[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ АВГУСТ 2000 АВ 5760 — 8 (100)
Абраша и Даша
Печальная история
Анатолий Козак
Еврейский юноша полюбил русскую девушку. Русская девушка ответила ему взаимностью. Стоит ли по этому поводу печалиться? Вероятно, радоваться надо. Любовь двух молодых сердец – праздник, которому только радоваться и надо.
Абраша, как говорят в еврейских семьях, приличный мальчик, воспитанный, скромный, работоспособный, грамотный. Чем плохой жених?
Дашенька миловидна, пригожа, тоже хорошо воспитана и скромна, характер ангельский, к тому же отличная хозяйка и матерью, надо думать, будет достойной. Чем не пара?
И, действительно, намечается свадьба.
А мне почему-то грустно. Не удивляйтесь, дочитайте эту историю до конца и потом судите, прав я или нет.
Итак, предстоит свадьба.
Естественно, возникает вопрос: где? Конечно, начинать надо с церкви, решают дашины родители.
«А может быть, в синагоге?» – робко намекают сыну еврейские родители, хотя тут же понимают всю нелепость своего предложения: чего ради пойдет дашина родня в еврейский храм?
Как быть?
Посовещавшись, молодые находят соломоново решение: ни туда, ни сюда, распишемся в ЗАГСе, и все-тут. Как говорится, ни вашим ни нашим. Гражданский брак и все довольны.
Все ли?
Абрашины родители вроде бы успокоились, они и сами-то в свое, советское время скрепляли свой брачный союз не в синагоге. А родители Даши огорчены, и понять их можно: единственная дочь православных родителей, в отличие от своих подружек, не будет благословлена священником... Не будет того извечного прекрасного обряда венчания, который соблюли когда-то дашины деды и прадеды...
Но и эта незадача вскоре забывается, да и выбор дочери тоже перестает огорчать. В самом деле, еврейский муж – не самый плохой муж, не пьет, не курит, хороший семьянин, и дети, говорят, от евреев родятся умные и красивые.
И вот Абраша с Дашей начинают семейную жизнь.
Медовый месяц – это медовый месяц, хотя в этой сладкой бочке вскоре появляется ложка дегтя. Даша ходит по квартире в носках. А молодой муж смотрит на это с ужасом: с детства ему известно, что в носках евреи ходят по дому только в траурные дни. Но он молчит. Стоит ли из-за этого возмущаться? Главное – любовь.
Дашенька прекрасно готовит, что завтрак, что обед – пальчики оближешь. И, как правило, все на свином сале. Вкусно? Да. Но бедный Абраша с детства привык к тому, что свининой в доме даже не пахло. Как быть? Ах, думает он, главное – любовь!
Приходит к молодым в гости абрашин дедушка и садится за стол в шляпе. Дашенька смотрит и не может понять, почему надо пить чай, как на вокзале, в головном уборе. Но молчит.
Иногда абрашина бабушка разрешает себе разговаривать с дедом на идише в присутствии молодых. Даша думает: о чем они говорят? Наверное, обо мне что-нибудь нехорошее. Иначе почему не по-русски?
А когда отец Алика (так теперь Даша называет Абрашу) на дне рождения сына замурлыкал еврейскую песенку, у дашиной родни так округлились глаза, что он тут же замолчал. Когда же дашин дядя затянул «Бродяга Байкал переехал...», все дружно подхватили песню.
Стоп! Здесь я вижу лицо читателя, пожимающего плечами. Что удивительного в том, что в России поют русскую песню? Что предосудительного увидел в этом автор?
Отвечаю вопросом на вопрос.
Почему такие же коренные жители России – осетины, татары, чуваши, якуты, карелы – поют свои песни, на своем родном языке, ничуть не стесняясь, не считая это чем-то зазорным?
Почему только еврей составляют странное исключение, боясь не то что петь, говорить на своем языке? Много вы видели евреев, свободно и громко говорящих между собой на идише в трамвае или автобусе Москвы, Челябинска, Омска, Архангельска? Я не видел. Ни разу. В то время как те же коренные жители России говорят на своих родных языках, не обращая внимания на косые взгляды иных «патриотов», которых нерусская речь раздражает.
Но вернемся к нашим молодоженам.
Даша родила девочку.
Как назвать дитя? Рейзл? Нехама? Двойра? Эсфирь? Юдифь? Даже смешно об этом подумать. Марина, Дарья, Арина, Татьяна, это пожалуйста!
Назвали Натальей.
Хорошее русское имя. Так решила Даша.
Мало того, ее родители, тайком от Алика быстренько окрестили дитя в церкви.
Однако еврейский папа, когда узнал об этом, даже не поморщился: какая разница?
Но как отреагировала бы дашина родня, если бы родился мальчик и родители Алика тайно отнесли мальчонку в синагогу и сделали ему обрезание? Даже страшно подумать, лучше этого себе не представлять. Действительно, у православных деда и бабки, у русской мамы обрезанный сын! Ерунда какая-то! Мистика!
И, наконец, пришло время получать девочке паспорт. Кто же она все-таки – Фролова или Рабинович?
Большой семейный совет порешил: да, папа еврей, но живет-то девочка не в Израиле, а в России, зачем же ей еврейский паспорт? Отменяют вроде пятый пункт, а вдруг восстановят? Потом ведь Наташенька – крещеная, какая же она иудейка?
Абраша (в который раз!) уступает, и он, Абрам Моисеевич Рабинович, становится отцом русской дочери Натальи Александровны Фроловой!
... Именно здесь автор хочет объяснить, почему эта история любви, такая красивая и благородная, вызывает у него печаль. Она огорчает его не потому, что дитя, плод любви двух хороших людей, не будет в праздник Пейсах есть мацу, посещать синагогу, не будет знать еврейского языка, истории, культуры, традиций и обычаев еврейского народа. И завершит свой жизненный путь, чего доброго, на христианском кладбище под крестом. Ладно. Б-г с ним, много сейчас таких евреев в России...
Главная беда, по-моему, в том, что в мире одним евреем (еврейкой) стало меньше. А если допустить, что у Наташи будут дети, то это количество увеличится вдвое, а если посчитать ее внуков, то втрое, вчетверо... Только в этом случае еврейский народ потеряет пять–шесть человек.
Теперь читатель понимает причину моей печали?
Мне могут возразить: что же дурного в том, что русских в России стало больше, а евреев чуть меньше? В конце концов, главное – люди, они остаются людьми независимо от национальности.
Вопрос вполне резонный. Но снова отвечу вопросом на вопрос.
Почему русские, белорусы, украинцы, молдаване не так болезненно реагируют на брак с евреем?
Да просто потому, что заранее знают: потомство в новой семье никогда не станет еврейским.
Иное дело евреи. Здесь этнос тает буквально на глазах, как апрельская льдинка на солнце. Вы скажете – за счет эмиграции в другие страны? Не совсем так. За счет ассимиляции. Бескровного стирания с лица земли целого народа.
По данным журнала «Ной» (1997, № 20), «... без ассимиляции евреев в мире могло бы быть 25 миллионов, сегодня же их 13 миллионов».
Нет-нет да встретишь вдруг у русского, украинского мужчины, у белорусской, литовской женщины печальные еврейские глаза, совсем не «славянский» нос, смоляные кудри, неожиданную мягкость, застенчивость, свойственные чаще всего еврейскому характеру. Спросите у русских, они прямо укажут вам на так называемых полтинников, которых, между прочим, не очень-то жалуют...
Эти полукровки, дочери и сыновья еврейских отцов и матерей, не считают себя евреями, не знают ни слова по-еврейски – они с рождения христиане.
Дело в том, что еврейско-христианские браки за годы советского атеизма стали обыденным, повальным явлением.
Хорошо знаком с этим явлением и автор этих строк.
Мой двоюродный брат был дважды женат и оба раза на русских женщинах. В результате – русская дочь, два русских внука, которые о еврействе знают примерно столько же, сколько знает каждый из нас о нравах и обычаях какого-нибудь туземного племени, обитающего в дебрях Амазонки. Мой дядя, брат моего отца, был женат на русской, в результате чего мой второй двоюродный брат, его дочь, ее дети – все стали русскими, ушли из еврейства навсегда. Мой племянник, женившись на русской, дал христианскому миру сына и дочь, а от них – трех русских внуков.
Что в этом плохого?
Смешно утверждать, что сам факт любви, духовной, человеческой близости с нееврейкой вредны, отвратительны, уродливы.
Но ведь вот что замечательно.
Все эти, с позволения сказать, «бывшие евреи» ведут себя удивительно странно, я даже сказал бы, комично, уродливо.
Нельзя сказать, что они наотрез отказались от своих еврейских родственников, от еврейских друзей. Интерес к еврейской жизни, если он у них и проявляется, то как-то скрытно, исподтишка.
Есть у меня приятель Ося Гофшмасер, которого я знаю не менее пятидесяти лет. Разговаривая со мной по телефону о евреях, он называет их либо шведами, либо «эти люди»... В таких случаях я сразу понимаю, что дома его русская жена Настасья. Он стесняется! Боится! Почтенный семидесятипятилетний человек вынужден маскироваться, как нашкодивший мальчишка!
... Как-то я интервьюировал известного летчика-испытателя, Героя Советского Союза, человека, которым еврейский народ вправе гордиться.
И этот старый человек, как-то жалко хихикнув, признался:
– Я по-еврейски знаю всего лишь одно слово... Как же это... Меня в детстве так бабушка называла...
Он продолжал напрягать память:
– Шима... Шилала...
– Шлимазл? – подсказал я.
– Да, да, – радостно закивал он.
– Простите, у вас жена русская? – поинтересовался я.
– Да, а как вы угадали? – искренне удивился он...
Стоило ли ему объяснять, что мои родственники и приятели, женившись на нееврейках, повторяют одну и ту же схему: крестят детей, дают им любые, но только не еврейские имена, записывают их неевреями, дают им фамилии своих жен.
И сами эти отцы постепенно отдаляются от своего народа, чаще всего не понимая, что это вызывает у их нееврейских родственников не радость, а, напротив, некую жалость, чувство, смахивающее на презрение. Не зря есть русская поговорка: «Еврей крещеный, что вор прощеный».
Ни одна русская, белоруска, украинка не стала бы в угоду еврею-мужу учить еврейский язык, делать обрезание сыновьям, называть детей Абрамчиками и Нехамачками, посещать синагогу и отказываться, стыдиться своей православной родни.
Если вы, читатель, возмущены моими мыслями, не согласны со мной, укажите мне, пожалуйста, такой смешанный брак, где нееврейская половина отказалась от своего народа и целиком перешла в еврейство.
Я таких случаев не знаю.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru