[<<Содержание] [Архив]        ЛЕХАИМ СЕНТЯБРЬ 2000 ЭЛУЛ 5760 — 9 (101)

Ротенбургский раввин

Маркус Леман

Окончание.

Начало в № 7 (99), 8 (100)

Глава девятая

КРОВАВАЯ МЕСТЬ

Проломив ворота, они с шумом ворвались внутрь гетто. В окнах домов появились испуганные лица евреев, страх застыл в их глазах. То, что они увидели, вызвало у них ужас: это было нападение на гетто.

Все дома гетто были окружены, в них начались обыски, причину которых никому не объясняли. Спустя три часа наконец было найдено то, что искали – рабби Меир, который спокойно спал на одном из постоялых дворов. Закованного в цепи, его повели к городскому голове, графу Мейнгарду фон Герцу.

– Почему ты бежал из Ротенбурга? – спросил граф у рабби.

Ничего не скрывая, беглец рассказал свою историю. Он объяснил, что при всем своем желании выполнить приказ императора ему не удалось собрать даже части суммы, которую от него требовали. И чтобы спастись от монаршего гнева, он не нашел для себя другого выхода, кроме побега.

Граф был человеком великодушным. В доме его находили пристанище ученые и мудрецы, художники и поэты. Он был умен и обладал добрым сердцем. Правдивые объяснения рабби пробудили в нем чувство сострадания к незаслуженно гонимому незаурядному человеку. Ему не надо было доказывать, что в течение нескольких месяцев невозможно было собрать ту огромную сумму, о которой шла речь. Однако помочь рабби Меиру он был не в силах: предоставив ему свободу, он навлек бы на себя гнев императора. Граф постарался хотя бы облегчить несчастному условия заключения и прежде всего распорядился снять с него цепи.

На следующий день реб Моше отпустили на свободу, не найдя причин, чтобы держать его в тюрьме. Веселый и довольный вышел он на улицу, поднял глаза к небу и произнес слова благодарности Б-гу за то, что спас его. Не представляя себе, какая опасность нависла над его дорогим хозяином, он побежал к постоялому двору, где остановился рабби Меир, рассказать ему о том, что с ним случилось, и о встрече с выкрестом Кнеппе.

Кровь застыла в его жилах, когда он узнал, что рабби, как преступника, отвели в тюрьму. Минуту он стоял, пораженный, с раскрытым ртом, затем разрыдался. «Я виноват в том, что произошло, — горько сетовал он. – Не расхаживал бы я по улицам, этот злодей не узнал бы, что рабби находится в городе».

Охваченный отчаянием, реб Моше качался из стороны в сторону, заламывая руки и не переставая плакать. В какой-то момент он перестал качаться, вытер слезы – в голове его возникла ужасная мысль. Взгляд старого слуги остановился на блестящем стальном ноже, лежавшем на столе. Быстрым движением он схватил этот нож и засунул его во внутренний карман своего плаща, выпрямился, его лицо приобрело жесткое и гневное выражение, в глазах блеснул странный огонь. «Грязный выкрест должен заплатить за это жизнью, а там – будь что будет! – сказал он самому себе. – Не успокоюсь, пока не всажу нож в грудь предателю. А после этого, может быть, удастся освободить рабби».

Приняв решение, старик немного успокоился. Теперь надо было ждать случая, когда можно будет осуществить задуманное.

В этот же день Ошер и его жена Сара прибыли в Браманц. Их путь отнюдь не был усеян розами. Им, как и рабби, пришлось преодолеть многочисленные препятствия, но с Б-жьей помощью они все-таки добрались до цели. Они вошли в ворота еврейского гетто города с сердцами, бьющимися от радости. Как счастлив будет отец увидеть дорогих ему людей, любимую дочь и зятя! Они еще не знали, какое ужасное разочарование ждет их здесь.

Был поздний вечер, вокруг темень и тишина. Ставни всех домов гетто были закрыты, заперты. Усталые путники подошли к первому дому и постучали в дверь. Через минуту на пороге дома появилась пожилая испуганная женщина. При виде евреев она не проявила беспокойства, но, узнав, что они ищут рабби Меира из Ротенбурга, закричала:

– Того, который чуть не обрушил на наши головы большую беду?! Уходите, оставьте мой дом!

Ошеломленные Ошер и Сара остались у двери, с шумом захлопнувшейся перед ними. Они молча с недоумением смотрели друг на друга. Что это? Какую беду мог отец навлечь на местных евреев? Они догадывались, что произошло что-то чрезвычайное.

Оказавшись на улице чужого города, они постучались в двери еще нескольких домов, но всюду им отвечали так же резко, враждебно. Молодые супруги не знали, что делать. Воображение рисовало им самые ужасные картины.

Наконец они встретили старого еврея, который возвращался из бейс а-мидраша. Этот человек сжалился над ними, рассказал им о том, что произошло с рабби Меиром, объяснил, почему евреи гетто так агрессивны по отношению к ним: каждый звук внушает им страх, что граф жестоко накажет их за то, что они приняли у себя государственного преступника.

– Вот почему никто не позволит вам переступить порог его дома, все боятся, что вы такие же беженцы. Не судите их строго, поймите, ведь только этой неприятности нам недоставало.

Ошер и Сара долго молчали, потрясенные рассказом старика.

– Расскажи нам, пожалуйста, как был арестован наш рабби, – попросил Ошер доброго человека.

Тот с подробностями описал им, как это происходило.

Уже стало светать, за стенами гетто послышались голоса, свист и брань. Голоса, шум все приближались. Сонные евреи выглядывали в окна, скоро узкие улицы гетто заполнили его испуганные полуодетые обитатели.

– Опять нападение на гетто! – закричал кто-то. – Сюда идет толпа резать и бить нас за то, что мы спрятали рабби из Ротенбурга!

Женщины и дети плакали, причитали. Из-за стен гетто раздавались сильные удары в ворота и крики:

– Открывайте! В городе случилось убийство! Два еврея убили друг друга! Откройте ворота, получите их тела!

Немного успокоившиеся евреи быстро открыли тяжелые железные ворота. Огромная толпа христиан ворвалась внутрь. Двое из них внесли двух убитых евреев, из которых на землю все еще текла кровь. Те, кто несли трупы, сообщили:

– Они в схватке закололи друг друга ножами. Возьмите их, похороните.

Пришлось дать несколько монет в руки вожаков толпы, чтобы те утихомирили и повернули людей домой. За ними заперли ворота и внесли тела в ближайший дом. Никто из евреев, собравшихся вокруг них, не мог опознать погибших. Вдруг установившуюся тишину прорезал вопль. Все повернули головы к незнакомым людям, мужчине и женщине, с ужасом смотревшим на эти два тела. Это были Ошер и Сара, которые узнали в трупах реб Моше, верного слугу рабби Меира, и выкреста Кнеппе. Супруги с грустью смотрели на бедного реб Моше, рука его еще сжимала нож с запекшейся кровью.

Преданный слуга отомстил, как задумал, за своего хозяина. Приняв решение положить конец жизни выкреста, он вышел в город, долго ходил по улицам, пока не встретил ненавистного предателя. И Кнеппе его узнал.

– Эй, слуга, – окликнул он его, – я еще не закончил работу! И Ошер получит свое, его посадят в тюрьму! Тогда Сара будет моя, захочет она или не захочет!

И без того кипевший от гнева и ненависти старик дал выкресту звонкую горячую пощечину. Кнеппе опешил, но пришел в себя и нанес противнику удар кулаком. Через несколько секунд оба катались по земле, удары сыпались с одной и другой стороны. То выкрест брал верх, то старик. Собравшаяся вокруг них толпа с удовольствием следила за боем, подбадривая криками дерущихся. В какой-то момент реб Моше сумел вытащить нож из кармана плаща и с силой воткнуть его в грудь Кнеппе. Фонтан горячей крови брызнул из сердца выкреста. Но и он успел собрать остатки сил и ударить реб Моше тяжелым камнем по голове. Оба испустили дух одновременно.

