[<<Содержание] [Архив]        ЛЕХАИМ АВГУСТ 2000 АВ 5760 — 8 (100)

Ротенбургский раввин

Продолжение. Начало в № 7(99)

Маркус Леман

Глава пятая

Дочь раввина

Несмотря на обрушившуюся на него беду, рабби Меир не пал духом. Вернувшись домой, он вознес благодарственную молитву к Б-гу как человек, случайно уцелевший при опасности. Вера во Всевышнего наполняла его сердце отвагой и надеждой на то, что в два последующих месяца, до назначенного срока откуда-нибудь явится неожиданное спасение. Но рабби Меир не ограничился надеждой. Человек обязан делать все, что в его силах, и только после этого полагаться на

Г-спода. Он начал немедленно действовать, разослал письма в общины Израиля, находившиеся за границами Германии, в которых описал положение, создавшееся у честных евреев Германии, угрожающую им и ему, в частности, опасность. В ожидании ответов из общин он вернулся к Талмуду, к своим книгам со спокойной душой и глубокой верой в то, что его письма принесут желаемые плоды.

Надо сказать, что рабби Меир был привычен к бедам. За три года до описываемых событий умерла его жена, которая была ему очень дорога. Три сына рабби, как мы уже знаем, погибли во франкфуртской резне, и его единственным утешением в жизни была теперь дочь Сара. Иногда, в свободную от усердного учения минуту отдыха он приглашал дочь к себе и вел с ней сердечную беседу. Сара всегда старалась поддержать отца, поднять его дух, отвлечь от неприятностей. Однако в последнее время рабби Меир заметил, что с дочерью происходит нечто странное. Она появляется в его комнате в самые неожиданные моменты, чего прежде себе не позволяла, сидит у него долго, углубленная в себя, грустная и молчаливая, бледная. Что-то лежит у нее на сердце, с тревогой думал отец, что-то ее беспокоит, но что?

Однажды он спросил ее:

– Скажи мне, дочь моя, что тебя тревожит?

Сара, сидевшая с поникшей головой, ничего не ответила. И это усилило беспокойство отца. Тревога его еще больше возросла, когда он присмотрелся к своему ученику Ошеру, тоже погруженному в печаль и немое отчаяние, рассеянному и нервному. Рабби Меир почувствовал, что Ошер носит в себе какую-то тайну. Некоторое время рабби старался не замечать изменений, произошедших с учеником, но при виде того, как лицо его становится все бледнее, решил попросить у него объяснений.

– Рабби, я давно хотел вам все рассказать, ждал подходящего момента для этого, – начал Ошер. – Вы должны знать, что ужасная опасность нависла над вашим домом. Выкрест Кнеппе уже несколько дней разгуливает по городу, преследует Сару, готовится поймать ее в свою грязную сеть. Вчера она встретила его, когда шла навестить свою тетю. Он перегородил ей дорогу и стал говорить о том, что любит ее, что не может ее забыть и все несчастья, обрушившиеся на вас, – из-за нее, из-за того, что она отказывается выйти за него замуж. «Я впал в отчаяние, – говорил он Саре, – с тех пор, как я еще был евреем и ты отвергла меня. Это так потрясло меня, что я решился сменить веру и отомстить всем евреям за зло, которое причинил мне твой отец, духовный предводитель евреев, за то, что он выгнал меня из своего дома. Ему я отомщу особой местью, но ты можешь все поправить, если станешь моей женой! Тогда я помирюсь с твоим отцом, избавлю его от всех бед, верну ему любовь и милость графа. Мы с тобой сразу отправимся за границу, там я раскаюсь и вернусь к еврейской вере».

В холодном поту и с шумно бьющимся сердцем рабби слушал своего ученика, а тот продолжал:

– Сара не отвечала ему ничего и глазами искала помощь со стороны. Кнеппе схватил ее за руку, показывая, что она в его власти. Если она не подчинится его воле, он уведет ее силой, а отца подвергнет самым тяжелым испытаниям. Тогда девушка стала кричать, но никто не решался вступиться за нее. К счастью, оказавшись в ту минуту там, я ударом кулака в грудь сбил выкреста с ног, он потерял сознание, а мы с Сарой быстро удалились.

