[<<Содержание] [Архив]        ЛЕХАИМ МАЙ 2001 ИЯР 5761 — 5 (109)

К творЧеству ведет любопытство

В Москве в домике Чехова на Малой Дмитровке прошла презентация романа «Стать Лютовым» постоянного автора нашего журнала израильского писателя Давида Маркиша («Октябрь»; №1 – 2, 2001).

За тридцать лет, прошедшие после эмиграции из СССР, писатель создал несколько десятков книг, которые быстро разошлись по всему миру. Маркиша охотно переводят в разных странах, издают не только на европейских языках, но даже на таких экзотических для еврейского писателя, как китайский и мексиканский. Освоив иврит, Давид Маркиш продолжает писать на русском. Завоевав в Израиле прочное литературное имя, став одним из самых выдающихся писателей страны, он получил несколько престижных литературных премий в Европе.

Когда-то давным-давно два одессита – Исаак Бабель и Эдуард Багрицкий вели между собой серьезный и неспешный разговор: пора бросить чужие города, соглашались они, пора вернуться домой, в Одессу, снять домик на Ближних Мельницах, сочинять там истории, потихоньку стариться. Они видели себя лукавыми стариками, греющимися на солнышке у моря на бульваре и провожающими женщин долгим взглядом. Увы, не суждено им было дожить до радужных сумерек: оба закончили свои дни в Москве, правда, при разных обстоятельствах. Багрицкий задыхался в шумной столице, ему не хватало воздуха родины. Бабеля пытала лубянская инквизиция, он был расстрелян и покоится не то в общей могиле на кладбище Донского монастыря, не то в неведомых рвах дальних московских окраин. Но слава этих двух чудесных писателей не поросла трын-травой. Их помнят, любят, издают. И сами они становятся героями литературных произведений.

Главный редактор журнала «Октябрь» Анатолий Ананьев.

Бабель любил общаться с читателем от первого лица, поэтому он вплел в ткань своих новелл кандидата прав Кирилла Васильевича Лютова. Маркиш поступил подобным же образом. «Вольные фантазии из жизни писателя Исаака Бабеля» — такой подзаголовок дал автор своему роману. То был хитрый ход: он освобождал от исторической достоверности и биографической обязательности. Освобождал, но не полностью... На совести автора романа лежала обязанность сохранить поэтическую правду масштабной и удивительной личности Бабеля — «первого еврея, вошедшего в русскую литературу как русский писатель», но никогда не забывавшего Иегуду Галеви, раздавленного копытами арабских скакунов в самом конце пути: «Не увлекайся мудростью чужой — она цветиста, но, увы, бесплодна».

— У Исаака Бабеля нет «Войны и мира», но у него есть «Конармия», есть замечательные «Одесские рассказы». Его расстреляли в 1940 году в самом расцвете могучего таланта. Творчество Бабеля можно рассматривать только в контексте всего литературного процесса начала XX века, – сказал в своем выступлении главный редактор «Октября» Анатолий Ананьев. – В прозе Бабеля нас привлекает глубочайшее видение мира, пластичность образов, их выпуклость и неповторимость.

Насколько в романе герой соответствует подлинному живому образу? Трудно ответить на этот вопрос. Но у Маркиша я увидел настоящего, живого Бабеля, и для меня это достаточно. Я увидел его истоки. Маркиш сделал все на очень высоком уровне, романтично, уводя читателя в древность, возвращая снова в современность. Мы узнаем Бабеля, его физическое и нравственное, духовное состояние раскрыты в романе с возможной полнотой, сильно и талантливо. Для нас Бабель становится таким же ощутимым, как Чехов, Толстой, Достоевский.

Почему мы опубликовали этот роман? Прежде всего, из-за его художественной ценности. У Маркиша прекрасный образный язык, блестящие метафоры. Я нахожу между Бабелем и Маркишем множество соответствий, трогающих душу, задевающих сокровенные чувства.

Хотел бы поблагодарить Давида за колоссальный труд, за настоящий роман. Это написано мастером с грандиозной художественной силой. Теперь мы зачисляем Маркиша в наш творческий актив, журнал – его родной дом. Редакция и читатели «Октября» всегда будут рады новым произведениям Давида Маркиша.

Удивительная метаморфоза! Семьдесят семь лет назад в №3 журнала «Октябрь» была опубликована резкая критическая статья командарма Семена Буденного «Бабизм Бабеля из “Красной нови”». Четыре года шла перепалка, закончившаяся выступлением Максима Горького: «Вы не правы, товарищ Буденный. Вы ошибаетесь». Время все расставило по своим местам – сегодня мы стали свидетелями того, как замкнулся круг.

Заместитель главного редактора «Октября» Ирина Барметова говорила на презентации не только о литературном таланте Маркиша, но и о его артистизме. Сам Давид Маркиш немедленно продемонстрировал это в своем глубоком и по-одесски остроумном выступлении, выдержанном в лучших традициях народного юмора этого неповторимого черноморского города.

