[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ОКТЯБРЬ 2000 ТИШРЕЙ 5761 — 10 (102)
Первый директор Лувра
Лазарь Медовар
В еврейской энциклопедии Брокгауза и Ефрона ему посвящено всего несколько строк: «Денон Виван – ученый еврей, который сопровождал Наполеона I в Египет во время его войны с Англией. Денон был выдающимся рисовальщиком; впоследствии Наполеон назначил Денона директором «Musee Napoleon».
Столь более чем лаконичное сообщение о выдающемся французском писателе, художнике, гравере, путешественнике, дипломате и коллекционере возможно объясняется тем, что в вышедшем незадолго до этого очередном томе энциклопедического словаря тех же Брокгауза и Ефрона ему уже была посвящена более подробная статья с упоминанием областей его деятельности. Но и она дает лишь приблизительное представление об этом разносторонне одаренном человеке, жизнь которого была необыкновенно интересной и в которой, как в калейдоскопе, отразились все эпохальные события во Франции и Европе того времени.
Нельзя, однако, не отметить, что упомянутая статья, несмотря на скудность сведений, содержит их существенно больше, чем аналогичные статьи о Деноне в Британской и Французской энциклопедиях.
Денон был дипломатом «по особым поручениям» при Людовике XV и Людовике XVI, другом Вольтера и знаменитого художника французской революции Давида, ближайшим советником Наполеона Бонапарта по искусству в его походах в Египет и страны Европы. Эрудиция, энергия и организаторские способности Денона позволили Наполеону выбрать именно его директором своего нового музея во дворце Лувр.
«Он мечтал сделать из Лувра “самый прекрасный музей мира”, – пишет во французском журнале “L’Actualite en France” Клодин Канетги. Это ему практически удалось. Жаль, что лишь знатоки вспоминают сегодня имя первого директора музея Наполеона, будущего музея Лувра и первого “министра искусств” Доминика-Вивана Денона».
Завтрак в Ферне. Вольтер (в кресле) со своими почитателями. Рис. В. Денона.
Барон Виван Денон (от французского де Нон) родился 4 января 1747 года во французской провинции Бургундии в городе Шалон-Сюр-Сон на реке Соне между Леоном и Дижоном в богатой аристократической семье. Знатное происхождение и материальная обеспеченность позволили ему получить блестящее по тому времени образование. В Париже Доминик изучал политические науки, юриспруденцию, литературу. Но особенный интерес вызывало у него обучение рисованию и гравюре. Он стал хорошим портретистом и одним из лучших граверов, в жизни это оказало ему огромную незаменимую помощь, способствовало его всемирной известности.
О личной жизни молодого Денона известно мало. Его имя хотя и встречается во многих произведениях, в том числе весьма известных, но посвященных ему биографических книг всего несколько. Одна из последних опубликована в 1995 году французским писателем Филиппом Соллерсом. Автор отметил чрезвычайную скрытность Денона в том, что касается его биографии, и противоречивость сведений о нем. Он не оставил мемуаров, не сохранились его письма (вероятно, он их уничтожил).
В то же время все авторы единодушно отмечают общительность, остроумие Денона, умение быть «душой общества» и ценить прекрасный пол.
И. Тихомиров в рассказе «Монограмма на камне» так обобщил эти качества Денона: «Юный Доминик... с детства обнаружил недюжинные способности к живописи и сочинительству, а также множество иных приятных качеств, самым важным из которых было непобедимое обаяние, легкость нрава, веселый талант общения с людьми, сохраненный им на всю жизнь и не раз сослуживший ему добрую службу. Он легко заводил друзей в самых влиятельных кругах». Ему оказывали благосклонное внимание всесильная фаворитка Людовика XV маркиза Жанна Помпадур, жена Наполеона Бонапарта Жозефина Богарне, императрица Екатерина II.
Людовик XV назначил Денона хранителем королевской коллекции гемм – драгоценных камней с выгравированными на них украшениями, унаследованной от маркизы Помпадур.
М. Робеспьер.
В 23 года Доминик пробует себя в литературе: он пишет небольшую комедию и даже ставит ее на сцене; однако она оказалась слабой и была вскоре забыта. Признание к писателю пришло значительно позже, уже в зрелом возрасте.
Общительность и в то же время умение хранить тайны, сдержанность в необходимых случаях были отмечены Людовиком XV, который в 1772 году привлек Денона к дипломатической работе. Она продолжалась и при Людовике XVI и длилась почти 15 лет.
В 1774 году 27-летнего дипломата назначают секретарем французского посольства в Санкт-Петербурге. О подлинном содержании этой его миссии, как впрочем и более поздних, нет никаких данных. Известно лишь, что, несмотря на расположение Екатерины II, русское правительство выслало его из страны за шпионаж. Об этом, в частности, напомнила читателям петербургская газета «Смена» в одном из апрельских номеров 2000 года, через 175 лет после смерти дипломата.
После России Людовик XVI направил его с очередной секретной миссией в Швейцарию. Здесь он познакомился с Вольтером, жившим в своем имении Ферне (у самой франко-швейцарской границы). Между ними сложились дружеские отношения, Денон часто навещал Вольтера, написал несколько его портретов, а также широко известный рисунок «Завтрак в Ферне» (1775 год).
После Швейцарии – Италия. Денон сопровождает посла Франции графа Клермона де Амбуаза в Неаполь и остается служить в его посольстве в течение семи лет.
Он совершал поездки по Италии, жил в Риме, Флоренции, Венеции, продолжая заниматься рисованием и гравированием портретов. Одними из известных работ того периода являются иллюстрации к книге аббата Сен-Нона «Путешествие в Неаполь и Сицилию» (1788 год).
Оставив дипломатическую службу, Денон преподает в Венеции граверное мастерство. Здесь, как поведал Клодин Канетги, он познакомился с молодой гречанкой, в которую страстно влюбился и которая отвечала ему взаимностью. Эта любовная история продолжалась и после разлуки любовников, они долго обменивались пылкими письмами.
В 1787 году Денон на короткое время приезжает в Париж, куда привозит свою картину «Молитва пастухов», исполненную по определению специалистов в манере Рембрандта. В том же году Денона избрали академиком Парижской академии живописи. Он возвратился во Флоренцию, где в 1793 году получил сообщение о начале Великой французской революции. Он вынужден снова срочно покинуть Италию и вернуться во Францию.
Генерал Наполеон Бонапарт. Неоконченный портрет кисти Ж.-Л. Давида.
В Париже Денон узнал, что его имя внесено в список эмигрантов, подлежащих аресту за измену отечеству. Его поместья были отобраны в казну, а имущество конфисковано. Ничего изменить было уже нельзя, и во избежание ареста Денон вынужден был скрываться.
Курт Керам в книге «Боги, гробницы, ученые» (М., 1994) так описывает этот период жизни Денона:
«Обедневший, одинокий, многими преданный, он влачил убогое существование, скитался по жалким углам, жил на деньги, вырученные от продажи того или иного рисунка, бродил возле рынка, видел, как на Гревской площади падали головы многих из его бывших друзей, и так до тех пор, пока не нашел неожиданного покровителя – Жака-Луи Давида, великого художника революции. Он получил возможность гравировать давидовские эскизы костюмов, те самые эскизы, которые должны были революционизировать и моду. Этим он завоевал расположение “Неподкупного”; едва ступив на паркет после грязи Монмартра, по которой ему пришлось бродить, он, найдя применение своему дипломатическому таланту, получил от Робеспьера обратно свои имения, был вычеркнут из эмигрантского списка».
Деноном были награвированы для Давида 11 листов республиканских костюмов.
События Великой французской революции описаны в учебниках истории и хорошо известны. После контрреволюционного переворота, казни Робеспьера (под ножом гильотины) на той же Гревской площади 9 термидора (27 июля) 1794 года и роспуска Конвента, власть во Франции перешла к Совету пяти директоров – Директории.
Возродилась аристократия, и при поддержке Давида Денон вновь появился в высших светских кругах. Здесь он в 1796 году познакомился с Жозефиной Богарне, которая представила его своему мужу, уже знаменитому генералу Бонапарту, будущему императору Франции. Это знакомство переросло в дружеское сотрудничество, продолжавшееся почти 20 лет.
В конце 1797 года Директория поручает Бонапарту подготовку экспедиции против главного врага Франции – Англии. Однако генерал быстро убедился в практической невозможности высадки десанта на английский берег, охраняемый могущественным морским флотом под командой адмирала Нельсона.
«Попытаться высадить десант в Англии, – рапортовал он Директории, – не обеспечив предварительно контроля над проливом, – самая рискованная и сложная из операций, которые когда-либо осуществлялись». Как известно, через почти 140 лет такую операцию не смог осуществить и Гитлер.
План Бонапарта заключался в другом. Он предложил вместо нападения на Англию оккупировать Египет, захватить Суэцкий перешеек (Суэцкого канала тогда не существовало) и блокировать тем самым один из путей, связывающих Англию с основным источником ее процветания – Индией.
Все свои усилия Бонапарт направил на то, чтобы убедить Директорию дать ему флот и армию для завоевания Египта. И добился успеха.
5 марта 1798 года Директория назначила генерала Наполеона Бонапарта главнокомандующим экспедиционными войсками, направляемыми в Египет, а еще через два месяца в Тулоне закончилась подготовка экспедиции, и более двухсот кораблей под командованием адмирала Брюйе вышли в Средиземное море.
В этой экспедиции неоценимой, исторической оказалась роль Вивана Денона. Подробнее об этом ниже, после необходимого отступления.
К концу XVIII века, когда происходили упомянутые события, европейцы мало что знали о Египте; он оставался экзотической таинственной страной. Разрозненные описания древних авторов (Геродота, Плутарха и других), а также не всегда достоверные сведения более поздних авторов, уже не удовлетворяли историков и востоковедов. А рассказы путешественников о храмах, руинах, пирамидах, сфинксах и других экзотических чудесах на берегах Нила лишь подогревали интерес к этой ближневосточной стране.
Замышляя экспедицию, Бонапарт, кроме завоевания Египта, ставил перед собой и другую, более полезную для человечества задачу: организовать систематическое научное исследование истории и культуры страны, ее древнейшей цивилизации.
Такую задачу, считал генерал, мог выполнить только хорошо организованный коллектив ученых. Биографы Наполеона отмечают его веру в науку, весьма уважительное, подчас заботливое отношение к ученым. В 1797 году он сам был избран членом французской академии, чем очень гордился до конца дней.
Ж-Л. Давид. Автопортрет, 1794 год.
Эти качества будущего императора проявились и в египетской экспедиции при встречах с противником, и при организации работы ученых.
«Даже знаменитая его команда перед началом одного сражения с мамлюками: “Ослов и ученых на середину!”, – пишет академик Е. Тарле («Наполеон». М., 1957), – означала именно его желание обезопасить прежде всего наряду с драгоценнейшими в походе вьючными животными также и представителей науки; несколько неожиданное сопоставление слов получилось исключительно вследствие обычного военного лаконизма и необходимой краткости командной фразы».
Для участия в экспедиции были привлечены 150 ученых и специалистов Франции, представлявших более 15 профессий. Биограф Наполеона Жан Тюлар («Наполеон». Жизнь замечательных людей. М., 1996) пишет, что в Комиссию ученых – так именовался этот коллектив – входили, в частности, математики, инженеры, химики, натуралисты, архитекторы, переводчики, рисовальщики, наборщики, в распоряжении которых имелись латинские, греческие и арабские шрифты, и даже пианист. Список имен членов комиссии впечатляет: во главе ее стояли основоположник начертательной геометрии академик Монж и химик академик Бертолле, под их началом трудились математик Фурье, натуралист Сент-Илер, астроном Мешэн, художник и воздухоплаватель Конте, археолог Жомар, медики Деженет и Ларрей, другие великие ученые своего времени. Их снабдили самыми совершенными по тому времени приборами, инструментами, литературными справочниками. Комиссия должна была сопровождать командующего в его походах, собирать материалы и на их основании создать в Каире институт Египта.
В Комиссию ученых Бонапарт включил и своего нового знакомого академика живописи Вивана Денона. Можно предположить, что приглашение Денона объяснялось не только его репутацией как специалиста или рекомендацией Жозефины, но и не в меньшей степени его еврейским происхождением. Известно, что первый консул с большим уважением относился к евреям, народу, который «дошел до нашего времени, пережил смену столетий, гордясь своим единством и считая самой большой своей привилегией иметь своим законодателем одного лишь Б-га».
Отправляясь в поход, Бонапарт обратился со специальным воззванием к азиатским и африканским евреям, приглашая их под свое знамя и обещая реставрацию иерусалимского храма, восстановление всего Иерусалима и Иудеи. В подтверждение своих слов Бонапарт включил в свою свиту еще одного еврея – профессора восточных языков Вентюра (во время похода он умер).
С момента вхождения в Комиссию жизнь Денона не содержит более никаких тайн, она полностью открыта, и судьба начинает отсчитывать ее звездные часы.
Итак, французские корабли вышли из Тулона. По счастливой случайности они прошли незамеченными подстерегавшей их английской эскадрой Нельсона, и 1 июля 1798 года войска Бонапарта высадились в Александрии.
Писец. Египетская статуя (III тысячелетие до н.э.).
От Александрии до Каира более ста километров, которые войскам во главе с Бонапартом пришлось преодолеть под палящим солнцем по безводной и безжизненной пустыне с вязким песком, скрипящим на зубах. Но ученых генерал в этот поход не взял. Заботясь об их безопасности, он предоставил им вспомогательные суда, чтобы они могли достигнуть Каира по Нилу.
«Каир возник перед участниками перехода, – пишет К. Керам, – словно видение из “Тысячи и одной ночи”, с тонкими башнями своих четырехсот минаретов, с куполом мечети Джали аль-Ашар», со множеством удивительных по красоте зданий. А невдалеке, в Гизе, возвышались гигантские пирамиды, холодные, огромные, отчужденные – окаменевшая геометрия, немая вечность, свидетели того мира, который был мертв уже тогда, когда ислам еще не родился». Среди них и знаменитая пирамида Хуфу (Хеопса), построенная пять тысяч лет назад и являющаяся самым большим сооружением древности, внутри которой свободно может поместиться санкт-петербургский Исаакиевский собор.
Но солдатам было не до экзотики. Их поджидала мамлюкская кавалерия, насчитывающая двенадцать тысяч хорошо обученных вооруженных всадников во главе с фактическим владыкой Египта Мурад-беем.
Ставленники Турции Мурад-бей и другой предводитель мамлюков Ибрагим-бей считали, что они легко и быстро уничтожат измученную походом армию французов, не имеющую к тому же даже собственной кавалерии. О современном ведении военных действий с применением артиллерии они не имели представления.
Видимо, здесь прозвучала и приведенная выше команда Бонапарта, так же как и его вошедшее в историю обращение к солдатам перед боем: «Солдаты! Сорок веков смотрят на вас с высоты этих пирамид!»
Сражение известное как «битва при пирамидах», окончилось полным разгромом мамлюков. Собственно, это было не сражение, а скорее побоище: подпустив мамлюкскую конницу на картечный выстрел, артиллеристы Бонапарта расстреляли ее, а те немногие всадники, которые достигли флангов французов, были уничтожены убийственным ружейным огнем; уцелевшие в панике обратились в бегство.
25 июля 1798 года войска Бонапарта вошли в Каир. Комиссия ученых сразу же приступила к работе.
Немногим более месяца понадобилось ученым, чтобы в столице Египта начал свою работу Каирский институт наук и художеств. Президентом института был избран Гаспар Монж, его заместителем – Наполеон Бонапарт, а непременным секретарем – математик Жан Фурье. Денону отводилась роль руководителя группы рисовальщиков.
Институт разместился в переоборудованном дворце бея, актовым залом стал большой зал гарема, а соседние комнаты были отданы для проживания членам комиссии. В доме одного из бежавших мамлюков была организована библиотека, в которую приглашали и арабов. Посещавших, к их большому изумлению, встречали в высшей степени доброжелательно и любезно, знакомили с книгами и картинами, проявляли большую заинтересованность в их повторном посещении.
В своей книге «Геометрия и марсельеза» (серия «Творцы науки и техники». М., 1979), посвященной жизни Монжа, В. Демьянов так характеризует работу института: «Члены Каирского института определяли точные географические координаты и чертили планы и карты городов, рек, озер Египта, изучали и детальнейшим образом описывали животных, птиц, рыб, собирали коллекции растений, насекомых и минералов. Ничто не было упущено, никакая область знаний не осталась забытой. Особый интерес проявляли Монж и его друзья к древней культуре Египта, стремясь разгадать еще не разгаданное, ибо камни молчали».
В книге особо отмечается роль Денона. «В этой небольшой, но замечательной плеяде, – пишет автор, – совершенно особое место принадлежит Вивану Денону – энтузиасту из энтузиастов... Денон с жадностью набросился на изображения не совсем понятные и иероглифы совсем не понятные. Он видел колоссальную научную ценность того кладезя, который открылся перед учеными. Он страшно спешил, словно знал, что в Египте ему доведется провести немногим более года. Отличный рисовальщик Денон тщательно воспроизводил пирамиды и статуи, копировал непонятные письмена. Его трудолюбию и отваге могли завидовать многие». Денон, Монж, Бертолле, Бонапарт и его штаб были первыми европейцами, проникшими под своды пирамиды Хеопса.
Ни Денон, ни другие члены комиссии не производили никаких раскопок, в них не было необходимости: на поверхности земли было так много предметов и памятников древности, что одна только их регистрация заняла бы многие годы работы.
Клод Бертолле.
Постепенно помещения института стали заполняться многочисленными папирусами, камнями с рисунками и иероглифами, статуями, барельефами, другими произведениями египетского искусства, даже саркофагами. Появились многочисленные описания памятников, их рисунков и моделей, гипсовых и глиняных слепков.
Все эти работы французы выполняли необыкновенно тщательно, не упуская ни одного даже мельчайшего штриха. Авторы копий будто предчувствовали, что оригиналы не попадут в Париж. И их предчувствия в значительной степени подтвердились.
Через неполные две недели после вступления Бонапарта в Каир Нельсон, рыскавший по Средиземному морю в поисках французского флота, наконец нашел его.
Флот стоял на якоре у берегов Абукирского залива, и адмирал Брюйе считал, что флот в полной безопасности. Бдительность была утрачена, матросам даже разрешили сойти на берег. Нельсон к полной неожиданности французов ворвался в залив и, открыв артиллерийский огонь, потопил почти все стоявшие там корабли.
Разгром под Абукиром явился сильнейшим ударом для армии и ученых, которые оказались блокированы в Египте английским флотом, потеряли регулярную связь и снабжение из Франции.
Несмотря на это, ученым института все же удалось переправить некоторое количество экспонатов в Париж, однако с еще большим количеством им вскоре пришлось расстаться.
Блокада не изменила планов Бонапарта, один из которых заключался в завоевании Верхнего Египта, где укрылся Мурад-бей с остатками уцелевших мамлюков. Для этого был создан корпус из 5 000 человек под командой молодого генерала Дезэ. В своих воспоминаниях Наполеон характеризует экспедицию Дезэ как важную военную и одновременно чрезвычайно интересную, так как впервые со времен крушения Римской империи представители цивилизованной нации намеревались изучить этот район.
Ряд ученых и художников пожелали сопровождать корпус; однако им было в этом отказано, во-первых, из-за нежелания Бонапарта подвергать опасности их жизнь, а во-вторых, их присутствие могло замедлить ход военных действий. И только один человек получил разрешение сопровождать штаб Дезэ в качестве добровольца. Это был Виван Денон.
Гаспар Монж.
Зенон Косидовский характеризует участие Денона в походе, подобно Кераму и Демьянову, явно эмоционально: «С горячим энтузиазмом он запечатлевал на бумаге все то, с чем сталкивался во время марша корпуса генерала Дезэ вдоль берегов Нила вплоть до первого водопада. Рисунки его были чрезвычайно точными и напоминали гравюры искусных мастеров, поэтому их и расхватывали как источник сведений о древних сооружениях Египта. Во время египетской кампании Денону было уже за 50, но грубоватой веселостью, отвагой и выносливостью он завоевал себе большую популярность среди французских солдат. Ни убийственный зной, ни дальние форсированные марши по вязкому песку пустыни не могли привести его в уныние; он всегда был первым на ногах и последним ложился спать, рисовал без устали во время марша, привалов и стычек, даже тогда, когда вокруг него жужжали пули. В его альбоме появлялись все новые и новые колонны, сфинксы, обелиски, храмы, пейзажи Нила и пустыни». («Когда солнце было богом». М., 1968).
Воздвигнутые в честь царей и богов, все эти колонны, тонкие обелиски, торчащие из земли словно пальцы – высота многих из них достигала 28 метров, храмы с их имуществом были испещрены иероглифами. Даже письменные приборы и трости не избежали этого.
