[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ СЕНТЯБРЬ 2000 ЭЛУЛ 5760 — 9 (101)
ВОСПОМИНАНИЯ РЕБЕ РАЯЦА
ПРОДОЛЖЕНИЕ ДНЕВНИКА
Запиши меня на память в своей книге
12 Нисана 5653 года, 8-й час утра
Сегодня я должен убрать свою комнату перед праздником Пейсах. Реб Мендл разбудил меня в шесть утра, мне очень не хотелось вставать в такой ранний час, но я все же доволен. Сейчас только восемь, а я уже помолился в первом миньяне, позавтракал и готовлюсь записывать продолжение рассказов и историй, которые услышал на вечерней трапезе в прошлый понедельник, 10 Нисана, у хасида реб Ханоха-Генделя.
Поскольку в нашем доме и доме бабушки ребецн Ривки занимались предпраздничной уборкой, я расположился в большой комнате – «зале» дедушки Ребе Шмуэля.
Я и не думал, мне казалось, что в этой комнате у меня в памяти возникнет все из увиденного мной здесь с раннего детства, с трех с половиной лет, до сегодняшнего дня. Признаюсь, я вовсе не ожидал, что мои воспоминания произведут на меня такое сильное впечатление, каждое из них всплывало передо мной и стояло, как живое, в моих глазах, не двигалось и будто просило: «Запиши меня на память в своей книге».
Я проверял каждое воспоминание в отдельности, осмысливал его и хотел понять, какую пользу принесет оно мне или тем, кто прочтет мои записи в будущем, и пришел к выводу, что несмотря на возможную путаницу (ведь я уже обратился к рассказам и беседам хасидов на упомянутой выше трапезе) я должен все записать. Предметы, стоящие в этом доме на своих местах с времен дедушки Ребе Шмуэля, таят в себе большой смысл.
Реб Аба-Довид Искасья
13 Нисана 5653 года, 10 часов утра,
на могиле Ребе Цемаха Цедека и Ребе Шмуэля
С 5650 года я ежегодно сопровождаю своего отца Ребе Шмуэля на святой Оэль, чтобы посетить Ребе Цемаха Цедека и Ребе Шмуэля. Вот и сегодня я поехал с ним, но у меня оставалось некоторое время, и я решил использовать его для своих записей.
Реб Шмуэль Гуревич продолжает рассказ о старых хасидах Денберга и Гривы.
Реб Аба-Довид Искасья родился в Полоцке. Его отец реб Нафтоли, владелец небольшого магазина, с трудом добывал средства для существования. Был он человеком спокойным, не очень ученым, но и не совсем простым, детей своих он обучал у хороших меламедов. По совету своих друзей он решил послать Абу-Довида, обладавшего хорошими способностями, в одну из крупнейших ешив города Минска.
Мальчику было около пятнадцати лет, но он уже приобрел глубокие знания в разделах «Праздники» и «Ущербы», некоторые сложнейшие темы из них были изучены им очень подробно, с комментариями и открытиями мудрецов постталмудического времени. Благодаря его уникальной памяти и высокому интеллекту каждая изучаемая им тема была упорядочена, изложена ясным и доступным языком.
В течение лета 5540 года он посещал занятия в трех минских ешивах высочайшего уровня, но не получил удовлетворения, что его весьма расстроило, и в начале месяца Элул он отправился в Слуцк, о котором был наслышан с лучшей стороны.
В Слуцке Аба-Довид задержался на всю зиму, но и здесь ему не удалось утолить жажду глубоких познаний, и он решил попытать счастья в Вильно, у знаменитого Виленского Гаона.
Два года, с 5541 до 5543, Аба-Довид был погружен в учебу в великом средоточении знаний в синагоге в Шнипишк, затем до 5643 года он удостоился представать перед лицом Гаона и слушать его два раза в неделю, от чего получал безграничное удовольствие.
За четыре года учебы Аба-Довид достиг больших успехов и поднялся над всеми сверстниками, многими учеными юношами.
Реб Борух-Мордехай из Бобруйска
Гаон рабби Шмуэль, председатель раввинского суда города Вильно, выдал замуж свою дочь за уже известного своей ученостью молодого человека из Бобруйска Боруха-Мордехая (Эйтинге). Рабби Шмуэль согласился взять к себе зятя на полное содержание в течение 15 лет, чтобы тот мог спокойно продолжать изучение Торы, всем разумом погрузившись в учебу.
Свадьба состоялась в 5533 году в большом великолепии и присутствии избранных гаонов Вильно. Все присутствующие были потрясены познаниями жениха, силой его интеллекта.
Гаон рабби Шмуэль выполнил свое обещание, снял молодым дом, купил зятю большое количество книг, и реб Борух-Мордехай сосредоточился на учебе методом углубления в суть вещей, к чему стремился всем сердцем и всем своим существом.
За пять лет учебы реб Борух-Мордехай достиг великих успехов и в происходящих время от времени собраниях гаонов Вильно занимал одно из первых мест среди знатоков Торы.
В 5549 году гаоны Шклова пригласили гаонов Вильно, Бриска и Слуцка на «Стол Торы», чтобы решить вопросы, накопившиеся при изучении различных разделов Торы со времени последнего собрания, состоявшегося в 5534 году в Бриске. Среди гаонов Вильно на этом собрании присутствовал и реб Борух-Мордехай.
Тщательность исследования, способность проникать и погружаться в идею, логически мыслить были очень развиты у реб Боруха-Мордехая. Человек по природе спокойный и деликатный, он говорил всем приятные вещи. Своей мудростью и содержательностью речей Борух-Мордехай завоевал сердца многих молодых знатоков Торы и уважение известных виленских гаонов. Один из мудрецов рабби Йосеф «Кольбо» оценил его блестящие способности и увидел в нем драгоценный камень. Приблизив молодого человека к себе, мудрец раскрыл ему сокровищницы собственных знаний и объяснил наиболее сложные места особым методом, который вызвал у реб Боруха-Мордехая восхищение.
Реб Борух-Мордехай становится хасидом
В тот период рабби Йосеф «Кольбо» проводил встречи с молодыми знатоками Торы, выступал перед ними два раза в неделю с уроками по Талмуду логическим методом. Среди его юных слушателей выделился своими способностями реб Пинхас, сын великого гаона рабби Ханоха-Генеха Шика, ради которого реб Борух-Мордехай задержался в Шклове примерно на три месяца.
В один из дней по окончании занятий, когда юноши разошлись, остались только реб Борух-Мордехай со своим другом реб Пинхасом. Воспользовавшись хорошим расположением духа рабби Йосефа «Кольбо», молодые люди решились спросить у рабби, чем определяется его положительное отношение к учению Баал-Шем-Това, не получившему поддержки у гаонов Литвы. При упоминании реб Борухом-Мордехаем имени Алтер Ребе, названного магидом из Лиозно, глаза рабби сверкнули искрами:
— Мой учитель и раввин гаон из Лиозно — величайший гаон, я вот уже восемь лет как удостоился познакомиться с ним и не встретил подобного ему.
К тому времени, когда реб Борух-Мордехай уехал из Шклова, в его сердце закрепились основы учения Бешта и некоторые идеи Алтер Ребе, его новые пути в хасидизме. Вернувшись домой, он установил для себя постоянные занятия по изучению книг по еврейской философии и каббале с учетом указаний рабби Йосефа «Кольбо» из Шклова.
В начале 5543 года рабби Йосеф «Кольбо» снова посетил Вильно, задержался там на две недели и познакомил реб Боруха-Мордехая с реб Шлоймо-Йосефом и реб Рефоэлем-Борухом, тайно примкнувшими к хасидскому движению. С того времени реб Борух-Мордехай вступил в новый период своей учебы. Около года реб Борух-Мордехай со своими сверстниками реб Шлоймо-Йосефом и реб Рефоэлем-Борухом изучал хасидизм, после чего у него возникло большое желание встретиться с Алтер Ребе, и он стал думать, как реализовать это желание. Молодой человек заявил своему тестю, что хочет на год или два уйти в «изгнание» в место Торы (тогда существовал такой обычай — на несколько лет уходить в добровольное изгнание). Тесть не возражал. Его предложение было принято, и с благословения жены он отправился в Шклов, а оттуда в Лиозно. Там он на два года погрузился в изучение хасидизма и в 5544 году вернулся домой убежденным хасидом. Однако эти свои убеждения, как и деятельность по распространению идей хасидизма, он скрывал почти четыре года. К тому времени на территории Литвы уже были созданы центры по распространению учения Баал-Шем-Това. Во главе этих центров стояли люди, обладающие обширными и глубокими познаниями как в открытой Торе, так и в Торе хасидизма. Реб Борух-Мордехай стал руководителем хасидской общины города Вильно.
Центры Хабада в Вильно
В 5548 году, по завершении срока, о котором была договоренность у реб Боруха-Мордехая с его тестем, молодой хасид занялся наставлением старших учеников. Из 24 человек, собранных им, он организовал две группы и установил занятия таким образом, чтобы каждая группа в день прослушивала по два урока. Учеба заключалась в основном в изучении Талмуда с комментариями, введен урок и по изучению «Мусара», «Хакиры» — разновидности еврейской философии типа «Ховойс левовойс», «Рейшис хохмо», «Шело», отрывков из книг «Авойдас а-койдеш» и «Пардес» рабби Мойше Кордовера. Форма учебы была углубленной, основанной на логическом методе реб Боруха-Мордехая, и завоевала сердца учеников, пробудила в наиболее способных из них великое стремление к познанию, что привело к зависти «книжников», изучающих Тору, и увеличению числа стремящихся попасть в хедер реб Боруха-Мордехая. К сожалению, из-за отсутствия достаточного количества мест это удавалось не всем.
Реб Борух-Мордехай приучал своих учеников развивать красноречие — каждую тему они повторяли на память в строгом порядке и ясным языком, как если бы это были выступления в синагоге перед публикой, и очень скоро ученики стали прекрасными ораторами.
Учеников реб Боруха-Мордехая заинтересовали книги по еврейской философии, из которых они черпали большой материал для выступлений. Трое из них, Шломо Рефоэлс, Зискинд из Лидса и Мойше из Дрибина были наиболее способными ораторами.
Учитывая большое желание молодых людей слушать его лекции, реб Борух-Мордехай организовал «Встречи изучающих Тору». Занятия происходили следующим образом. Выбрав тему, реб Борух-Мордехай давал своим ученикам некоторые пояснения, после чего они должны были изучить материал, сформулировать вопросы по нему, выявить трудности или противоречия и выступить перед собравшимися. На встречах, проводимых два раза в неделю, реб Борух-Мордехай обсуждал с ними тему и отвечал на возникшие вопросы. Так продолжалось в течение года, встречи с учителем пользовались большой популярностью у молодых знатоков Торы.
В 5549 году раскрылось, что в Вильно существует обширная хасидская община — «кас» (на языке миснагдим, противников хасидизма – секта), и возглавляет «крамольное» движение реб Борух-Мордехай, что с каждым днем число членов «кас» растет. Реб Борух-Мордехай и некоторые другие руководители хасидской общины были вызваны в суд, на них были наложены огромные штрафы. Однако гений реб Боруха-Мордехая помог ему и тут, при поддержке многих евреев, изучающих Тору, после длительных споров община хасидов Хабада Вильно была узаконена. И реб Борух-Мордехай со своими товарищами организовали отдельную синагогу и дом учения, чтобы исключить какие бы то ни было раздоры.
Реб Аба-Довид в Лиозно и в Лядах
Среди заинтересовавшихся движением Хабад был и обладатель уникальных способностей реб Аба-Довид из Полоцка, который с большим энтузиазмом сосредоточился на изучении хасидизма. После учебы у реб Боруха-Мордехая в течение двух лет он в 5551 году в возрасте 27 лет отправился к Алтер Ребе в Лиозно.
В письме гаону рабби Мордехаю, своему брату, Алтер Ребе описывает реб Абу-Довида возвышенными эпитетами, прославляет его прекрасные качества, глубокую логику, любовь к познанию.
Несколько месяцев провел реб Аба-Довид в Лиозно, пока реб Нафтоли, также ставший к тому времени сторонником Алтер Ребе, даже встречавшийся с ним однажды, не предложил сыну начать семейную жизнь. С согласия Алтер Ребе он женился на дочери реб Авроома-Шломо, владельца магазина из Невеля. Десять лет реб Аба-Довид находился на содержании тестя и в великом сосредоточении учился, а «спустившись со стола», отказался от предложенной ему несколькими городами должности раввина и выбрал для себя профессию меламеда. Однако отсутствие опыта, неумение приводить примеры при объяснении материала ученикам, манера говорить очень кратко и глубоко, вникая в предмет, привели к тому, что ученики не могли его понять и к завершению первого же учебного года у него их не осталось совсем. Отец и тесть помогали ему, как могли, тем не менее он жил тяжело, с трудом сводил концы с концами.
