль» и «Письма в Эрец-Исраэль», обращенные к друзьям и бывшим ученикам Корчака, эмигрировавшим в Палестину. Писатель и сам начинал склоняться к мысли об иммиграции. В одном из писем (к д-ру Лихтенштейну, 29.03.1937) Корчак писал, что решил «провести последние годы жизни в Эрец-Исраэль. Вначале – в Иерусалиме; там буду учить иврит, чтобы через год перебраться в кибуц...» Однако этому не было суждено состояться. Корчак затягивал решение об отъезде, а будучи в Палестине туристом, чувствовал себя неуверенно и непривычно. Зато в Польше он активизирует свою публицистическую деятельность по еврейской тематике и всецело отдает себя служению еврейским детям.
Вернемся к молодому Корчаку.
В связи с болезнью отца в семье возникли материальные проблемы. После смерти адвоката Гольдшмита его сыну Генрику – студенту медицинского факультета Варшавского университета – пришлось заботиться о матери и сестре. Чтобы содержать семью, Генрик занимается репетиторством.
Длившаяся семь лет болезнь отца и его смерть оставили тяжелый след в душе впечатлительного молодого человека. Позднее, уже в зрелом возрасте он писал: «Я панически боялся психиатрической больницы, в которую поместили моего отца. Итак, я сын сумасшедшего...
Прошло уже более двух десятков лет, но эта мысль и по сей день порой меня мучит»[5].
Именно в те годы Генрик Гольдшмит начал превращаться в Януша Корчака. Было это так. Одна из его первых литературных проб – пьеса «Каким путем?» – получила одобрение конкурсного жюри. По условиям конкурса его участники представляли свои произведения под вымышленными именами, и начинающий драматург выбрал себе псевдоним Янаш Корчак – по имени одного из персонажей польского писателя Игнацы Крашевского. Имя «Янаш» по ошибке было напечатано как «Януш». Генрик Гольдшмит смирился с опечаткой и сделал это имя своим постоянным литературным псевдонимом, превратившимся позднее в основные имя и фамилию.
В первые два десятилетия XX века Корчак часто бывал заграницей. Он посетил Швейцарию, служил военным лекарем в русской армии в Маньчжурии, продолжал учебу в Берлине, Лондоне и Париже.
В 1912 году Корчак назначается директором сиротского приюта («Дом сирот»), в который набирали детей из беднейших еврейских семей. Позднее он также начал работать и в приюте для польских детей-христиан «Наш дом», который находился в предместьях Варшавы.
Преподавание в Доме сирот велось на польском языке, так как Корчак считал, что «хороший польский язык есть тот связующий элемент, который способен соединить евреев и поляков»[6]. Эта позиция директора приюта подвергалась резкой критике представителей еврейской общины. Некоторые даже говорили, что Домом сирот руководят слишком по-польски, и он превратился в «фабрику ассимиляции». Однако еврейские национально-религиозные принципы в этом детском доме не игнорировались: еда была кошерной, отмечались еврейские праздники. Корчак, не знавший иврита, поручал ведение церемоний кому-либо из воспитателей или специально приглашал для этого раввина. Помимо этого, воспитанникам Дома сирот преподавались как общеобразовательные предметы, так и иудаизм, иврит и идиш. По пятницам, после посещения синагоги устраивали субботний седер. Воспитатели следили за состоянием молитвенников и тфиллин. Позднее, уже в гетто, Корчак придавал большое значение еврейским праздникам. Он обязательно устраивал богослужения на праздники Рош а-Шона (Новый год) и Йом Кипур (Судный день), и сам вел службу.
Следует отметить, что Корчак так же уважительно относился и к религиозным чувствам детей из христианских семей. Так, он предлагал обустроить специальное помещение (часовню) для молитв в приюте «Наш дом». Вместе с тем, гуманист и человек широких либерально-демократических взглядов, понимавший иудаизм весьма своеобразно, Корчак не навязывал детям конкретную религию, полагая, что со временем они сами сделают выбор.
* * *
Одной из наиболее ярких сторон личности Корчака было его литературно-публицистическое творчество. Как уже упоминалось, литературная деятельность Корчака началась в последние годы XIX века. Первое его произведение «Дитя улицы» (1901), еще недостаточно зрелое с художественной точки зрения, не произвело особого впечатления на читателей. Гораздо больший успех выпал на долю второй книги начинающего литератора – «Дитя гостиной» (1904). В романе показан контраст между образом жизни буржуазного общества с его лицемерием, условностями и фальшью, с одной стороны, и нищетой, подавленностью и отчаянием обитателей сырых подвалов Старого города Варшавы – с другой. В 1907 году Корчак написал повесть «Школа жизни», в которой описал школу его мечты, где дети будут учиться не по сухой и статичной программе, а у самой жизни.
Впечатления и опыт работы с еврейскими и польскими детьми в летних загородных лагерях отражены в двух книгах Корчака – «Моськи, Йоськи и Срули» (1910; в русском переводе – «Лето в Михалувке») и «Юзьки, Яськи и Франки» (1912).
В 1922 году литератор написал необычное произведение – «Наедине с Г-сподом Б-гом. Молитвы тех, кто не молится». Этот своеобразный сборник молитв, по форме напоминавших известную еврейскую молитву «Шмоне эсре», автор создал под тяжелым впечатлением от смерти матери, которая заразилась тифом от него самого...
Тот же из русскоязычных читателей, кто заинтересуется художественным творчеством Корчака, которое, впрочем, неотделимо от Корчака-педагога, сможет прочитать повесть-сказку «Кайтусь – чародей» (Санкт-Петербург, 1992). Самой известной в России и не один раз издававшейся у нас большими тиражами является чудесная детская книга Корчака «Король Матиуш Первый» и ее продолжение «Король Матиуш на необитаемом острове».
Помимо хорошо известных российскому читателю упомянутых романов Корчака для детей одаренным литератором было написано еще несколько художественных произведений. Речь идет, например, о повестях «Дети Библии» и «Три путешествия Гершека» (посвященных жизни еврейских детей в Палестине), а также о рассказе-притче «Моисей». Все три работы были изданы в 1939 году.
Как и в начале своей литературной карьеры, в зрелом возрасте Корчак также обращался к драматургии. В 1931 году на сцене варшавского рабочего театра «Атенеум» была поставлена пьеса «Сенат безумцев». Автор и его произведение вызвали большой интерес общественности в польской столице. Среди действующих лиц пьесы особо выделялась зловещая фигура в мундире полковника – образ врага демократии и гуманизма, не скрывающего ненависти к евреям. Так, еще почти за десять лет до того, как Европу закрыли коричневые тучи фашизма, Корчак провидчески предсказал грозящую миру опасность.
Самую большую часть литературного наследия Корчака составляют многочисленные научно-практические работы по воспитанию, педагогике, физиологии и психологии ребенка. Эти труды врача, воспитателя и ученого достаточно широко представлены на русском языке и уже перечислены выше, поэтому здесь мы не будем останавливаться на них. Отметим лишь, что произведения Корчака переведены на многие языки народов мира, а на его родине, в Польше, вышло 14-томное собрание сочинений. Имя замечательного польско-еврейского гуманиста, педагога и ученого известно во всем мире. 1978 год, когда отмечалось столетие со дня его рождения, был объявлен Организацией Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры (ЮНЕСКО) годом Корчака.
В настоящем номере журнала «Лехаим» редакция предлагает читателям познакомиться с первой главой книги Менахема Регева «Правдивые истории, которых не было и не могло быть». На русском языке материал публикуется впервые.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru
[1] Цит. по: Жерар Кан. Педагогика Януша Корчака и еврейское воспитание. С. 22.
[2] Я. Корчак. Избранное. С. 51. См. гл. «Птицы, птицы».
[3] Цит. по: Ж. Кан. Педагогика Януша Корчака... С. 32.
[4] Цит. по: Я. Корчак. Избранное. С. 30.
[5] Там же. С. 11.
[6] Цит. по: Ж. Кан. Педагогика Януша Корчака... С. 28.