Глубокая тревога отразилась на лице рабби Меира. Он прикусил нижнюю губу и прищурил глаза, осознав надвигающуюся опасность, затем принялся ходить взад-вперед по комнате, наконец остановился и внимательно, изучающе посмотрел на молодого человека.

– Позови ко мне, пожалуйста, мою дочь, я должен с ней поговорить о важном деле, – обратился он к слуге.

Через несколько мгновений на пороге появилась Сара. Ее милое лицо было бледнее обычного, черные глаза выражали безысходность. Вид дочери еще больше растрогал сердце старого отца.

– Подойди ко мне, дочка! – попросил он ее ласково, – посиди со мной, я должен тебе сказать нечто важное.

Сара села рядом с отцом и грустно смотрела на него, а он говорил:

– Мне рассказали, что случилось с тобой вчера, как угрожал тебе этот мерзкий выкрест. Вчера ты спаслась по счастливой случайности, но у меня кровь стынет в жилах, когда я думаю, что он может привести в исполнение свои низкие замыслы. Пусть сохранит нас Б-г, защитит от этого злодея. Мы же, со своей стороны, должны использовать все возможности, чтобы избежать новой встречи с ним. Судя по всему, он очень торопится поймать тебя в свою сеть.

По бледным щекам Сары покатились две слезы.

– Дорогой отец! – заговорила она своим нежным голосом. – Свидетель мой на небесах, как тяжело мне сейчас найти нужные слова. Сознание долга перед тобой заставляет меня сказать, что у меня на сердце. Нет нужды объяснять, как тяжело мне от мысли, что я должна стать женой отступника. Как свеча, я погасну, умру от тоски. Но об этом я совсем не думаю, моя единственная цель – спасти тебя, отец, от горького жребия и смерти, поэтому мне придется выйти замуж за этого презренного человека. Я обязана спасти тебя от катастрофы, принести эту жертву.

Теперь уже две слезы скатились по щекам рабби Меира, сдавленным голосом он возразил дочери:

– Дочь моя! У меня нет слов, чтобы поблагодарить тебя за большую любовь к старому отцу, за жертву, которую ты готова принести для меня. Но ты поняла меня неправильно. Своим обручением с презренным выкрестом ты ничего не изменишь. Император требует от меня огромной суммы денег, и выкрест не спасет меня от этой напасти. Без этих денег я никак не смогу избежать опасности, чего бы мне ни обещал злодей Кнеппе. Тебе, конечно, известно, что я разослал письма с просьбой о помощи разным общинам за границей. Через некоторое время должны прийти ответы, и если, упаси Б-г, они не будут положительными, я не вижу для нас иного выхода, кроме побега в такое место, где рука императора нас не достанет. Это единственное, что мы можем сделать и с Б-жьей помощью преуспеть. Нам нужно подготовить все необходимое на такой случай.

Рабби ласково посмотрел на дочь и закончил свою речь:

– Однако, до того как бежать, я решил выдать тебя замуж, но не за того низкого негодяя, а за достойного человека, пользующегося нашей любовью, на которого мы возлагаем большие надежды. Ты его хорошо знаешь, это он вчера спас тебя от опасности. Надо ли добавлять, что я имею в виду моего преданного ученика Ошера? Он настоящая пара тебе.

Краска смущения покрыла щеки Сары, ее черные глаза засверкали от счастья.

Помолвку откладывать не стали, как и свадьбу вслед за этим. Все происходило без всякого шума, так, чтобы не привлечь внимание Кнеппе. Кроме небольшого числа приглашенных на свадьбу, никто не знал об этом событии. Хупу поставили ночью.

Со слезами радости в голосе рабби Меир провел обряд между его дочерью и Ошером. “Мазл тов!” звучало под сводами празднично убранного дома. Гости гуляли до утра.

Оставшись наедине с молодой счастливой парой, рабби сказал им следующее:

– Дети мои! Вы знаете, каково сегодня положение евреев в Германии. Никто из нас не уверен в завтрашнем дне. Я вам советую немедленно покинуть страну. Я дам вам с собой письмо к моему другу юности рабби Шломо бен Адрату в Барселону. В Испании евреи живут сейчас в мире и покое. Рабби Шломо поможет вам всем необходимым, пока вы не обустроитесь там.

Но дочь и зять решительно отказались оставить старого рабби в такой тяжелый час одного. Ему пришлось долго их уговаривать, убеждать в том, что в любом случае они не принесут ему пользы, напротив, могут создать препятствие в планах его возможного бегства. Но те настаивали на своем, умоляли позволить им остаться, хотя бы до тех пор пока придут ответы от общин из-за границы.

– Может быть, деньги придут, и никому не придется бежать, мы тогда станем жить вместе в мире и покое здесь, в Ротенбурге.

– Пусть будет по-вашему, – согласился рабби Меир, – ждать ответа от общин осталось недолго.

Глава шестая

Побег

Неожиданно предатель Кнеппе покинул Ротенбург, и евреи гетто вздохнули свободно. Ходили слухи, что выкрест отправился в важную поездку по поручению графа. Еврейская община вознесла благодарственную молитву Б-гу за то, что отвел от нее ужасные замыслы безбожника.

Рабби Меира это известие весьма обрадовало, ослабило его нервное напряжение – злейший враг больше его не преследует!

Однако спокойствия рабби не обрел. Стали прибывать ответы из общин, вовсе не приносившие ему радости. Выяснилось, что еврейское население повсюду находилось в положении крайней нищеты. Тысячи еврейских семей жили впроголодь. И о сборе значительной суммы денег, даже половины требуемой, не могло быть и речи. Срок же, установленный рабби Меиру графом, неумолимо приближался. Рабби Меир не знал, что предпринять. Мрачный, ходил он из угла в угол по своей комнате. Наконец он поделился своими мыслями с зятем:

– Через две недели я должен вручить деньги графу. У меня их нет и не будет. Поэтому я решил привести в действие план бегства за границу. Что касается меня, то я остался бы здесь и претерпел бы все муки. Но я не смогу видеть, как император расправится с евреями гетто, он их просто уничтожит. А если я убегу, не покажусь ему на глаза, он, возможно, потихоньку меня забудет, и уляжется его гнев. Я думаю бежать через неделю в Святую Землю, всю жизнь мечтал отправиться туда. Это мечта, это сон еврейской жизни. Там я проведу остаток дней и напою святую пыль своими слезами.

Ошер представлял себе, с какими опасностями связана такая поездка, но не пытался отговаривать рабби. Он хорошо знал своего тестя, знал, что перед тем как что-то решить, тот все изучит и взвесит очень тщательно. И если уж решение им принято, никто не сможет на него повлиять. После некоторого обсуждения тесть и зять договорились уйти из города в строгой тайне разными путями и встретиться затем в пограничном городе Браманце, в горах Ломбардии. Там они расстанутся: рабби Меир отправится, как он задумал, в Святую Землю, а Ошер с Сарой – в Испанию, к Шломо бен Адрату в Барселону.

Сразу же начали готовиться к отъезду, и никто ничего об этом не знал, кроме преданного слуги рабби, который должен был сопровождать его в поездке. Евреи гетто ничего не подозревали и совершенно не удивились, когда однажды увидели около дома рабби груженую повозку. Все были уверены, что он собрался поехать по окрестным общинам, чтобы проверить там состояние духа евреев.

Так рабби Меир уезжал из города, и никому в голову не пришло, что видит его напряженное и потемневшее лицо в последний раз.

Глава седьмая

Тяжелая дорога

Рабби Меир сел в повозку и попрощался с теми, кто оказался в тот момент возле его дома. Слуга реб Моше взял в руки поводья и потихоньку направил лошадь прочь из города. Глазами, полными горести разлуки, смотрел старый рабби на обветшавшие дома, которые были так близки его сердцу. Горючие слезы лились на его длинную седую бороду. Такие слезы проливает человек, навсегда прощаясь с самым дорогим и близким ему.

Уже через полчаса повозка была уже за пределами города. Лошадь вышла на широкую глинистую равнину, которая простиралась далеко за горизонт. Колеса повозки пробивали себе дорогу в липкой грязи, и чем дальше, тем труднее становилась ехать. То и дело возникали подъемы и спуски, а грязь казалась все более липкой.

Они проехали половину пути, когда опустился вечер, а затем наступила очень темная ночь без каких-либо признаков жизни. Путешественники поспешили подготовиться ко сну. После дневной и вечерней молитв подкрепились едой, которую захватили с собой из города. Рабби прочитал молитву на сон грядущий, завернулся в теплое пальто, с сердцем, полным веры в Г-спода, заснул и спал спокойно. Реб Моше долго не спал, так как беспокоился о безопасности рабби. В конце концов и он, уставший за день, заснул.

С восходом солнца оба проснулись. Рабби Меир возвел глаза к небу и поблагодарил Б-га за то, что берег их от всякого зла.

Они снова двинулись в путь. Время тянулось, как тяжелый деготь. Каждые несколько минут повозка останавливалась перед новым препятствием. Один раз ослабевшая лошадь упала, реб Моше пришлось спуститься к ней и напрячь все свои силы, чтобы поставить ее на ноги. В другой раз одно из колес погрузилось глубоко в грязь, и повозка не могла сдвинуться с места. Случилось, что вся повозка перевернулась вместе с поклажей. Это была обычная по тем временам поездка, сопряженная с многочисленными испытаниями и опасностью для жизни.

Грязь становилась все глубже, а силы лошади иссякали. В какой-то момент колеса совсем утонули в грязи, лошадь тянула из последних сил, но повозка не двигалась с места, несмотря на то, что путешественники подталкивали ее сзади. Реб Моше кричал, звал на помощь, но только эхо возвращалось к нему. Это была удаленная дорога, на которой редко появлялся человек.

Им осталось одно – бросить повозку с грузом и продолжать путь верхом на лошади, что они и сделали. Слуга оседлал лошадь, рабби Меир сел на нее, для двоих места на ее спине не было, и они медленно стали продвигаться дальше.

К вечеру дорога привела их к густому лесу, с обеих ее сторон высились ряды стройных сосен. Путешественники привязали лошадь к дереву, растянули покрывало в мягкой траве, легли и сразу заснули.

Ночь была спокойная и тихая, только птицы нарушали тишину. Несколько раз мимо них проскальзывали какие-то маленькие испуганные зверьки, исчезавшие в темноте леса.

Через несколько дней дорога стала тверже и передвигаться было легче. Рабби Меир и реб Моше благодарили Б-га за огромную милость, что Он вел их с миром к цели.

– Видишь, Моше, – обратился рабби к своему верному слуге, – мы уже пять дней в пути. Вся дорога должна занять девять дней. Если так дело пойдет, мы с Б-жьей помощью скоро доберемся до Браманца.

Вдруг оба затаили дыхание, внимательно прислушались. Издали к ним донесся шум скачущей лошади. Шум приближался с каждой минутой, и вот перед ними предстал вооруженный человек с маской на лице, верхом на большой лошади. Это был один из бандитов, которые рыскали по дорогам Германии, занимались убийством и разбоем.

Увидев разбойника издали, рабби Меир опустился на колени и произнес всю покаянную молитву Видуй. Он хорошо знал, какие ужасы несут с собой такие бандиты путникам. Но рабби уже спокойно сидел на лошади, вручив свою судьбу Хранителю Израиля.

– Эй, проклятые евреи! – закричал бандит страшным голосом. – Что вы делаете на этой дороге?! Да мне это неважно. Отдайте мне лошадь и убирайтесь! И как можно быстрее, пока я не проткнул вас мечом!

Рабби Меир глубоко вздохнул, его губы шептали молитву Г-споду, чтобы уберег их от смерти. Он слез с лошади и отдал ее разбойнику. Тот немедленно привязал ее к своей и быстро исчез между деревьями.

Бедным путешественникам ничего не оставалось, как отправиться дальше пешком.

Глава восьмая

Горестная встреча

Устал

ые и измученные прибыли рабби Меир и реб Моше к воротам Браманца. После оплаты особого налога, которым облагались путники при въезде в город, ворота перед ними открылись, и они сразу направились к еврейскому гетто.

Наконец, к великой радости рабби Меира, он снова находился среди евреев. Теперь можно отдохнуть от тяжелого путешествия, расправить больные кости. Среди евреев гетто быстро распространилась весть о приезде уважаемого гостя, его встретили восторженно, с большим почтением. В течение первых нескольких дней рабби с нетерпением ждал дочь и зятя, отправившихся в город, как договорились, другой дорогой.

Был канун одного из христианских праздников, в городе собралось много народу. Люди приехали издалека, чтобы увидеть епископа из Базеля, который прибывал в Браманц специально на этот праздник. Хозяева города устроили в честь епископа пышное торжество. Улицы были украшены особенно празднично и великолепно разноцветными огнями, сиявшими на фоне зелени и цветов. По городу ходили процессии с факелами и оркестры, исполнявшие религиозную музыку.

В подобные дни еврейское население старалось не показываться в городе, избегало встреч с темными личностями, способными использовать любой предлог, чтобы уничтожить беззащитных евреев из гетто.

Однако реб Моше не находил себе покоя. Несмотря на опасность, он выходил к воротам города встречать Сару и Ошера. Ему хотелось как можно скорее сообщить хозяину приятную весть. Он ежедневно выходил к воротам города, и никто ни с чем не обращался к нему. На третий день он был проникнут надеждой, что именно сегодня должны прибыть дочь и зять рабби.

Вдруг ужас охватил преданного слугу, он весь покрылся потом, в ногах появилась дрожь. Он увидел перед собой выкреста Кнеппе. Их взгляды встретились, и даже предатель был ошеломлен, слегка качнулся от неожиданности. Но он быстро пришел в себя, и глаза его ядовито прищурились – ему все стало ясно в одно мгновение. Он понял, что рабби Меир бежал из Ротенбурга и сейчас, по-видимому, пребывает здесь.

В жилах выкреста закипела его грязная кровь. Сатанинская мысль явилась ему в голову: вот и наступил момент кровной мести, о которой он давно мечтал. «Итак, – подумал он, – я отомщу ужасной местью человеку, который отказался выдать замуж за меня свою дочь. А что я сделаю с этим собачьим сыном слугою, который может помешать моим планам?» После недолгих размышлений он подозвал одного из охранников ворот и приказал ему арестовать реб Моше.

«Ну, этого я уже пристроил, – подумал выкрест со злорадством. – А теперь можно свести счеты и с самим стариком. Он уже не выскользнет из моих рук». Негодяй тут же поспешил к епископу с сообщением о присутствии в городе рабби Меира, бежавшего из Ротенбурга, чтобы не вносить в казну государства денег, которых требовал от него император. Епископ, известный ненавистник евреев, выслушал Кнеппе с большим удовлетворением. Он обрадовался возможности посадить в тюрьму одного из великих раввинов, уважаемого евреями всего мира, и одновременно угодить императору, удостоиться его поддержки, а может быть, и дружбы.

День подошел к концу, на землю опустилась черная дождливая ночь, одна из тех, когда на улице редко можно встретить живую душу. Огни в домах уже давно погашены, и люди погружены в глубокий сон. Вдруг у ворот гетто появился отряд гвардейцев. Проломив ворота, они с шумом ворвались внутрь гетто. В окнах домов появились испуганные лица евреев, страх застыл в их глазах. То, что они увидели, вызвало у них ужас: это было нападение на гетто.

Все дома гетто были окружены, в них начались обыски, причину которых никому не объясняли. Спустя три часа наконец было найдено то, что искали – рабби Меир, который спокойно спал на одном из постоялых дворов. Закованного в цепи, его повели к городскому голове, графу Мейнгарду фон Герцу.

– Почему ты бежал из Ротенбурга? – спросил граф у рабби.

Ничего не скрывая, беглец рассказал свою историю. Он объяснил, что при всем своем желании выполнить приказ императора ему не удалось собрать даже части суммы, которую от него требовали. И чтобы спастись от монаршего гнева, он не нашел для себя другого выхода, кроме побега.

Граф был человеком великодушным. В доме его находили пристанище ученые и мудрецы, художники и поэты. Он был умен и обладал добрым сердцем. Правдивые объяснения рабби пробудили в нем чувство сострадания к незаслуженно гонимому незаурядному человеку. Ему не надо было показывать, что в течение нескольких месяцев невозможно было собрать ту огромную сумму, о которой шла речь. Однако помочь рабби Меиру он был не в силах, предоставив ему свободу, он навлек бы на себя гнев императора. Граф постарался хотя бы облегчить несчастному условия заключения и прежде всего распорядился снять с него цепи.

Окончание следует

<< содержание

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.

E-mail:   lechaim@lechaim.ru