Глава десятая

СИЛА ДУХА

Таким образом реб Моше отомстил предателю Кнеппе за рабби Меира и освободил от него евреев, знавших выкреста, испытавших на себе грязные доносы. Однако смерть злодея не принесла облегчения рабби Меиру. Никаких изменений к лучшему в его положении не произошло. Он оставался в тюрьме, где время тянулось монотонно, долго. Оторванный от света дня, от родных и близких, от святых книг, рабби надеялся на Отца небесного, который спасет его от беды, как спасал от всех прежних бед. В Нем он находил отраду и утешение, благодаря чему не впадал в отчаяние.

Ошер и его жена всеми средствами пытались помочь рабби. Они посетили графа Браманца, просили освободить отца Сары, объяснили ему причины его бегства. Граф, у которого под бархатом, расшитым золотом, стучало сердце отзывчивого человека, все хорошо понимал, но не в его власти было удовлетворить их просьбы. Только император мог освободить узника. Но если не в силах графа было освободить рабби, он делал все, чтобы облегчить ему тяжесть жизни в тюрьме. По его приказу начальник тюрьмы разрешал Ошеру и Саре посещать рабби и подолгу с ним разговаривать. Для одинокого человека, брошенного в темное подземелье, это было величайшим благом.

Между Ошером и графом завязалась дружба, еврей имел право свободно приходить во дворец. Ошер удостоился уважения графа как человек, способный глубоко вникать в проблемы, которые они вместе обсуждали.

Прошло несколько месяцев. Евреи Браманца, так недружелюбно встретившие Ошера и его жену совсем недавно, теперь при всяком удобном случае пытались с ними помириться, воздать им должный почет.

Однажды, когда Ошер явился во дворец, его пригласили в библиотеку и там известили о прибывшем от императора письме, содержавшем приказ перевести рабби из Браманца в тюрьму Эгзасгейма в Эльзасе.

– Я сделал для вас все, что мог, – очень учтиво и с сожалением сказал ему граф, – не жалел усилий и старался для вас и вашего тестя. Однако сейчас рабби полностью выходит из-под моего подчинения, и вам следует ехать в Энзисгейм. Дай вам Г-сподь понравиться местным властям, пусть они отнесутся к рабби Меиру, как к нему относился я.

Ошер поблагодарил графа от всего сердца и выразил ему признательность за все хорошее, что он сделал для его семьи. Из дворца он вышел мрачный и озабоченный. «В Энзисгейм, – думал он с грустью, – отправляют приговоренных к длительному заключению. Там содержат самых опасных преступников, у которых нет надежды увидеть когда-нибудь свет дня».

С такими мрачными новостями и мыслями Ошер вернулся на постоялый двор, к Саре. Выслушав мужа, женщина залилась слезами и обратилась к Ошеру со словами:

– Дело очень серьезное. Необходимо сейчас же поехать по всем еврейским общинам и рассказать нашим братьям, сынам Израиля, обо всех бедах и испытаниях, которые выпали на долю отца. Надеюсь, что они не позволят отцу остаться в тюрьме до конца его жизни. Еврейские сердца ответят на призыв и, я уверена, евреи постараются собрать деньги, чтобы выкупить отца из неволи. Думаю, обычай выкупать пленных, принятый у нашего народа, еще сохранился.

Ошер согласился с женой и решил немедленно отправиться в путь.

Все дальнейшее происходило, как предполагала Сара. Повсюду главы общин принимали Ошера с большим почетом. Каждая община жертвовала выше ее возможностей. Главы общин и раввины описывали перед собраниями своих прихожан положение, в котором оказался рабби Меир, увенчанный короной Торы и германского еврейства. Несчастье, обрушившееся на уважаемого рабби, вызывало большое сочувствие у евреев, пробуждало в их сердцах чувство единства. Старики и молодые люди щедрой рукой делали свои взносы.

Ошер убедился в том, что он может собрать сумму, необходимую для выкупа тестя, и отправился в Ратвильд, к императору, который в то время находился там. В Ратвильде он сумел познакомиться с влиятельными людьми, и те помогли ему получить аудиенцию у императора.

Одевшись как можно лучше, Ошер отправился в императорский дворец. Прежде чем предстать перед императором, он вознес молитву Всевышнему. Император принял его милостиво и дал понять, что готов отпустить рабби, если евреи смогут собрать для его выкупа огромную сумму. В любом случае, даже если не удастся принести всю сумму, он отдаст приказ облегчить, насколько это возможно, условия содержания рабби в тюрьме. Для обсуждения деталей он отослал Ошера к главному министру.

С чувством глубокой признательности Ошер вышел от императора. Один из подчиненных главного министра провел его в большой светлый зал, где хранилось много всяких бумаг и папок. В этом зале была сосредоточена власть над Германией, отсюда тянулись нити внутренней и внешней политики государства. Здесь рождались документы по управлению борьбой императора с непокорными рыцарями.

Открылась дверь, и на пороге появился высокий и стройный седой человек, это был главный министр. Он обвел всех взглядом, увидел Ошера и сказал:

– А, это ты тот молодой человек по имени Ошер! Садись, пожалуйста, и расскажи мне про условия выкупа.

Ошер поклонился и сел на указанное ему место. Министр спросил, нет ли у рабби Меира жалоб на тюремное начальство.

– Мы, с нашей стороны, – заявил он, – делаем все от нас зависящее, чтобы облегчить жизнь в тюрьме уважаемого раввина.

– Нет никаких причин жаловаться, – заверил министра Ошер со всем почтением – Евреи Германии шлют свои благословения и благодарность Его Величеству и министрам за помощь, оказываемую моему тестю. Но мы верим, что сможем заплатить самую большую цену за его освобождение. Пусть милостивый господин определит, какой должна быть необходимая сумма, и мы постараемся ее собрать как можно скорее.

– Так вот, – начал главный министр, – мы знаем, что рабби Меир пользуется у вас большим уважением и вы не позволите ему томиться в заключении. Жизнь в тюрьме, молодой человек, совсем не легка, даже при всех послаблениях, которых там можно добиться. Если евреи действительно намерены выкупить рабби, это вызывает у нас понимание и удовлетворение. Мы охотно окажем вам подобную милость. Для его выкупа вам потребуется двадцать тысяч серебряных марок. Если найдете эту сумму за три месяца, ваш раввин выйдет на свободу.

После этих слов главный министр встал, показывая, что беседа окончена.

Радостный, полный надежд, покинул Ошер дворец главного министра. Он был уверен, что еврейское население Германии не смирится с тем, что великий рабби остается в тюрьме, и сумеет собрать пугающе большую сумму, чтобы освободить его.

Проникнутый этой надеждой, Ошер поспешил в Эльзас сообщить тестю, что день его освобождения близок. Он легко добился разрешения на свидание с рабби Меиром.

Условия в тюрьме Энзисгейма оказались несравненно более тяжелыми, чем в Браманце, они были ужасными. Со всех сторон тюрьму окружал глубокий и широкий ров с водой, попасть в нее можно было лишь через узкий железный подъемный мост. Заключенные были лишены какой-либо возможности видеть хотя бы иногда окружающий мир. С большим страхом Ошер перебрался по мосту к мрачному зданию тюрьмы.

«В этом темном жутком месте, – думал он с грустью, – погребена жизнь Гаона Израиля». Однако его поддерживало сознание, что остается немного времени до освобождения рабби. С такими мыслями он появился в камере своего тестя.

Рабби Меир очень постарел, белая борода обрамляла его осунувшееся бледное лицо. Он выглядел как человек, подвергаемый мукам на большом священном жертвеннике беды. Даже тем, кто не знал этого узника, одного из великих раввинов Германии, было видно, что он не похож на других заключенных этой тюрьмы. Каждый проникался чувством глубокого уважения к нему.

Рабби Меир крепко обнял своего зятя, несколько минут они оба стояли молча, с глазами, полными слез. Начальник тюрьмы, присутствовавший при этой встрече, тоже не мог сдержать слез. Каменное сердце тюремщика ощутило, что должен чувствовать невинный человек, против воли оторванный от семьи и своих книг, брошенный в мрачную и холодную тюремную камеру.

Придя немного в себя от волнения, Ошер веселым голосом поспешил сообщить дорогому тестю:

– Наконец я принес тебе радостную весть, ты скоро выйдешь на свободу. Я был у императора и его главного министра, они согласились освободить тебя за двадцать тысяч серебряных марок. Эту сумму обещали мне собрать еврейские общины Германии, хотя это и выше их сил.

К удивлению Ошера, рабби принял эту весть с полным равнодушием. Он погрузился в размышления, шагая взад и вперед по камере, было очевидно, что внутри него совершается трудная работа. Наконец он остановился рядом с зятем и решительно заявил:

– Нет, мой дорогой и любимый зять, я не имею права принять эту жертву. Она действительно выше сил моих братьев, сынов Израиля. При всем своем стремлении к свободе и свету жизни, к семье и моим святым книгам я не могу пойти на это. Если бы это произошло, если бы власти увидели, что евреи выкупают раввинов-узников за такие большие деньги, они каждый понедельник и четверг хватали бы по одному такому раввину, чтобы выжать все возможное из еврейского населения. Представь себе, какую катастрофу это повлечет за собой для наших братьев. Никто не будет уверен, что ночью его не вытащат из дома и не бросят в тюремный колодец. Нет, я не могу согласиться с этим. Однако передай общинам мою искреннюю благодарность за их готовность освободить меня любой ценой. Скажи им, что я предпочитаю навсегда остаться узником, чем подвергнуть и без того угнетенных и преследуемых братьев новым бедствиям. Только одна просьба у меня к тебе, дорогой зять! Попытайся повлиять на императора, чтобы мне разрешили перевезти сюда из Ротенбурга мои книги и позволили отвечать на письма всем тем, кто будет обращаться ко мне с вопросами. Это все, о чем я прошу. Теперь вернись домой, передай горячий привет моей единственной дочери, и да поможет тебе Б-г во всех твоих делах.

Глава одиннадцатая

ВЕЧНЫЙ УЗНИК

Ошер знал, что бесполезно убеждать тестя поступить иначе. Рабби Меир хорошо все взвешивает, прежде чем принять решение, и когда оно принято, ничто на свете не заставит его отступить. Со скорбью в сердце он попрощался с дорогим ему несчастным узником, получил от него благословение на дорогу и заторопился домой, к Саре.

Взвесив все обстоятельства, Ошер пришел к выводу, что у него нет возможности выполнить просьбу рабби Меира. Рассчитывавший на выкуп, но не получивший его, император обрушит свой гнев на Ошера, который был косвенным виновником этого. Он вспомнил о старом намерении бежать с Сарой в Испанию. Вот и настал час осуществить тот план.

Сара согласилась с Ошером, что нет у них другого выхода, кроме бегства из Германии. Рано утром они покинули Браманц, не столкнулись с какими-либо трудностями при пересечении границы, и Ошер вознес благодарственную молитву Б-гу. Оттуда они повернули на юг, в великолепную страну Испанию, которая тогда была подобна райскому саду для евреев.

Еврейский народ чувствовал себя в этой стране свободно. Он не знал тех преследований и погромов, которые стали частью судьбы евреев Германии. Евреи занимали высокие посты в государстве, в их руках была сосредоточена львиная доля торговли. Были они зажиточны и счастливы.

В Испании Ошера и его жену принимали очень тепло. Им выказывали любовь и преданность как всякому еврею, спасшемуся из германского гетто. В конце концов они прибыли в город Тулитула, где жил рабби Шломо, друг юности рабби Меира. Там они нашли крышу над головой и отдых от долгой дороги. Очень скоро Ошер удостоился большого уважения со стороны евреев города. Рабби Шломо представил его главам общины, рассказал о величии отца Сары рабби Меира. Ближе узнав Ошера, все оценили его знания и мудрость, было решено назначить его раввином общины.

Прошло совсем немного времени, а имя рабби Ошера, знатока Торы, приобрело известность по всей Испании. К нему стало стекаться множество учеников из всей страны. Как когда-то дом его тестя рабби Меира в Ротенбурге, дом рабби Ошера в Тулитуле был всегда полон молодых людей, изучавших Талмуд. Рабби Ошер жил в покое и тишине, писал свои великие труды, в частности «Гаошри».

Счастье Сары, которая черпала полной ложкой от величия своего мужа, наслаждалась благополучием и покоем, было бы безграничным, если бы в глубине ее сердца не горела и не болела незаживающая рана. Постоянно перед ее глазами возникал образ старого одинокого отца, запертого в германской тюрьме.

Однажды в приятный летний день у прекрасного дома рабби Ошера остановился усталый, измученный прохожий. Лицо его, покрытое слоем пыли, свидетельствовало о том, что он преодолел долгий и тяжелый путь. Осведомившись, здесь ли живет рабби Ошер, человек попросил:

– Пожалуйста, сообщите рабби, что еврей из Германии принес ему привет от самого близкого и дорогого ему человека.

– Перед тобой дверь в комнату рабби, – показал слуга на одну из дверей, – его дом всегда открыт для всех, к нему можно войти без предупреждения.

Рабби Ошер сидел в окружении своих учеников, которые слушали урок Талмуда. Рабби сразу узнал в путнике еврея из Германии и поспешил к нему навстречу, протянул ему руку.

– Я ученик и посланец вашего тестя, нашего рабби Меира, – сказал гость. – Это он послал меня сюда, передать от него привет.

Рабби Ошер сразу же повел его в комнату жены.

– Сара! – звал он взволнованным голосом. – Подай лучшее угощение нашему гостю. Он прибыл из Германии и принес привет от отца.

Глаза Сары засветились радостью. Она немедленно распорядилась подать к столу все лучшее, что было в доме.

Рабби Ошер и Сара с нетерпением ждали, пока путник утолит свой голод и передохнет, после чего расскажет, как живет рабби Меир.

Закончив трапезу и благословив еду, ученик рабби Меира начал свой рассказ:

– Сразу после вашего ухода в Испанию все общины узнали об участи рабби Меира. Мы боялись, как бы император не перенес свой гнев на рабби, не наказал бы его жестоко. Однако не может никогда человек понять слабым умом Высшее Провидение. Чудеса, настоящие чудеса открыл Г-сподь нашему рабби. Пролилась вдруг милость императора на вашего отца, и он велел тюремным властям предоставить ему всякие привилегии и послабления. Огромная библиотека рабби по указанию императора была перевезена из Ротенбурга в тюрьму. Нет слов, чтобы описать радость узника, когда он получил свои книги. Он был счастлив, как младенец, увидевший мать после разлуки, с нежностью стирал с них пыль, осевшую за долгие годы, покрывал поцелуями их страницы. Ему была отведена просторная комната, полная света и воздуха, чтобы он мог спокойно заниматься Торой. Наконец, он получил разрешение отправлять ответы всем обращавшимся к нему с вопросами, а также обучать Торе определенное число учеников. Чести быть его учеником удостоился и я. Узнав, что мне по делам предстоит отправиться в Испанию, он очень этому обрадовался и просил меня заехать к вам и принести от него сердечный привет.

Рабби Ошер и Сара выслушали эту весть с огромной радостью. Но они не узнали, что после того как этот еврей покинул Германию, в жизни рабби Меира произошли большие изменения к худшему.

Война с рыцарями разгоралась все сильнее, вся Германия была похожа на одно поле битвы, где брат убивал брата. Всеобщее бедствие ухудшило и условия жизни в тюрьме, и рабби Меира лишили всех его привилегий. Наказания тела и души становились тяжелее с каждым днем, его жизнь угасала, как свеча, наконец его чистая душа покинула измученное тело.

Но и после смерти не оставил его горький жребий. Рабби Меира не разрешили похоронить по еврейскому обряду, пока евреи не заплатят большого выкупа. Условия выкупа были таковы, что невозможно было их выполнить.

Четырнадцать лет тело рабби Меира лежало в тюрьме в ожидании места последнего покоя. Он был узником и при жизни, и в смерти. В летописях немного таких святых, как рабби Меир.

Только четырнадцать лет спустя богатый еврей из Франкфурта Александр Зискинд смог получить тело рабби Меира и похоронить его на еврейском кладбище в Вормсе со всеми почестями, достойными его.

<< содержание

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.

E-mail:   lechaim@lechaim.ru