В Элул 5562 года реб Аба-Довид отправился в Ляды и оставался там до конца праздника Суккос. Зимой следующего года Ребе Алтер предложил ему учиться вместе с его внуком, будущим Ребе Цемахом Цедеком у реб Нехемьи, сына Гаона Авроома-Боруха из Смилиана и реб Иегуды-Лейба, называемого реб Иегудой-батланом. Аба-Довид, конечно, согласился и провел в Лядах два года.
На пути привлечения
Хасиды Минска попросили Алтер Ребе помочь им выбрать руководителя их общины, который заменил бы старого хасида реб Носана-Довида Бакранпака. Мителер Ребе и гаон рабби Иегуда-Лейб, брат Алтер Ребе, предложили на эту должность реб Абу-Довида. Так во главе минской общины оказался реб Аба-Довид. Он прожил со своей семьей в Минске пять лет, после чего в 5570 году переехал в Витебск. Там на деньги отца и свекра его жена открыла небольшой магазин, который в течение четырех лет приносил им средства на скудное пропитание.
После женитьбы их сына Исроэла-Довида на дочери хасида реб Элиягу-Йосефа, рыбака из села Забелье, что поблизости от Невеля, там поселились также реб Аба-Довид с женой. Она по-прежнему занималась торговлей, а он – изучением Торы и других святых книг.
Жизнь в Забелье пришлась реб Абе-Довиду по душе: здесь он мог удовлетворить свою любовь к уединению и сосредоточиться на приятных ему занятиях. В городе же его тяготило общество и знакомых, и друзей, это было для него тяжелой ношей. Собственно, по этой причине он и оставил руководство хасидской общины Минска. В Забелье реб Аба-Довид прожил тридцать с лишним лет, время от времени посещая Любавич. Его методом служения была скромность, скрытость, поэтому его и прозвали Аба-Довид Искасья (скрытый).
Но поселившись в 5607 году в городе Гриве, где сын его Зорах был раввином, реб Аба-Довид отказался от уединения, увлекся хасидскими застольями. Он говорил, что в его поколении было достаточно легкого движения, чтобы наставить юношу на путь Торы и истинное служение, а в этом поколении для этого уже требуются значительные усилия. Приходится пробуждать, говорить, рассказывать, учить, пока не укрепится молодой человек в правде Торы и службы.
Скончался он в глубокой старости в месяце Хешване 5616 года с хорошим именем.
Глава седьмаЯ
Празднование бар-мицвы
Укрепись и станешь мужчиной
Надевать тфилин я начал задолго до дня «введения в заповедь». В первый день чтения недельной главы Ахарей-Кдошим, 11 Ияра 5653 года, отец сказал мне маймор хасидизма на стих «Укрепись и станешь мужчиной».
Маймор содержал четыре определения человека: «одом» («адам»), «енош», «иш», «гевер». Отец объяснил мне сущность прекрасного человека — «одом», показал, что такое приятный человек — «иш», подчеркнул, что аспекты «енош» и «гевер» зависят от самого человека.
«Одом» и «иш» — это сущностные определения человека, интеллектуальное и эмоциональное. А «енош» и «гевер» — ступени, на которых находятся «одом» и «иш», причем «енош» указывает на слабость, а «гевер» на силу. Это значит, если «одом» и «иш» слабые, они находятся в аспекте «енош», а если «одом» и «иш» осуществляют непоколебимо то, что на них возложено, они пребывают в аспекте «гевер». Собственно, в этом и заключается смысл высказывания, что «енош» и «гевер» зависят от самого человека.
Это был первый маймор хасидизма, в котором я почувствовал частный, относящийся непосредственно ко мне смысл. В этом майморе я ощутил «Ребе» в моем тогдашнем понимании, почувствовал, что такое «отец».
Мне помнится беседа хасидов реб Нисана, реб Генделя и реб Меира-Мордехая после этого маймора. Каждый из них объяснял мне маймор в соответствии со своим путем в служении. Реб Меир-Мордехай говорил о ступени «одом», реб Гендель — с позиции «иш», а мой учитель реб Нисан подробно объяснил мне аспекты «енош» и «гевер», сказал, что их слабость и сила зависят только от формы реального служения.
Не обманывать
От трех вещей предостерег меня отец в преддверии моей бар-мицвы: не обманывать себя, не обманывать других, не позволять другим обманывать тебя.
И все это должно происходить без выпячивания, без подчеркивания.
Когда Ребе Раяц рассказал об этом в праздник Симхас Тойра 5704 года, он добавил:
— Вот уже пятьдесят лет, как я выполняю эти указания из месяца в месяц, из недели в неделю, изо дня в день. И поэтому меня невозможно обмануть. Я не хочу говорить здесь в отношении себя, но это касается не только меня, это касается всех. Тем, кто думают, что обманывают тебя, пусть даже на очень тонком уровне, надо сказать, что они заблуждаются. Я хорошо знаю таких. Случается, что они не понимают этого, но есть и такие, кому это объясняют.
Три маймора
К моей бар-мицве, 12 Тамуза 5653 года, я должен был выучить наизусть три толкования хасидизма — один короткий маймор и два длинных. Короткий маймор отец велел мне произнести на публичном праздновании моего совершеннолетия после молитвы.
Один длинный маймор я должен был сказать в этот же день при посещении святого Оэля прадедушки Ребе Цемаха Цедека и дедушки Ребе Шмуэля.
О третьем майморе не должен был знать никто, в том возрасте это было для меня большим испытанием, но я его выдержал.
Возлюби ближнего своего, как самого себя
В 5640 году 12 Тамуза, день, когда я родился, оказался понедельником. День моей бар-мицвы, 12 Тамуза 5653 года, также пришелся на понедельник.
В этот день отец начал говорить маймор «Тфилин Г-сподина мира» и говорил его до субботы главы «Балак».
Ежедневно после произнесения маймора следовало хасидское застолье, трапеза радости заповеди совершеннолетия. Празднование началось еще 8 Тамуза, в четверг. На субботу главы «Хукас» в Любавич приехало много гостей-хасидов, некоторые даже с Украины, все собрались на праздничный фарбренген. Главное же празднование, в день самой бар-мицвы, трудно описать. В моем дневнике подробно записаны все беседы, все рассказы отца.
В день моей бар-мицвы, по возвращении со святого Оэля и после произнесения хасидского маймора, состоялось возвышенное хасидское застолье, длившееся несколько часов.
Отец был в приподнятом состоянии духа. Он рассказал, что со времен бар-мицвы Митлер Ребе в «доме Ребе» установлен порядок, по которому отец (тогда это был Алтер Ребе) на бар-мицве сына просит его:
— Спроси что-нибудь.
Так же обратился ко мне отец на трапезе бар-мицвы:
— Йосеф-Ицхок, спроси что-нибудь.
И я спросил отца:
— В Сидуре написано, что правильно сказать перед молитвой: «Вот я принимаю на себя позитивную заповедь ”возлюби ближнего своего, как самого себя”.» Почему постановили сказать это именно перед молитвой? Если любовь к ближнему должна проявляться с самого утра, не лучше ли было бы сказать это в утренних благословениях?
Отец ответил мне:
— Если у отца много детей, основное наслаждение он испытывает от их единства, любви друг к другу. Молитва — это ведь обращение человека к Б-гу с просьбой об удовлетворении его нужд материальных и духовных, и перед просьбой надо доставить удовольствие Отцу в небесах. Вот почему постановили принимать на себя заповедь любви к ближнему именно перед молитвой.
Идея любви к ближнему, как к себе самому, выражается не только в том, что ему дают возможность поесть, помогают милосердием или предоставляют ночлег, но и в том, что эта идея выражается всей сущностью человека, что проблемы ближнего занимают его больше, чем свои. Известно выражение старых хасидов: «Надо любить себя так, как ты любишь ближнего».
Раскрытие
Перед моей бар-мицвой отец дал мне на несколько дней маймор «Приводится в Мидраше теилим», отметив, что этот маймор Ребе Цемах Цедек дал своему сыну Шмуэлю на его бар-мицву, а он — своему сыну, моему отцу, на его бар-мицву.
В один из дней, предшествовавших бар-мицве, отец попросил меня повторить перед ним наизусть маймор, который он указал. Закончив чтение, я хотел кое-что сказать отцу, но кто-то вошел, и беседа прервалась. Отец почувствовал, что мне хотелось ее продолжить, и спросил меня, когда освободился:
— Ты хотел мне что-то сказать?
Я тогда начал читать маймор «Спускающиеся в море на кораблях», губы отца задрожали, и он спросил, когда я видел дедушку, Ребе Шмуэля? Я ответил, что в канун субботы, а до этого — летом, и закончил повтор маймора.