– Роман я передал, – напомнил автор, – моему старому доброму другу Грише Горину в Израиле. Думал, что он затерялся. После Гришиной смерти Люба, его вдова, передала текст в журнал; спасибо и ей, и редакции, и всем, кто причастен к этой простой истории.

– Я склонен думать, – продолжил Давид Маркиш, – что Иуда Гросман, герой романа, похож и на Бабеля, и на Лютова. Я хотел развязать себе руки и писал не романизированную биографию, не биографический роман – и потому подзаголовок «Вольные фантазии».

О Бабеле написано много. К сожалению, в основном это документы следственного дела, либо какие-то биографические наброски. Мне же посчастливилось быть знакомым с теми, кто знал Бабеля. Он не был иконой, идолом, он был живой человек, более чем живой. И, как всякий хороший писатель, чрезвычайно любопытен. Это стало важной, существенной частью его образа. На этом основан роман, а не на том, когда он родился, как жил и чем закончил. Я попытался ответить на вопрос: «Как писатель Исаак Бабель сумел или пытался найти себя в среде, достаточно удаленной от него по корням».

Моему герою, чтобы интегрироваться в ту среду, нужно было быть сильным человеком, физически сильным, грубым душой – времена были нелегкие, чтобы совместить две ипостаси. Поэтому он стал Лютовым. Роман называется «Стать Лютовым», а не «Стать Бабелем». Бабель и Лютов всю жизнь как бы противостояли друг другу.

Еще опорные точки: любовная линия Бабеля, а рядом с ней тоже человек творчества – Блюмкин.

Блюмкин, один из самых великих авантюристов XX века, – романный человек, даже более романный, чем Бабель. Не для того он искал шамбалу, чтобы идеи Дзержинского или Трилиссера победили, – ему было интересно. И Бабелю было интересно. К идее творчества ведет любопытство. Поиски шамбалы – что может быть более увлекательно! Блюмкин, подписавший один из манифестов имажинистов, не был чужд творчеству и мечтал о том, что разведку и авантюризм отставит в сторону и начнет писать стихи. Но не дожил несколько месяцев, его расстреляли. Поэтические намерения закончились ничем. А ведь он делал то, что и меня привлекало, когда еще в институтские годы я занимался ловлей снежного человека. Весь Памир прочесал как гребенкой. У Блюмкина – характер романного персонажа, он и закончил теми же девятью граммами, что и Бабель.

И тут же второй вопрос: «Насколько мы, писатели, творческие люди, более раскованы, свободнее читателя. Есть ли у нас право на счастье вседозволенности: хотя бы смотреть и не вмешиваться. Если мы видим нечто недоброе, мы должны вмешаться?». Или писатель может иногда не вмешиваться? Иосиф Флавий, к примеру.

Что связывает Бабеля и писателя имярек, родившегося в России и пишущего по-русски в Израиле? Нас там много. Что объединяет нас с такими писателями, как Б. Слуцкий, В. Гроссман? Это – межнациональное происхождение, всегда туманное, это – Библия. Все мы вышли из Библии, как русская литература вышла из «Шинели». Нас объединяет библейская тема настолько живо в Израиле, насколько она была жива для Бабеля, немыслимого без истории о Райском саде и тем, что за ней последовало. Ни «Конармию», ни, тем более, «Одесские рассказы» нельзя представить без этой связи. Я думаю, что Бабель сказочник, это – его жанр.

Бабель был русско-еврейским писателем, и его основа – это, прежде всего, библейские корни. Если говорить более подробно, то основа не только его писательской специализации, а основа его души. Он никогда не видел и не чувствовал себя в отрыве от той почвы, в позитивном смысле этого слова, которая называется библейской культурой. Нет Бабеля без его привязанности к библейской основе.

Когда мы проходим по улицам наших городов и видим улицу пророчицы Деборы или пророка Иермияу, это звучит для нас свежо и жизненно.

В Израиле я многим задаю вопрос: «Что случилось с Суламифью?» Тора подробно прослеживает жизнь своих персонажей, а о шестнадцатилетней красавице, героине «Песни песней», которую любил царь Соломон, неизвестно ничего. Ни слова, куда она делась. Остались лишь версии и толкования.

У нас в Израиле возможна, в определенной степени, игра с Б-гом. И я, как писатель, по-иному вижу эту жизненную ситуацию. Могу представить, как сорокалетний царь приходит на виноградник к юной красавице. И после любви, любовь была, она видит плаксивого старика без шести зубов. А потом появился молодой сторож восемнадцати лет, подрядчик снов. С хорошей профессией, еврейской профессией. Помните: «Не сторож брату своему»?

Так куда она делась? Это замечательная тема для литературных упражнений, для хорошей литературы. Имеем ли мы право на свое осмысливание библейских сюжетов? Думаю, имеем. Вот Томас Манн и «Иосиф и его братья». Спросил я как-то одного писателя в Израиле про «Иосифа». А он отвечает: «Не читал». Оказывается, ему достаточно знания источника. Я принимаю эту точку зрения, но у меня своя, другая. И в этом прелесть жизни.

Томас Манн настолько разбушевался в своей трактовке, что называет второго и третьего сыновей Иакова то погодками, то близнецами. И то не ошибка перевода. Значит специально! Почему? Не знаю.

У Бабеля своя трактовка. Он прикасался к библейским сюжетам, и они находят отражение в его прозе. Может быть поэтому, в моем романе важнейшие вещи сохранились. Мой герой взял себе псевдоним Бабеля, и это Иуда Гросман – Лютов. Как мог человек, впитавший в себя соки библейской цивилизации, смотреть, как режут старика, совершенно беззащитного, отворачивая ему голову, чтобы не забрызгаться?! И не броситься, не попытаться спасти! А герой Бабеля не бросается. Он смотрит и пишет, как резцом по стеклу. Я слышал много нападок на Бабеля, настолько точно и живо он все описал. А может быть, Бабель все придумал. «Мимо нищего в ватном пиджаке у аптеки прошла девушка, похожая на ветку, полную листьев и цветов», – видел или придумал? Я, вообще, считаю, что он резал гуся, потому что хотел быть как казак. И «Мой первый гусь» связан с этим образом?!

Взгляды Бабеля нужно искать не в его прозе замечательного сказочника, а в дневниках двадцать первого года, где он очень четко пишет о том, что чувствует. Это не предназначалось для печати, иначе он бы погиб значительно раньше. Нынче говорят: «Хотели, как лучше, а получилось как всегда». Тогда эта идиома не была в ходу, но примерно так обстояло дело.

Так насколько писатель обладает правом на вседозволенность? Напрашивается параллель – Иосиф Флавий. Предатель! Сдал крепость и приполз к римлянам просить прощения. Ради написания истории – таково было его объяснение. Не было бы этого предательства, мы бы ничего не знали о христианстве, о Кумране, об Учителе Света. Стоило ли предавать ради того, чтобы мы сегодня знали, что происходило тогда? Отмолил ли Флавий грех, и был ли грех? И что такое грех? А был ли первородный грех? Может быть, Ева просто съела яблоко и сказала:

– Вставай, Адам, хватит валяться!

– Смотри, как здесь хорошо и красиво!

– Да ты что? Чтобы я осталась в этой провинциальной дыре! Идем, перед нами мир открылся...

Но в заключение вернусь к своему роману.

В чем сила Бабеля? Он большой мастер прозы, и, по-моему, спора нет, никто не сомневается, что он замечательный писатель. «Конармия», на мой взгляд, если не лучшее, то одно из распрекраснейших произведений о гражданской войне, о польском походе. Он остался как писатель, написавший две самые замечательные вещи: «Конармия» и «Одесские рассказы». И то, и другое мне представляется сказкой. И в этом сила Бабеля.

Бабель был силен и тем, что позволил себе, в отличие от очень многих, не открывать рта в те времена, когда не хотел его открывать. Он говорил тогда, в шутку, моему отцу: «К молчащему писателю нужно относиться с тем же уважением, что и к беременной женщине». Он молчал, и все говорили: «Да-а-а, Бабель обдумывает, он ничего не пишет, не печатает». Хотя это очень многих, особенно людей при власти, раздражало. Попытки писать «рабочие» романы оказались неудачными, а молчание воспринималось как антисоветчина.

В странах рассеяния, в том числе и в России, евреи пытались стать как все. У меня есть роман «Быть как все». И Бабель хотел быть как все в ряду сильных людей, потому что он сам был незаурядный человек. Лютов – это порождение силы, а не бессилия.

Мне кажется, что одной из основополагающих точек свободного мира является право всякого человека говорить то, что ему вздумается. Говорить, что хочется, и знать, за это не посадят, не расстреляют, не вышлют и не четвертуют. Право же его собеседника – не слушать то, что ему говорят.

На этом и закончу сегодня. Надеюсь, что в августе мы снова встретимся, когда в питерском издательстве «Лимбус Пресс» роман выйдет отдельным изданием и появится в магазинах.

Дотошные корреспонденты попытались узнать мнение о романе у присутствовавшего на презентации Александра Бовина.

– Про Бабеля меня не спрашивайте. Я не так стар и не помню ни Бабеля, ни людей вокруг него. Но могу как читатель сказать про Маркиша. Роман хороший, мне бы хотелось, чтобы Бабель был таким, каким изображен в романе. Живым и любопытным.

Только Давид на нем надорвался: худющий стал, пить бросил. Надорвался на Бабеле! Не похоже на него!

Атташе по культуре посольства Израиля в России, Дан Орьян был не по возрасту серьезен в отличие от замечательного остроумного журналиста. Он представил присутствовавшим на презентации книги израильских писателей, вышедшие на русском языке при поддержке посольства и еще раз отметил непреходящую ценность творчества писателей, живущих в Израиле и пишущих на русском языке.

Наш читатель сможет познакомиться с некоторыми из них на страницах своего журнала.

До встречи.

Репортаж вел Велвл Бен-Натан.

<< содержание

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.

E-mail:   lechaim@lechaim.ru