Денон записывал и зарисовывал все, что мог успеть. Его спешка обуславливалась не только ограничением времени, не только сознанием того, что он сюда больше не попадет, но и пониманием, что все эти реликвии человеческой культуры подвержены разрушительному влиянию веков, причем не только из-за катаклизмов природы, фанатизма завоевателей или хищений предприимчивых воров.
Филолог Тихомиров, посетивший эти места в 1980 году, в рассказе о Деноне «Монограмма на камне» так пишет об этом: «Неблаговидную роль в уничтожении ценнейших памятников сыграли люди, отдавшие этой варварской акции годы целенаправленных усилий. И если ранние христиане молотками и зубилами безжалостно отбивали настенные барельефы, убежденные, что искореняют ненавистный дух язычества, то миллионы жителей Дельты довершили этот “крестовый поход” без всякого злого умысла. Заметив, что глиняные кирпичи – “себахи”, из которых возводились древние города, годятся для удобрения полей, предприимчивые феллахи в течение нескольких веков перемешивали их с землей, как простой навоз. Таким образом, как ни горько это звучит, они... съели целые города».
Исключительную ценность работ Денона для исторической науки, тщательность, даже педантичность, с которой они выполнялись, отмечают многие авторы, в том числе и упомянутые выше.
«Он занимается изучением древнеегипетского искусства и одним из первых утверждает, что оно более древнее, чем греческое. Денон пишет многочисленные заметки и делает зарисовки и планы в Луксоре, Кариаке, Филе, Идфу и Дендерахе, где он находит знаменитый Зодиак, который в 1821 году Людовик XVIII приобретает для Лувра» (Канетги).
Зарисовывая иероглифы, Денон понимает, что никогда не сможет их прочесть, что это сделают следующие исследователи. Но он «правильно подмечает самое главное, самое важное, различая три вида иероглифов – “углубленные”, “выпуклые” и “бесформенные” – и приходит к правильному заключению, что они относятся к разным эпохам... В Элефантине Денон зарисовывает очаровательный, окруженный колоннами небольшой храм Аменхотепа III, и этот отличный рисунок останется единственным изображением храма, ибо в 1822 году он будет разрушен» (Керам).
«В храме богини Хатхор, в Дендере, внимание Денона привлекли диковинные письмена, выбитые резцами древних мастеров под цветными барельефами. Сознавая, что никогда не сможет прочесть эту таинственную хронику, Доминик тщательно и терпеливо перерисовывал надписи, подолгу проверял сходство каждой, казалось бы незначительной детали» (Тимофеев).
Пять месяцев понадобилось генералу Дезэ, чтобы наголову разбить Мурад-бея. Денон вместе с корпусом генерала возвратился в Каир. Многочисленные записи и зарисовки, привезенные им, возродили желание других членов института также совершить поход в теперь уже безопасный Верхний Египет.
В результате коллекция института пополнилась новыми записями и экспонатами. Но самый ценный экспонат поступил не с юга, а напротив, с севера из небольшого нижнеегипетского селения Розетта в дельте Нила (ныне город примерно в 50 километрах от Александрии).
Это был знаменитый Розеттский камень – черная полированная базальтовая плита, покрытая надписями, расположенными тремя рядами друг под другом. Ее извлек из земли солдат генерала Бошара, выполнявший работу в селении.
Текст был написан на двух языках – египетском и греческом, причем египетский текст был написан дважды: иероглифами (верхний ряд) и демотическим письмом, т.е. упрощенным письмом эпохи позднего Египта (средний ряд).
Нижнюю «греческую» надпись прочли довольно легко; она содержала почетный адрес египетских жрецов фараону Птоломею V Эпифану по случаю его коронации в 196 году до нашей эры.
Солдаты армии Бонапарта в Египте.
По всей видимости, текст всех надписей был один и тот же, и это давало надежду расшифровать другие надписи. Однако тогда это сделать не смогли, и камень был передан Каирскому институту.
Расшифровать надписи удалось лишь через 25 лет соотечественнику Денона французу Жану Шампольону, который после многолетних усилий путем сравнения отдельных слов и фонетических знаков сумел раскрыть тайну иероглифов. Молчавшие на протяжении 1500 лет бесчисленные иероглифические письмена и надписи, наконец, заговорили. Археологи сочли, что Розеттский камень «ценнее, чем все алмазы фараонов».