Потом мы вместе пошли на Оэль, о чем я говорил выше. По дороге домой отец произнес слова из благословения праотца Яакова внукам своим Эфраиму и Менаше:
— Ангел, избавивший меня от всякого зла, да благословит этих отроков и да наречется на них имя мое и имя отцов моих.
Я спросил отца, как же праотец Яаков, человек очень скромный, в благословении на первое место ставит имя свое, а потом уже «отцов моих»?
— Человек должен начать с того, что ближе к нему самому, — объяснил мне отец.
Самоуверенность в вынесении решения
На праздновании моей бар-мицвы отец говорил в майморе хасидизма:
— Самоуверенный в вынесении судебного решения — глупец, злодей, высокомерен. Какая в этом идея?
Он объяснил это, изложив идею света и тьмы. В темноте невозможно обнаружить какие-либо препятствия, при свете же, особенно сильном свете, можно увидеть все, даже различить «белое пятно». Тора — это свет, в Торе есть и внутренняя Тора, по отношению к которой то, что до этого называлось светом, та же тьма.
Хасид реб Яаков-Мордехай из Полтавы попросил уточнить:
— Отсюда следует, что темнота — это отдельное творение.
– Это мнение Алтер Ребе, — подтвердил отец. — У того, кто самоуверен, груб сердцем, при вынесении судебного решения сердце грубо также к «свету», он «глуп» в разуме, «злодей» в эмоциях и «груб духом» в одеяниях души.
В конце маймора отец добавил:
– Кто-то понимает идею во всех ее деталях, с логическими выкладками, что соответствует понятию «мудрец в понимании», о чем сказано: «Мудрость оживляет ее обладателя». Ее обладатель — хозяин мудрости, как это объясняется — у мудрости и понимания свой отдельный источник, в силе разума и еще выше — в силе души, которая выше даже «тайного распространения».
У понимания есть свой источник, более того, источник понимания еще выше источника мудрости по причине того, что мудрость находится в аспекте «точки», а понимание — в аспекте сущностной широты. И если человек понимает идею во всех ее нюансах, у него есть еще и аспект осязаемого видения идеи, не только в постижении, но и в служении в молитве, идеи единства Всевышнего, когда он пробуждается в любви и трепете, что свидетельствует — идея пронизала его насквозь до реального служения. И если после молитвы он становится «проулком, выходящим на пустырь», т.е. «самоуверен при вынесении судебного решения», то он глупец, злодей и высокомерен, что показывает — и его постижение вовсе не постижение.
Что такое хасидизм
В четверг, 15 Тамуза, в доме у моего дяди Залмана-Аарона состоялся фарбренген, на котором обсуждался вопрос, что такое хасидизм. Большинство присутствующих признало наиболее правильным мнение на этот счет реб Гершона-Дова. Все согласились с тем, что хасидизм — это исследование Б-жественности, однако необходимо было выяснить, какие преимущества, что нового содержит хасидизм по сравнению с каббалой и принятой ранее еврейской философией.
Хасид реб Гершон-Дов заявил, что Тора каббалы называет по имени каждое Б-жественное качество (сфиру) и каждую структуру, образованную из них (парцуф), еврейская философия вывела отрицательное постижение: «Если бы познал Его — был бы Им». Тора хасидизма вывела абстрактное постижение: «Познаю Его — буду Им»; когда в постижении Б-жественной души посредством труда души и тела в служении всем сердцем наступает полное понимание, приходишь к ощущению «Познаю Его — буду Им».
Хасид реб Яаков-Мордехай Безпалов поддержал мнение реб Гершона-Дова, горячо его одобрил:
— Обладатель способности так глубоко мыслить, который провел десятки лет в истинном труде душой и телом, коронованный благословениями рабеим, является и обладателем этих обеих вещей — «познал Его» и «был Им». И оба аспекта у него заключены в форму великого разума.
В 5761 году я часто встречался с реб Яаковом-Мордехаем. Мы гуляли с ним, пили чай под сенью деревьев во время одного из его посещений нашего дома я напомнил ему о том, что написано в моих записях о праздновании моей бар-мицвы.
Пока мы разговариваем, появился мой святой отец, сел с нами и спросил, чем мы занимаемся.
Я вспомнил о фарбренген на трапезе моей бар-мицвы в доме дяди Залмана-Аарона, показал мои записи, где были изложены мнения всех присутствовавших на ней.
Отец стал просматривать мои записи, почитал несколько страниц о бар-мицве, о том, что было во время трапезы (не про посещение Оэля святых отцов и не про легкую трапезу после молитвы, а именно про трапезу бар-мицвы), затем стал читать о фарбренгене.
Реб Яаков-Мордехай, как уже отмечалось, был убежден, что мнение реб Гершона-Дова о новшестве Торы хасидизма — только для обладателей высочайшей ступени в постижении и в служении, но не для таких как мы, – сказал он о себе.
— Это не так, – возразил ему отец, — каждый хасид занимается изучением хасидизма и служением всем сердцем, оба они, учеба и молитва, по сути, одно целое. Если учатся и не занимаются истинным служением, учеба не учеба, если же служат и не учатся — служение не служение. И только когда эти две вещи существуют вместе, ощущают «был Им», приходящее от «познал Его», что в душе.
Долго еще отец объяснял эту идею, приводя убедительные примеры, вспоминая чудеса (в постижении), происшедшие с несколькими хасидами, связанными с его отцом Ребе Шмуэлем, одного возраста с реб Яаковом-Мордехаем, которых знал и я.
Особые майморы
Со времени моей бар-мицвы отец стал говорить передо мной на аудиенции особые майморы хасидизма, отличающиеся от тех, которые говорили публично по субботам. Иногда небольшая часть была из тех, что произносили по субботам.
В большинстве своем это были майморы короткие, майморы, объясняющие идеи служения, сопровождаемые подробными примерами. В каждом примере отец обращал мое внимание на какую-либо деталь, объяснял ее мне и ее отношение к тому, на что был направлен пример. Кроме того, что он учил со мной маймор и объяснял мне каждую идею досконально на уровне моего понимания, он показывал мне, как надо учиться.
Мудрец тот, кто учится у всех
В первый день недельной главы «Пинхас» отец сказал мне:
— Несмотря на то, что пост 17 Тамуза «отодвинутый», тот, который выпадает на субботу и переносится на воскресенье, это первый пост у тебя в новом состоянии: «укрепись и станешь мужчиной». В первый пост необходимо поститься, а не худеть. Просто не есть и не пить называется «небольшое похудение», и только когда трудятся над постижением Торы и вместе с тем не едят и не пьют — это пост.
— Сегодня, — продолжал отец, — повтори мысленно три маймора хасидизма на твою бар-мицву и несколько глав Мишны (в дополнение к ежедневному уроку по изучению Мишны наизусть), а в четыре часа зайди ко мне.
В назначенный час он попросил меня рассказать ему эти три маймора, что заняло несколько часов. Между майморами я немного отдыхал.
Та великая близость, которая установилась между нами, была для меня таким счастьем, что я даже не почувствовал тяжести поста. Отец предупредил меня никому не говорить, что я постился.
Когда я пришел на миньян к молитве Минха — в Любавиче было принято молиться Минху в пост поздно, — мне очень хотелось, чтобы все знали, что я уже взрослый и пощусь, но никто этого не заметил. С понедельника главы «Пинхас» 19 Тамуза, до субботы главы «Ваэтхананан» я должен был ежедневно повторять один из трех майморим, последовательно один за другим.
Во вторник я от имени моего отца попросил учителя реб Нисана разрешить мне оставить хедер на несколько часов.
Когда я пришел к отцу, он сказал мне:
— Месяц Элул уже наступает и ощутим, это первый твой Элул с того момента, как ты стал мужчиной. Я скажу тебе маймор хасидизма и буду его повторять, пока ты не выучишь его. Потом обдумай его содержание. И никто не должен об этом знать.
Это был короткий маймор «И уберет Всевышний от тебя всякую болезнь». Я выучил его после полудня в комнате у отца. В субботу главы «Экев» отец говорил публично маймор «И уберет...» более подробно. Передо мной он сказал его кратко, я должен был выучить его хорошо, и тогда он скажет мне второй маймор.
Так продолжалось некоторое время.
Летом 5654 года отец поехал на отдых на лиман, недалеко от Одессы, и разрешил мне проводить его до Смоленска. Там он должен был дождаться поезда Орел – Одесса, и происходило это в абсолютной тайне.
В поездке из Рудни в Смоленск отец сказал мне короткий маймор «В три года познал Авраам своего Творца».
А перед тем как сесть в поезд, едущий в Орел, еще сказал:
— Кто такой мудрец — кто учится у всех, чтобы быть учащимся, не надо быть мудрецом. Поскольку учение — суть достоинство человека. Человек тот, кто учится, не учится — значит, не человек. И только тот, кто учится у каждого, — мудрец, т.е. мудрец — тот, кто ищет и находит в каждом хорошее, чему стоит научиться.
Учение — это разум, а разум — это степенность, рассудительность. Слово «человек» («иш») намекает на эмоции, но только на эмоции, руководимые разумом. Природные эмоции — пылающий огонь («эш»), человек же — это «эш» и «йуд» («иш»), т.е. огонь, в котором присутствует «йуд» — мудрость и разум.
Преимущество ступени человека только над ангелами, находящимися в аспекте огня «эш», поскольку души находятся в аспекте «иш», и тем не менее истинное преимущество человека выражается именно словом «одом», а не «иш».
Великим достоинством Моше было то, что он находился на ступени «иш», а человек («иш») Моше был очень скромный, более скромный, чем все люди на земле. На первый взгляд, определение «одом» относится к разуму, «иш» — определение эмоций, а ступень «одом» выше, чем «иш».
Святая Тора прославляет Моше: «Верный он во всем доме Моем», как «сын дома», «Из уст в уста говорю с ним...», без посредников, именно про него употребляется определение «иш», а не «одом».
Тора хасидизма объясняет это так: «одом» — аспект разума, и вместе с тем есть у него разум, но нет в нем цельности. «Иш» — аспект эмоций, а добрые качества (эмоции) находятся в полноте. Всевышний отмечает у Моше достоинство «одом», что он «сын дома» Его. Моше — это ступень «хохмы», мудрости мира Ацилус (наивысшего из миров), «Из уст в уста говорю с ним», без посредников, поскольку мудрость — это полное аннулирование себя перед Б-жественностью. И более высокая ступень в нем — то, что он «иш». Глубочайшая и великая мудрость, раскрывающаяся в полноте эмоций, соответствующих уровню мудрости.
Праздник 18 Элула
Во вторник, 17 Элула 5653 года, отец сказал мне:
— Завтра, в среду, рано утром, окунешься в микву и не говори Таханун (покаянную молитву).
Воспитание и наставления в те времена «вырезали» на сердце у воспитателя качество скромности. Не только в том, что отдалялись от чисто внешних проявлений, но еще с детства отвращали в сердце выпячивание и трудились по его искоренению, а вместо них «вырезали» добрые свойства и первое из них — скромность в поведении.
Когда отец сказал мне, чтобы я не говорил Таханун, я не спросил — почему. Подобных слов не существовало в нашем словаре. Мы, дети «дома Ребе», знали от рождения: «сделай свое ухо трубой». Вспоминая, что слышал я о детских годах Алтер Ребе, моего деда Ребе Шмуэля, отца и его братьев, о моем детстве, я вижу особенно ярко идею «сделай свое ухо трубой». Требовалось смотреть, слушать и вслушиваться, а не спрашивать почему. Не надо было даже приказывать, достаточно было только сказать, и дело было сделано.
В среду, 18 Элула, с разрешения учителя реб Нисана вернулся рано домой из хедера. Отца я застал в приподнятом настроении. Он встретил меня словами:
— Хаг самеах — радостного праздника нам! Сегодня день рождения двух наших великих светил: 18 Элула 5458 года родился Баал-Шем-Тов, а 18 Элула 5505 года — Алтер Ребе.
Я много слышал о дне 18 Элула, но первый «хаг самеах», связанный с «хай Элул», праздновал 18 Элула 5653 года.
Отец надел субботнюю одежду, закрыл дверь своей комнаты и сказал мне маймор хасидизма, начинающийся со слов: «Пятьдесят врат понимания созданы в мире».
Когда отец закончил произнесение маймора, он добавил:
– Распространение Моше в каждом поколении, общий хасидский Моше с пятьюдесятью вратами понимания, созданными в мире, – это Баал-Шем-Тов и его Тора хасидизма, наш хабадский Моше с теми же пятьюдесятью вратами понимания – это Алтер Ребе и его Тора хасидизма. Все врата были переданы Моше, кроме одного, и эти одни предназначены для Мошиаха, это и есть «Распространятся источники твои наружу».
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru