[<<Содержание] [Архив]        ЛЕХАИМ ОКТЯБРЬ 2000 ТИШРЕЙ 5761 — 10 (102)

Сегодня рождается из вчера

Иосиф Бегун

К истории еврейской общины в Москве

Бегун Иосиф Зиселевич (р. 1932, Москва), общественный деятель. Окончил МЭИ (1957). Кандидат технических наук (1967). С конца 60-х до конца 80-х годов – участник еврейского национального движения в СССР. Один из активнейших распространителей еврейского самиздата. Трижды (1977, 1978, 1982) арестовывался советскими властями. С 1988 года – в Израиле.

РЕЭ, т1.

Возвращение в еврейство предшествует

возвращению в еврейскую страну.

Т. Герцль

Община в еврейской диаспоре – это та основа, на которой покоится все здание национального бытия. Поэтому трудно переоценить значение открытия Еврейского общинного центра в Москве, которое прошло недавно в торжественной обстановке при участии Президента России. Думается, что многие из тех, кто присутствовал на грандиозной церемонии открытия общинного центра в Марьиной роще в сентябре этого года, вспомнили и «те времена и те дни», не столь уж далекие доперестроечные годы, когда евреям в СССР приходилось в трудной борьбе отстаивать само право быть евреями.

В огромной стране, где тогда проживало несколько миллионов евреев, не существовало ни метра территории, где евреям была бы предоставлена возможность для национального существования, где представители народа, старый и малый, могли бы встречаться как евреи, учиться иудаизму. Как бледная тень прошлой жизни существовали еще кое-где обветшалые, безлюдные почти синагоги. Официальная пропаганда называла иудаизм пособником «сионистских агрессоров», Книга Книг была объявлена идеологически вредной. Евреи, оставшиеся в живых после трагедии Холокоста, были обречен на национальное вымирание.

Национальное возрождение евреев в СССР на протяжении двух последних десятилетий советского режима в 1960-е–1980-е годы заставляет вспомнить библейского пророка: мертвые кости начали оживать и обрастать плотью... С начала 70-х годов еврейские активисты, наряду с борьбой за выезд, проводили большую культурную и социальную работу – обучение ивриту, проведение еврейских праздников, организация еврейского образования (религиозного и светского), материальная помощь семьям отказников и многое другое. Широкими масштабами и фактической открытостью они отличались от той активности разрозненных небольших подпольных и полуподпольных групп в предыдущее время. Многофункциональная национальная деятельность, в которую были вовлечены тысячи людей в течение многих лет, позволяет считать, что это была жизнь независимой еврейской общины. Началась она на 20–25 лет раньше перестройки. (Как известно, официальное провозглашение еврейской общины в СССР было ознаменовано открытием культурного центра имени Михоэлса в Москве в феврале 1989 года.)

Возрождение еврейства в СССР начиналось в отказе. Лишенный работы и трудового коллектива, отказник оказывался вне общества, по другую сторону оставалось все то, чем человек жил раньше. Массовая антисионистская пропоганда клеймила отказника как «отщепенца» и «антисоветчика». И вот, именно отказник, тот, кого власть превращала в изгоя, обретал счастливый шанс войти в запретный мир еврейства. Путь к своему народу, в еврейскую культуру проходил не через школы или университеты, а через ОВИР (!). Возникали группы изучения иврита, традиции, Торы, законов еврейской жизни. Все больше семей отказников начинали придерживаться национальных обычаев, отмечать еврейские праздники. В кружках и на семинарах по еврейской культуре проводились лекции по истории, философии, о стране Израиля...

Изгоняя с работы специалистов-отказников, лишая семьи средств к существованию, власти рассчитывали терроризировать, запугать... И тут на помощь приходила община. Организованным порядком проводилась традиционная для любой общины работа по оказанию моральной и материальной поддержки нуждающимся. К счастью, в это время и мировое еврейство пришло на помощь отказникам-евреям.

Необходимость взаимоподдержки и спонтанно возникавшие формы национальной жизни и еврейского образования способствовали объединению отказников в сплоченный коллектив. В этой весьма неординарной еврейской общине не было ни президента, ни директора... Неформальных лидеров было много, ими становились те, кто мог предложить важную идею и оказывался способным сплотить вокруг нее людей. Эта массовая и деятельная еврейская община, насчитывавщая тысячи членов, не имела ни офисов, ни секретарей, ни официального статуса... Возможно, это было ее преимуществом, явный руководящий центр сразу бы попал под контроль КГБ.

С начала 1970-х особо широкое распространение получило преподавание иврита. К этому времени десятки учителей, уже вели занятия с сотнями учеников. Ульпаны в большинстве случаев были конспиративными, так как власти отказывали в официальном признании «общественной полезности» их работы. (В 1976 году автор этой статьи, до подачи заявления о выезде –  научный сотрудник, уволенный с профессиональной работы и зарабатывавший на жизнь частными уроками иврита, был осужден уголовным судом за «паразитическое существование».) Вместе с выездным бумом расширялось и преподавание иврита. К концу 70-х в 45 городах СССР действовали ульпаны, а в 1979 году в Москве и Ленинграде была проведена «неделя иврита», посвященная 100-летнему юбилею начала возрождения современного иврита. В том же году в курортном поселке Коктебель в Крыму собрались десятки учителей из разных городов. Они ходили на прогулки в горы, купались в море, проводили лекции, дискуссии, ... все на иврите. Это был один из семинаров усовершенствования учителей иврита. Власти очень нервно реагировали на растущую популярность среди евреев языка Библии и еврейского государства, и, когда в первой половине 80-х началась кампания репрессий против активистов, несколько ведущих преподавателей иврита были арестованы и осуждены на различные сроки заключения.

Ленинградские отказники с «рекламой» курсов иврита.

Распространение еврейского самиздата занимало важное место в деятельности общины, ведь самые элементарные сведения о евреях и еврейской стране можно было получить лишь нелегальным путем. Наиболее сильное влияние на рост национального самосознания, оказали роман «Эксодус» («Исход») Леона Юриса, «Фельетоны» Зеева Жаботинского (изданные в начале века, когда в России прокатилась волна еврейских погромов), «Это мой Б-г» Германа Вука, «Евреи, Б-г и история» Макса Даймонда. За книгами такого рода охотился КГБ, и на судебных процессах еврейских активистов они инкриминировались как «вещественные доказательства» преступления. Нелишним, видимо, будет напомнить, что распространение еврейского самиздата было непростым делом. В то время копировали книги на пишущих машинках. Надо было найти доверенных машинисток, раздобыть для них дефицитную бумагу... Затем с оглядкой и опаской, чтобы не навести на след гебистов и их агентов, разносить копии еврейских книг по разным адресам.

В отказе было немало талантливых и инициативных людей, и этот большой творческий потенциал требовал своего выхода. В 1972 году начал издаваться «толстый» журнал «Евреи в СССР», в котором публиковались оригинальные и переводные статьи по разнообразной еврейской тематике, литературные произведения. Обыски, конфискации, допросы редакторов и авторов – таков был ответ КГБ на независимую еврейскую издательскую деятельность. Основателем и первым редактором журнала был ученый-физик и публицист Александр Воронель (ныне профессор университета в Тель-Авиве). Последним его редактором стал математик Виктор Браиловский (ныне депутат кнессета в Израиле.) В начале 1981 года Браиловский был арестован и осужден на 5 лет ссылки за «распространение заведомо ложных измышлений». Это была месть властей за издание в течение 10 лет 20 номеров неподцензурного еврейского «Нового мира». В разное время, наряду с «Евреями в СССР», выходили журналы «Магид», «Тарбут», «Наш иврит». Известность в конце 70–80-х имел «ЛЕА» – «Ленинградский Еврейский Альманах».

В отказе было много ученых, среди которых и признанные звезды науки. Разумеется, их решительно изгоняли из институтов, невзирая на ранги и заслуги. Ученых лишали, быть может, самого важного – научной среды, творческих дискуссий. Но здесь на помощь пришла община, ученые организовали свой собственный «Семинар ученых-отказников». Его инициатором и первым руководителем стал все тот же энергичный талантливый физик Александр Воронель. Хотя заседания семинара проходили на частных квартирах, его доклады и сообщения публиковались в мировой периодике, а на научные сессии приезжали выдающиеся ученые со всего мира. В «высоких» кабинетах, однако, по-другому относились к творчеству ученых, и летом 1974 года, во время визита в Москву президента США Р. Никсона, целую группу участников семинара подвергли превентивному тюремному заключению. Но скандальная акция властей получила столь большое освещение в мировой прессе, что «преступников» пришлось выпустить.

Пресс-конференция, посвященная симпозиуму «Еврейская культура в СССР», организованная отказниками в 1976 году. Слева академик Андрей Сахаров, крайний справа Вениамин Файн

Апофеозом деятельности общины отказников в сфере культуры стал симпозиум по еврейской культуре в 1976 году. Идея симпозиума по теме «Еврейская культура в СССР. Состояние и перспективы» была разработана группой ведущих активистов возрождения еврейской культуры тех лет, во главе которой стоял ученый-физик Вениамин Файн (ныне профессор университета в Тель-Авиве). И хотя проведение симпозиума на завершающей стадии было сорвано КГБ, он привлек к себе большое внимание как внутри страны, так и зарубежной общественности. Подготовка к симпозиуму, намеченному на конец декабря 1976 года, шла совершенно открыто, были объявлены программа, время и место проведения, разосланы приглашения советским и зарубежным деятелям культуры. Десятки активистов в разных городах страны занимались его подготовкой, было представлено более 40 докладов по всем аспектам проблемы. С самого начала КГБ предпринял активные шаги, чтобы не допустить симпозиума. На квартирах активистов проводились обыски, конфисковывались все материалы, имевшие отношение к нему, а заодно и все, что было связано с иудаизмом и еврейской культурой (книги, журналы, словари, магнитофонные записи уроков иврита и т. п.). Завершающему срыву симпозиума предшествовала пропагандистская кампания в прессе, когда ряд центральных газет опубликовал статьи, где, с одной стороны, воздавалась хвала «расцвету советской еврейской культуры», а с другой – сурово осуждалась «очередная сионистская провокация»... Главная же разгромная акция состоялась в день открытия симпозиума – 17 его организаторов и докладчиков были арестованы или помещены под домашний арест. В заключение этой экстраординарной и в то же время весьма показательной истории могу добавить, что когда почти 6 лет спустя я был арестован по обвинению в антисоветской агитации и пропаганде, один из главных пунктов обвинения касался именно симпозиума.

Община уделяла большое внимание поддержке узников Сиона (т. е. тех, кого осуждали за еврейскую деятельность) и их семей. В защиту арестованных еврейских активистов проводились демонстрации, коллективные голодовки, направлялись коллективные петиции. Все это инициировало внимание к делам еврейских узников, защиту их как со стороны общественных организаций, еврейских и нееврейских, так и на парламентском, а то и правительственном уровне. Как правило, семья узника также получала существенную поддержку, и моральную, и материальную. Я вспоминаю в этой связи мой разговор с украинским заключенным (также осужденным за национальную деятельность) в одном из пермских лагерей в 1984 году. Этот мой солагерник, журналист по профессии, очень сокрушался, что его семья в Киеве не имеет средств к существованию, и КГБ использует это, чтобы оказывать на него давление. Я выразил удивление, что семья известного политзека голодает: «Ведь за рубежом существует большая украинская община, разве им трудно помочь твоей семье?». Его ответ был удручающим: «Нет, никто им не помогает». В тот момент я еще сильнее ощутил значение нашей еврейской взаимопомощи.

Пуримшпиль в Москве, 70-е годы.

В общине практически не было профессиональных раввинов и преподавателей для обучения Торе, но уже в самом начале 70-х появилось немало знатоков Торы, Мишны, Гемары, «сделавших себя» в результате самообразования. Одним из наиболее выдающихся был молодой математик Илья Эссас. За короткое время он добился очень больших успехов в этой области и даже учился некоторое время в официальной ешиве (существовавшей с явно демонстрационной целью при Московской хоральной синагоге). Ему предрекали большую карьеру, но после того как Илья подал документы на выезд в Израиль, он был немедленно исключен из ешивы. На занятиях религиозных групп можно было не так уж редко встретить зарубежных раввинов, которые специально приезжали в Москву, чтобы обучать своих будущих «русских» коллег. Многие адепты религиозного возрождения, естественно, начинали исполнять обряды верующего еврея. Они носили кипы, соблюдали субботу, следовали законам питания в иудаизме (кашрут).

Илья Эссас был ревностным митнагедом (он родом из Литвы), последователем «литовского» направления в иудаизме. В Москве возникли также и хасидские группы, прежде всего, последователи любавичского хасидизма (Хабада). Их лидером стал Григорий Розенштейн, также являвший собой показательный пример метаморфозы советского еврея. Специалист высокой квалификации в области биокибернетики, он совершил прыжок через гигантскую пропасть, разделяющую два взаимоисключающих мира, – советский атеистический коммунизм и иудаизм. (Любавичский хасид Григорий Розенштейн ныне профессор Иерусалимского университета.)

Важным каналом для приобщения к знаниям Торы были ульпаны, где преподаватели иврита нередко давали своим ученикам первые представления о Книге Книг, тем самым пробуждая в них непосредственный интерес к иудаизму. Свои начальные знания из Торы я получил, занимаясь в группе иврита, под руководством Зеева Шахновского. Специалист-физик, Зеев был прекрасным преподавателем иврита и уже хорошо разбирался в вопросах еврейской религии. На уроках мы читали оригинальные тексты из Торы, Зеев комментировал, и уроки нередко заканчивались бурными дискуссиями. В той же группе учились известные отказники Натан Щаранский, Александр Лунц, Дина и Иосиф Бейлины. На этих уроках-диспутах в значительной мере и возрос наш интерес к традиции иудаизма.

Власти были явно обеспокоены растущим интересом молодежи к еврейской религии. Однажды я был свидетелем налета гебистов на квартиру, где проходили занятия по Торе. На уроке было 15–20 молодых людей. Вдруг стук в дверь. Не подозревая беды, открыли. И... в комнату вваливаются не менее десятка здоровых мужиков в полушубках-дубленках. Что же они делают? Начинают хватать со стола тексты Торы, Талмуда – явные доказательства «преступной деятельности». Для молодых ребят призывного возраста «засветиться» таким образом значило встать перед угрозой исключения из института, призыва в армию. Кое-кто из них попытался спрятаться. И вот, дюжие сноровистые молодцы вытаскивают из шкафа щуплого еврейского паренька. Видеть происходящее нельзя было без душевной боли... Это было символом трагической истории евреев в СССР.

Для полной картины следует сказать, что в отказе появились – их было, правда, совсем немного – и приверженцы антисионистских течений(!), в основном, примкнувшие к сатмарским хасидам (движение, не признающее светское еврейское государство). Получив выездную визу, они прямиком отправлялись в Нью-Йорк или еще куда-нибудь. Все, связанное с «сионистским государством», было для них «некошерным».

Община представляла собой ассоциацию не только собственно активистов, но и их семей и семей отказников. Так что не удивительно, что в жизни общины не последнее место занимали отдых и развлечения. Еще в конце 60-х, когда община являлась небольшой еврейской компанией, семьями, с детьми в выходные дни выезжали за город. Позже уже большими группами в несколько сот человек собирались на большой лесной поляне в районе реки Красная Пахра в 40 километрах от Москвы (ее называли «Поляной Лунца» в честь первооткрывателя, доктора Александра Лунца). Толпы отказников подъезжали на рейсовых автобусах и затем шли пару километров пешком. Нередко вслед за длинной колонной евреев шла еще одна группа – десятка полтора туристов «в штатском», которые почти всегда с нарядом милиции присутствовали на еврейском пикнике. Как правило, с ними у нас царило мирное сосуществование, хотя случались и инциденты, как это было однажды в День независимости Израиля, когда отказники вознамерились водрузить на высокой березке «сионистский флаг» (так было записано в милицейском протоколе). Позже один из активистов отказа, заядлый турист Толя Шварцман, нашел более удобное место для таких пикников в 30 километрах  от Москвы, куда добирались на электричке, – до станции Овражки по Казанской железной дороге.

Празднование Дня Независимости Израиля в Овражках. 1978 год.

Еврейские пикники в Овражках вскоре обрели огромную популярность и не только среди отказников. В погожие воскресные дни в электричках, наполненных дачниками, бросались в глаза большие группы евреев, ехавших семьями и компаниями. Когда они выходили на станции Овражки, образовывалась большая колонна, которая направлялась к «еврейской поляне». На этих пикниках каждый находил занятие себе по вкусу: песни, танцы, лекции, футбол... В дни еврейских праздников проводились разнообразные мероприятия, традиционными были ежегодные фестивали еврейской песни. Запомнился такой фестиваль в праздник Суккот в 1980 году, где я присутствовал после трехлетнего перерыва, вызванного колымской ссылкой. Нельзя было не поразиться масштабом и организованностью мероприятия, в котором участвовали многие сотни людей. Не менее двух десятков солистов и ансамблей соревновались в конкурсе, звучали лучшие израильские современные и традиционные еврейские песни. Зрители располагались на амфитеатре из длинных бревен, почти как в театральных рядах. Жюри из наиболее уважаемых активистов оценивало исполнение и выбирало лучших из лучших...

Даже весьма краткое и неполное описание еврейского движения в 1970-х–1980-х годах, показывает, что это была – по форме и масштабам – деятельность типичной еврейской общины, какие существуют во многих странах диаспоры. Эта община успешно функционировала на «еврейской улице» в период гонений в коммунистической Москве тех лет и заложила, без сомнения, основу для строительства новой общины в либеральное время. Основное ее отличие было в том, что она не имела официального статуса, не признавалась властями. У нее не было общинного центра, вся ее деятельность протекала в личных квартирах отказников. Агенты КГБ вели за ними круглосуточное наблюдение, отключали телефоны, устраивали обыски...

Но и у этой общины был свой «общинный центр», хотя весьма неординарный. Им являлась часть... улицы, знаменитая «горка», где в 50-е–60-е в праздник Симхат-Тора традиционно собирались тысячи московских евреев (для большинства это был единственный «еврейский» день в году). Активисты-отказники, не спрашивая разрешения властей, превратили эту площадку в свой центр, и ставший единственным в Москве «еврейским клубом», а также «офис» общины, где отказники и активисты регулярно и открыто встречались друг с другом. Невозможно рассказать о всем разнообразии  деятельности, которая проводилась в этом еврейском общинном центре без крыши и стен, без кабинетов и секретарш. Здесь договаривались об очередной демонстрации, подписывались коллективные письма, обменивались еврейским самиздатом, сюда приходили все те, кто так или иначе интересовался еврейством, здесь можно было получить необходимую консультацию, совет, помощь... Зарубежные гости из еврейских общин всего мира приходили сюда, чтобы встретиться с московскими евреями. Потом уже стали собираться большими толпами на этой еврейской «горке» не только на Симхат-Тору, но и на Пурим, Песах, Хануку. Большинство, как правило, не знало, что надо делать в еврейские праздники, но желание быть с евреями приводило их туда. Часто после популярных «Хава Нагилы» и «Тум-балалайки» молодежная компания начинала плясать под... песни Владимира Высоцкого.

Проводы первых репатриантов. Второй справа Натан Щаранский.

Вся эта еврейская самодеятельность была, разумеется, не по душе властям. За несанкционированными еврейскими сборищами внимательно следили люди КГБ и наряды милиции, постоянно дежурившие у синагоги. Последние, вместо поддержания порядка, практиковали грубые методы разгона. В праздники на тихую обычно улицу Архипова направляли интенсивный поток транспорта с соседней магистрали. Поток машин буквально рассекал толпу, прижимая людей к узким тротуарам. Милиционеры через громкоговорители требовали: «Не мешайте движению, расходитесь...» Люди КГБ в целях психологического запугивания шныряли с фотокамерами, выборочно фотографируя в основном молодых людей. То старание, с которым милиция проводила свои акции по разгону «сборищ сионистов», не оставляло сомнения, что указания получены из очень высокой инстанции.

В трудной борьбе, преследованиях со стороны властей протекала жизнь активистов еврейского движения. Но каждый из них сознательно выбрал этот путь, пойдя на бескомпромиссный разрыв с тоталитарным строем. Это был путь сопротивления политике насильственной ассимиляции, который естественно приводил многих к возвращению к национальным духовным истокам, глубокому интересу к еврейству и иудаизму. Желание репатриироваться на родину еврейского народа было результатом осознания принадлежности к своим национальным корням. Совместная деятельность и необходимость противостоять враждебному режиму объединяли еврейских активистов при всех их подчас немалых мировоззренческих различиях и рождали то национальное единство, которое стало основой еврейской общины тех лет. Общины, жившей не по указке властей, а истинными интересами своего народа, которая сыграла важную роль в возрождении русского еврейства наших дней. Нынешние школы и ешивы, синагоги и общинные центры, независимая еврейская пресса продолжают то, что было начато еврейскими активистами в те трудные годы. И открытие в Москве нынешнего, крупнейшего в Европе, центра еврейской общины еще одно, яркое тому свидетельство.

<< содержание

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.

E-mail:   lechaim@lechaim.ru