Сотрудники института особенно тщательно сняли копии и слепки с этой реликвии, имея в виду опасности морской транспортировки.
Однако, опасность подстерегала совсем не со стороны морской стихии.
Разгром Нельсоном французского флота в Абукирском заливе позволил англичанам, как упоминалось, блокировать египетское побережье. Армия Бонапарта оказалась в западне. Наступили голод и эпидемии, в частности, холеры и глазных болезней. Орудия и боеприпасы, направляемые в Египет, перехватывались англичанами. Многократные попытки Бонапарта захватить крепость Сен-Жан-д’Акра, имевшую важное стратегическое значение, оканчивались неудачей, так как крепость поддерживалась англичанами и снабжалась ими всем необходимым.
Из Парижа приходили плохие вести: в стране росло недовольство правлением Директории, зрели заговоры. Бонапарт понимает, что ему надо вернуться в Париж. Передав армию генералу Клеберу, он 27 августа 1799 года на оставшихся кораблях тайком покидает Египет. Вместе с ним во Францию отбыли и видные ученые Каирского института, среди них Монж, Бертолле, Денон...
Кораблям вновь удалось пройти незамеченными эскадрой Нельсона, и в октябре они благополучно достигли берегов Франции.
Оставшаяся без главнокомандующего (генерал Клебер вскоре был убит религиозным фанатиком), блокированная экспедиционная французская армия вынуждена была капитулировать, и в августе 1801 года в Александрии французы и англичане подписали мирный договор.
Согласно этому договору французы должны были покинуть страну; им разрешалось взять с собой личное имущество, в том числе рукописи, рисунки и даже слепки. Все же реальные находки и экспонаты они должны были передать англичанам. В их числе оказался и Розеттский камень, который был отправлен в Британский музей, где находится и поныне.
Однако предусмотрительность и труды ученых Каирского института не оказались напрасными. Собранный ими огромный иллюстративный материал, многочисленные описания, гипсовые и глиняные копии памятников оказались не менее ценными, чем оригиналы, доставшиеся англичанам. Они позволили ученым в течение многих лет продолжать египтологические исследования у себя дома во Франции.
В 1802 году на основе своих записок Виван Денон опубликовал книгу «Путешествие по Верхнему и Нижнему Египту» с собственными многочисленными иллюстрациями. В ней он, в частности, высказал свое мнение относительно строительства пирамид: «Трудно сказать, что вызывает наибольшее изумление: безумие тирана, осмелившегося отдать подобный приказ, или бессловесное повиновение народа, который согласился отдать свой труд на сооружение подобных конструкций».
Книга имела огромный успех не только во Франции, но и в других странах Европы, пробудив широкий интерес к загадочной стране.
Зарисовки Денона явились первым достоверным материалом для научных исследований истории Древнего Египта.
«Если Наполеон, – пишет Керам, – завоевав Египет с помощью оружия, все-таки не смог удержать его в своих руках более года, то Денон, завоевав страну фараонов с помощью карандаша, сохранил ее для вечности и открыл ее для нашего сознания».
На основании материалов Денона и Комиссии ученых Франсуа Жоман в 1809–1813 годы издал многотомный труд «Описание Египта или собрание наблюдений и изысканий, которые были сделаны в Египте во время экспедиции французской армии» (в литературе часто просто «Описание Египта»). К 1813 году «Описание» включало 24 тома текста, 12 томов таблиц, свыше 300 гравюр и рисунков Денона.
Вандомская площадь
Издание этого труда ознаменовало собой появление новой науки – египтологии.
Однако этот огромный, добросовестнейшим образом выполненный труд не мог считаться законченным: оставались немыми памятники, непонятными – иероглифы, чужим – язык. И лишь после расшифровки Шампольоном иероглифов, «Описание Египта» приобрело свою истинную цену.
В 1802 году Бонапарт, ставший к этому времени Первым консулом Французской республики и фактическим ее правителем, назначил Денона директором музеев. В их число входили Центральный музей искусств, открытый в 1793 году во дворце Лувр и получивший название «музея Наполеона», Монетный двор медалей, Музей французских памятников, некоторые другие музеи. Фактически Денон стал своего рода министром искусств и мог влиять на современных ему художников.
Любимым детищем Денона стал Лувр, который он стремился превратить в «самый прекрасный музей в мире». Он делает многочисленные приобретения из самых разных источников. Так, одно из сокровищ Лувра – картина Ватто «Жиль» найдена им у старьевщика, во Флоренции он приобрел коллекцию из 1200 рисунков, которыми пополнил «Королевский кабинет». Но главным источником пополнения коллекции являлись военные трофеи.
После провозглашения в 1804 году Бонапарта императором Франции Наполеоном I его военные походы, сопровождаемые блестящими победами, продолжались, и, как известно, в его подчинении оказалась почти вся континентальная Европа. Из покоренных стран в Париж потекли картины, скульптуры, другие произведения искусства. Наполеоновские наместники называли это конфискацией, хотя на самом деле это был неприкрытый грабеж. После падения Наполеона награбленные ценности пришлось вернуть. Но это произойдет позже, пока же луврское собрание постоянно увеличивалось.
Денон ввел новую организацию экспозиции: картины группировались по школам и в хронологическом порядке. Были привлечены представители новых школ, например, художники-примитивисты, творчество которых по мнению Денона недооценивалось. Он организует выставки, которые посещают десятки тысяч людей.
Выполняя поручение Наполеона, Денон руководит работами по возведению на Вандомской площади колонны Великой армии в честь побед императора. На вершине этой знаменитой Вандомской колонны была установлена статуя Наполеона в виде римского цезаря, проект которой также был одобрен Деноном. В 1871 году декретом Парижской коммуны колонна была разрушена, но в 1875-м – восстановлена.
В Париже Денон по просьбе Александра I приобрел картины для императорского Эрмитажа, а на одном из фарфоровых заводов также для Александра I был изготовлен специальный сервиз.
Денон был и известным коллекционером, его собрание было одним из самых больших и богатых частных коллекций в Париже.
22 июня 1815 года после второго и теперь уже окончательного отрешения от престола, Наполеон был сослан на остров Святой Елены. Возвратились Бурбоны.
Франция вынуждена вернуть награбленные сокровища. Денон с грустью наблюдал гибель коллекций, хотя и не мог не понимать справедливости возмездия. Впрочем, наблюдать ему пришлось недолго. Сменивший Наполеона Людовик XVIII освобождает Денона от всех должностей, в том числе и директора Лувра – музея, который он успел сделать одним из лучших в мире.
Но память о директоре все же сохранилась: главный подъезд, через который посетители входят в музей, а также один из его залов носят имя Денона.
Уход из Лувра освободил Денону время для занятий собственной коллекцией, размещенной в его парижских апартаментах. Эта необычная коллекция, в которой бронзовые и мраморные изделия соседствовали с рисунками, картинами, фарфором, эмалями, медалями и произведениями искусства разных цивилизаций, полностью отражала эклектизм и широту взглядов ее владельца. После смерти Денона в 1825 году понадобилось почти десять дней, чтобы составить ее опись. А через 10 лет она была распродана по частям. Денон успел описать ее в своем последнем сочинении, посвященном искусству рисования древних и современных живописцев. Он включил туда и собственные рисунки. Но издать сочинение Денон не успел; это сделал через четыре года после смерти автора его племянник А. Дюваль.
В последний период жизни Денон увлекся изобретенной в конце XVIII века литографией. Он был одним из первых, кто внедрил во Франции этот новый способ печатания.
Через 175 лет после смерти своего первого директора Лувр организовал посвященную ему выставку. Музей собрал около 650 произведений как из своих коллекций, так и из многочисленных государственных и частных, в том числе и зарубежных. Журнал «L’Actualite en France» сообщает: «Коллекции Денона заняли все залы, предназначенные для временных экспозиций. Но и они не смогли вместить все ценности. В самом музее около каждого предмета, приобретенного Деноном, установлены специальные таблички. Их столько, что начинаешь понимать, какую роль сыграл этот уникальный человек в создании музея Лувра».
На выставке, как и было у Денона, картина Ватто «Жиль» «соседствует с мумией без повязок, лежащей в двойном деревянном саркофаге, и с удивительным ковчегом XV века, в который Денон поместил кость Мольера, зуб Вольтера, кончик уса Генриха IV и прядь волос Наполеона...»
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru