[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ МАРТ 2001 АДАР 5761 — 3 (107)
ГЕРОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
Герою Советского Союза, члену Союза евреев-инвалидов и ветеранов войны Натану Борисовичу Стратиевскому исполнилось 80 лет. Он – единственный стрелок-радист среди евреев-Героев Советского Союза, получивших это звание во время Отечественнной войны. На его счету более 300 боевых вылетов,
5 сбитых истребителей и 7 самолетов, уничтоженных на земле. В военной жизни этого человека было много эпизодов, которые ни стереть, ни изгладить времени не под силу. Вот только два из них.
Звену бомбардировщиков, а мы летали тогда на пикирующем «Пе-2», в октябре 1941 года было поручено обнаружить и атаковать танковую колонну генерала Клейста, как доложила разведка, двигавшуюся по шоссе Таганрог-Ростов. К сожалению, танков в этом районе не оказалось, и два самолета звена, отбомбив единичные объекты, вместе с истребителями прикрытия повернули обратно, а мой командир, лейтенант Алексей Смирнов, решил поиск продолжить.
Через некоторое время, обнаружив «хвост» колонны Клейста, мы успешно его атаковали. Израсходовав бомбовый боезапас, взяли обратный курс, но тут из облаков на нас вывалилось 5 истребителей противника: 2 «мессершмита» и 3 «хейнкеля». Они хотели посадить нас на свой аэродром. Один «мессер» зашел вперед, показывая курс, которому надлежало следовать.
Неожиданно для противника мой командир вошел в пике почти до самой земли и оторвался от вражеских самолетов, а я, находясь в выгодной позиции, открыл огонь из своего «шкаса». Несколько мгновений – и первый «хейнкель» задымил, потом загорелись второй и третий. «Мессершмиты» повернули обратно, а мы, поднявшись в облака, благополучно вернулись на свой аэродром. Правда, самолет был настолько изрешечен вражеским огнем, что пришлось его списать.
Второй случай произошел в том же году, в сентябре. Однажды уже в конце летного дня, а летали только днем, – к стоянке «Пе-2» подъехал командир полка и приказал лететь в тыл противника. В окруженную у Борисполя нашу группировку войск, с которой была потеряна связь, следовало немедленно доставить специальный вымпел с данными по радиосвязи. Зная, что в дневное время нам не обернуться, полковник разрешил на обратном пути выброситься на парашютах.
Аэродром в Борисполе, а это под Киевом, весь был перепахан снарядами. При подлете к месту назначения на нас, летевших на бреющем, обрушился шквал пулеметного и ружейного огня со стороны своих: они никак не предполагали, что самолет свой. Все же, сделав три круга над окруженными, на третьем мы сбросили вымпел, но на земле его приняли за обычную авиабомбу.
В поле зрения командира оказалась полоска земли, на которую можно было посадить самолет. Только приземлившись, мы увидели, как он изрешечен. Бензиновые баки были прострелены, запасы горючего катастрофически уменьшались, из трубопроводов фонтанировало масло...
Сразу к нам подъехал командир окруженной авиадивизии истребителей, ее самолеты были уничтожены на земле уже в первые дни войны. Он приказал своим людям залатать дырки в корпусе, баках и дал нам ночлег. Утром, еще затемно, у самолета собрались оказавшиеся в окружении летчики-истребители. Они стали просить хоть кого-то из них взять с собой. В конце концов после раздумий и советов наши парашюты остались на земле, на их месте разместились три летчика, еще двоих Смирнов взял к себе в кабину, а шестого пришлось привязать ремнями в бомбовом отсеке. Залезая в свой отсек, я обнаружил там еще одного летчика, он заявил, что просидел в машине всю ночь и не вылезет ни за что. Пришлось взять и его. Самолет взлетел. На линии фронта нас снова обстреляли немцы. Ответить им было нечем, на последних литрах бензина мы все же дотянули до своего аэродрома. Топливо кончилось на середине взлетно-посадочной полосы. Комиссия признала, что самолет не подлежит восстановлению.
Семеро летчиков, доставленных из окружения, были настоящим подарком. К сожалению, имена и фамилии мы их не узнали, да и спасенные не знали своих спасителей. На сборе бывших летчиков 16-й воздушной армии, посвященном 35-летию со Дня Победы, один из присутствующих рассказал, как в войну какой-то самолет, чудом прилетевший к окруженным войскам, взял его на борт, в отсек стрелка-радиста, и вывез из окружения. Кто-то ему подсказал, что этот стрелок-радист здесь же, в зале.
Натан Борисович не собирался быть военным. Его призвали в армию в 1939-м, когда он учился на первом курсе Московского железнодорожного института. Больше всего тогда не хотелось оказаться в военно-морском флоте, где служили 4 года, надо было поскорей вернуться в институт. Но судьба распорядилась по-своему: Стратиевского направили в школу младших авиаспециалистов (ШМАС) в группу стрелков-радистов. Учили ускоренно. По окончании школы он попал в формируемый авиаполк.
Свое счастье, что за всю войну не пришлось быть ни разу сбитым, бывший стрелок-радист объясняет так: никогда он не выполнял устаревших инструкций, требовавших стрелять по противнику только на дистанциях эффективного огня. Как только тот оказывался в поле его видимости – немедленно открывал огонь. Кроме того, оружие к бою готовил только сам, не доверяя это никому – ни техникам, ни инженерам. Натан Борисович даже собственноручно сделал некоторые усовершенствования, не позволявшие боезапасу застревать при подаче в патронник.
Первый раз его представили к званию Героя в 1942-м, второй – в 1943-м, а присвоили только на третий раз – в 1945 году. Награду получал в Кремле у Калинина.
Потом был военный институт иностранных языков, после которого Натан Борисович Стратиевский преподавал в военном училище. Через какое-то время он был назначен директором курсов иностранных языков при Мосгорисполкоме.
Натан Борисович – человек удивительной скромности. И это качество, пронесенное через всю жизнь, есть величайшее из сокровищ. Званием Героя он никогда не кичился, но по праздникам и в День Победы надевает ордена и Золотую Звезду – что заслужил, то заслужил – этого не отнимешь.
Беседовал
Владислав Шницер
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru